— Спасибо вам.

— Меня пока рано благодарить, но, как вы сказали, — Рафельсон глянул в окно на дождь, — почему бы и нет?

Комиссар Эдвин Аптон Кёртис дал курьеру из типографии пять центов на чай и перенес коробки к своему столу. Их было четыре, каждая размером с кирпич, и он прислонил одну из них к пресс-папье и снял картонную крышку. Внутри находилась стопка карточек, внешним видом напоминавших приглашения на свадьбу, и он проглотил горькую и печальную мысль о своей единственной дочери Мэри, толстой и подслеповатой с самого рождения, ныне постепенно вступающей в возраст старой девы, с удовлетворенностью, которую он находил омерзительной.

Он взял из коробки верхнюю карточку. Шрифт был довольно красивый, удобочитаемый, бумага хлопковая, толстая, телесного цвета. Он положил карточку назад, решив послать печатнику личное благодарственное письмо в знак одобрения столь прекрасной работы, выполненной в столь сжатый срок.

Герберт Паркер вошел из смежной комнаты, которая служила ему кабинетом. Не говоря ни слова, он приблизился к Кёртису и стал разглядывать карточку, содержавшую следующий текст:

— Какая типография это печатала? — спросил Паркер.

— «Фримен и сыновья», Скул-стрит.

— Фримен. Еврей?

— По-моему, шотландец.

— Ничего не скажешь, мастер.

— Отменно, да?

Фэй-холл забит. Пришел каждый, кто не на дежурстве, и даже некоторые из тех, кому полагается в это время быть на посту. Зал пропах теплым дождем, потом человеческих тел, сигарным и папиросным дымом.

Марк Дентон расположился в углу сцены, беседуя с Фрэнком Маккарти, только что прибывшим организатором новоанглийского филиала АФТ. Дэнни разговаривал с Тимом Роузом, патрульным из 2-го участка.

— Кто тебе это сказал? — поинтересовался Дэнни.

— Сам Уэс Фримен.

— Тысяча бланков увольнений?

Тим покачал головой:

— Пятьсот для увольнений, пятьсот для временного отстранения.

— И уже напечатаны.

Тим кивнул:

— И доставлены Кёртису сегодня утром, ровно в восемь ноль-ноль.

Дэнни поймал себя на том, что одновременно тянет себя за подбородок и кивает — еще одна привычка, унаследованная от отца.

Тим покосился в сторону Марка Дентона и Фрэнка Маккарти:

— Что это за хлыщ с Дентоном?

— Координатор от АФТ.

В это время Марк Дентон взял мегафон и направился к трибуне.

Дэнни пересек зал. Марк Дентон подошел к краю сцены и наклонился к нему. Дэнни рассказал ему о бланках.

— Уверен?

— Абсолютно. Сегодня в восемь утра их привезли ему в кабинет.

Марк пожал ему руку:

— Из тебя получится отличный вице-президент.

Дэнни отступил на шаг.

— Что-что?

Дентон лукаво улыбнулся и, подойдя к трибуне, заговорил в мегафон:

— Джентльмены, спасибо, что пришли. Слева от меня — Фрэнк Маккарти. Он ваш представитель в АФТ. И он нам кое-что принес.

Пока Маккарти занимал место у трибуны, несколько полицейских — членов БК, которому предстояло вот-вот уйти в прошлое, — пошли по рядам раздавать бюллетени.

— Джентльмены! Сотрудники Бостонского управления полиции! — начал Маккарти. — Как только вы отметите в своих бюллетенях «за» или «против», будет принято решение относительно того, останетесь вы Бостонским клубом или же станете профсоюзом номер шестнадцать тысяч восемьсот семь в составе Американской федерации труда. Как название, так и само понятие Бостонский клуб, с которым мы так сроднились, уйдут в прошлое, но зато вы вольетесь в двухмиллионное братство. Два миллиона человек, джентльмены. Подумайте об этом. Вы больше никогда не ощутите себя одинокими. Никогда не ощутите себя слабыми, отданными на произвол начальства. Даже мэр теперь будет бояться давать вам указания.

— А он уже боится! — выкрикнул кто-то, и по залу пробежали смешки.

Нервный смех, отметил Дэнни: люди понимают значение того, что им предстоит. После сегодняшнего пути назад уже не будет. Да, они оставят позади целый мир, тот, в котором их права не уважались, но это отсутствие уважения было хотя бы предсказуемо. Они стояли на нем, как на твердой скале. А им предлагают ступить на другую почву. Неизведанную. И, что бы там ни толковал Маккарти о братстве, им на этой почве будет неуютно. Неуютно, потому что это чуждая, незнакомая территория, где за каждым углом подстерегает опасность унижения или даже уничтожения, и все в зале это чувствуют.

Бюллетени собрали. Дон Слэттерли принес их Дэнни — тысячу четыреста штук. Походка у Дона была неуверенная, в лице — ни кровинки.

Дэнни взял пачку из его рук, и Слэттерли произнес:

— Тяжеленькая, а?

Дэнни дрожащими губами улыбнулся ему и кивнул.

— Ребята, — воззвал Фрэнк Маккарти, — вы подтверждаете, что ответили на вопрос бюллетеня правдиво? Поднимите руки, кто подтверждает.

Каждый в зале вскинул руку.

— Чтобы не пришлось подсчитывать их сразу же, нельзя ли мне увидеть, сколько человек отдало свой голос за вступление в АФТ? Попрошу встать тех, кто голосовал «за».

Четырнадцать сотен человек поднялись на ноги. Маккарти поднял мегафон:

— Добро пожаловать в Американскую федерацию труда, джентльмены.

Общий вопль, грянувший в Фэй-холле, словно бы прижал позвоночник Дэнни к груди, затопил белым сиянием мозг. Марк Дентон выхватил из его рук кипу бюллетеней, подбросил их высоко над головой, и они, на мгновение зависнув в воздухе, стали планировать вниз. Марк обхватил Дэнни так крепко, что у того заныли кости, приподнял и поцеловал в щеку.

— Мы это сделали! — По лицу Марка текли слезы. — Да, мы это сделали, черт побери!

Сквозь летящие бюллетени Дэнни видел людей — опрокидывающих стулья, обнимающихся, орущих, плачущих. Он запустил пальцы Марку в волосы, стал его трясти и кричать вместе со всеми.

Когда Марк отпустил его, вокруг них уже толпились люди. Дэнни тормошили, потом подняли и стали качать; он взлетал в воздух, смеющийся, беспомощный, и вдруг его пронзила мысль:

«Что, если мы не правы?»

После собрания Стив Койл отыскал Дэнни на улице. Несмотря на эйфорию — меньше часа назад его, Дэнни, единогласно избрали вице-президентом профсоюза бостонской полиции, — в присутствии Стива он ощутил знакомое раздражение. В последнее время тот не просыхал, к тому же имел неприятную манеру постоянно смотреть в глаза.

— Между прочим, она вернулась, — сообщил он.

— Кто?

— Тесса. Вернулась в Норт-Энд. — Он вынул фляжку из кармана своего потрепанного кителя.

— Ел сегодня? — спросил Дэнни.

— Ты меня слышал? — не унимался Стив. — Тесса опять в Норт-Энде.

— Слышал. Это твой информатор поведал?

— Ага.

Дэнни положил руку на плечо старому другу:

— Вот что, давай-ка я тебе куплю поесть. Какого-нибудь супа.

— Не нужен мне твой паршивый суп. Она вернулась из-за нашей забастовки.

— Мы не бастуем. Мы только что вошли в АФТ.

Стив словно и не слышал:

— Они все возвращаются. Все подрывные элементы Восточного побережья едут сюда. Когда мы забастуем…

«Мы».

— …когда мы забастуем, они решат, что настала всеобщая вольница. Как в Петербурге. И тогда…

— И где же она прячется? — Дэнни старался обуздать раздражение. — Где именно?

— Мой информатор не скажет.

— Не скажет? Или не скажет бесплатно?