Победили те, кто выступал за любовь. Не только за физическую близость, но и за связь духовную. Как здесь говорили, за "вселенскую любовь". Землю восстанавливать не стали. Только частично очистили и уплотнили атмосферу, да подняли над поверхностью несколько крупных материков. Вниз, на изуродованную поверхность сослали преступников и пленённых врагов, чтобы те реконструировали планету. Им провели свет, обеспечили водой и снабдили начальными ресурсами.

Но кому охота ковыряться в руинах? Да, не всё погибло в мясорубке, и кое-какие ошмётки древней культуры остались. Они сохранились и до сегодняшнего дня. Именно на их поиски и отправляются полубезумные собиратели, да обиженные жизнью неудачники. Но это случится позже, уже в эпоху, которую знает Ян. Потому что в те далёкие времена о войне ещё помнили. Помнили, и не желали признавать поражение.

И каторжники подняли восстание. По счастью, оно быстро провалилось и новых жертв удалось избежать. Верхние жители, которые называли себя в те времена тюремщиками, просто уничтожили солнцеловители. Городов тогда было только пять (не то, что сегодняшние тридцать четыре!), и все они остались без жизненного сока.

Тогда у кого-то из имеющих власть возникла любопытная идея. А именно, создать на Земле новую экосистему и стереть всем каторжникам память. "Пускай живут в мире, который они сами создали, - говорил этот человек. - Мы воспринимаем реальность такой, какой её видим, поэтому они не будут чувствовать себя ущербными. Пускай строят свою собственную вселенную, пока не поймут, что миром движет любовь, а не разум".

Эта идея многим понравилась, и человечество решило рискнуть. "Надо дать им второй шанс, а не убивать, как животных на скотобойне", - говорила тогдашняя пропаганда. И люди принялись за дело. Создали слой непроницаемых туч, которые уже никогда не рассеются. Изобрели небесный пепел - главное питательное вещество для растений. Опустили к земле стволы тридцати четырёх солнцеловителей (сначала их было тридцать; четыре последних добавили позже). Населили планету чертями, жуками и прочими тварями, созданными рукой человека. Подождали, пока установится природный баланс…

Ну а потом, стёрли каторжникам память. Но воспоминания о небесных жителях и об их высоких технологиях оставили. Они затуманились уже через два-три поколения, превратившись в легенды, байки, мифы и религиозные учения. Кстати, именно оттуда и пошла вера в "добрых древних", которые обещали вернуться, когда мир станет лучше.

– То есть, когда они поймут, что человек должен руководствоваться любовью, а не разумом, - продолжал рассказывать Дюк. - Когда стоишь перед выбором, надо слушать сердце, пускай даже точные расчеты говорят обратное. Это внутренний голос, и если ты с ним ладишь, ты всегда будешь на верном пути.

Надо сказать, что у Яна эта история не вызвала злости. "Ну и что с того, что мы потомки воров и бандитов, - спросил он у себя. - Ведь мы же не они! Мы можем руководствоваться сердцем и слушать внутренний голос. Ну и что с того, что наш мир оказался всего лишь тюрьмой? Лишь огромной лабораторией, где наши братья ставят над нами эксперименты? Ведь большинство об этом даже не догадывается. Люди счастливы видеть мир таким, какой он есть. Они счастливы , пускай даже в своём неведении. Счастливы, и это главное".

Ян удивился самому себе. Разве это тот Ютото, который терпеть не мог государственные механизмы и ограничения свободы? Разве не из-за этого он уходил в пустыню?

Да, это он. Всё тот же мечтательный романтик (Ян подозревал, что останется им до самого конца), но только повзрослевший. Свобода - это не только отсутствие цепей, решёток и суровых надзирателей. Нет, свобода - это состояние души. Это радость осознания, что ты сам себе господин, чувство ответственности, гордость, любовь, понимание и наличие силы самому выбирать себе дорогу. Возможно, когда-нибудь Ян будет думать иначе, но сейчас он считал, что свобода - это ощущение собственной целостности. Осознание себя человеком, который твёрдо знает, в каком мире он живёт и чего он хочет от жизни. Человеком, который видит себя таким, какой он есть, и, поэтому, понимает, на что способен и куда надо двигаться, а не существом, которого пихают с одной стороны первобытный страх, а с другой - половое влечение.

В общем, это проблема дремучей философии, и Ян даже не пытался выразить её словами. Он просто чувствовал свободу сердцем. Знал, что способен добиться всего, чего только пожелает. Знал, что ни древние, ни полковники с научно-военных баз, ни Лио, ни даже он сам не отнимут у него это чувство. Поэтому, собиратель нисколько не расстроился, узнав, что его мир - всего лишь большая помойка.

"Не окружение делает человека человеком, - сказал он себе твёрдо. - Нет, человек может возродить себя сам. Главное, чувствовать этот маячок, который находится в твоём сердце. Вот в этом-то Дюк и прав, будь он хоть последним мерзавцем на свете".

Вместо того чтобы бастовать, Ян спросил:

– А тот город, который называют Мёртвыми горами - он остался от каторжников?

– Да, это была их столица, - кивнул Дюк. - Остальные четыре города наши предки уничтожили полностью. Они не хотели, чтобы у ваших предков возникали нехорошие ассоциации. А Мёртвые горы оставили в качестве музейного экспоната. Мы следим, чтобы здания не рушились, чтобы город не занесло песком и так далее. Туда даже экскурсии водят. А чтобы ваши исследователи на него не наткнулись, мы придумали цепь чёрных монолитов. Они получают энергию сверху и убивают любого, кто подойдёт достаточно близко. Молниями, разумеется. Но тебя, Ян, они не убили. Знаешь, почему?

Собиратель на секунду задумался:

– Теория полковника верна. Я - ключ, а аномальная зона - большой ржавый замок.

Конечно, это была шутка. Ян никогда всерьёз не верил в теорию полковника. Но Дюк не уловил в его голосе саркастических ноток (или пропустил мимо ушей).

– Нет, - сказал он, - аномальная зона не так уж аномальна, как тебе кажется. Единственное, чем она отличается от остального мира, так это тем, что там легче создавать "смерч наоборот", как вы его с Лио называете. Над облаками висят специальные машины, которые упрощают этот процесс. Именно поэтому птерохваты и направились к Мёртвым горам.