— Они русалки, — Ольга не стала ходить вокруг да около, объясняя. — Живут здесь неподалёку, их река протекает через соседний лес. Мы часто ходим друг к другу с визитами.

— Единственное развлечение, которое здесь возможно, — фыркнула Рогнеда.

Она, похоже, была из тех, что за словом в карман не лезут.

— Рада, что ты уже встала, — меж тем, продолжала Ольга. — Пойдём, тебе надо поесть. Заодно расскажешь, как себя чувствуешь…

Мавка обошла стол, мягко положила ладонь Лизавете на спину, выпроваживая, а на деле практически выталкивая из карточной. Судя по звукам позади, русалки возобновили игру.

— Почему ты одна? — стоило им отойти на приличное расстояние, негромко поинтересовалась Ольга. — Где Инга?

— Ушла, когда я проснулась. Я не поняла, что мне нельзя было выходить из комнаты, извините…

— Нельзя? — Ольга вскинула брови. — С чего ты это взяла?

— Ну, вы так увели меня оттуда… — Лизавета быстро оглянулась.

— Ах, это!

Они дошли до зелёной гостиной. Помедлив с мгновение, Ольга видимо решила, что здесь их никто не услышит, и жестом предложила Лизавете присесть. Диванчик, на который она успела положить глаз, оказался диво удобным.

— Я не против того, чтобы ты ходила по дому. Просто не хотела, чтобы ты встретилась с русалками раньше времени. Их река пролегает по многим землям и быстро разносит сплетни.

— Сплетни? — такое Лизавета не ожидала услышать. — Они не похожи на сплетниц.

— И в этом их огромное преимущество, — Ольга опустилась в кресло напротив. — Ты думаешь, что встретила хоть кого-то серьёзного, открываешь им душу, а наутро обнаруживаешь, что о твоих тайнах знает добрая половина подводного княжества.

«Княжества?» — вскинула голову Лизавета. В мире людей князья столетья назад сменились царями, слышать титул из прошлого было непривычно.

— Но забудем об этом. Я ведь правда хотела узнать, как ты себя чувствуешь.

Лизавета подумала, прислушиваясь к себе.

— Нормально. Лучше, чем могла ожидать. Есть лёгкая слабость, но, полагаю, она к вечеру пройдёт. Или к утру — я никак не могу понять, который здесь час.

— Уже полдень, — Ольга кивнула куда-то за спину Лизаветы: та обернулась и увидела висящие на стене деревянные часы. — Сейчас я поймаю Ингу и попрошу ей что-нибудь тебе принести. Подождёшь?

— Да, конечно, — было глупо просить Ольгу остаться с ней.

Впрочем, оставаться одной Лизавете всё-таки не пришлось. Со стороны спален вдруг донеслись шаги. С каждым мгновением они становились всё громче, пока порог гостиной не переступила Инга — и тут же замерла, словно размышляя: можно ли ещё сбежать обратно.

— Стоит только вспомнить… — Ольга расплылась в опасной улыбке. — Позволь-ка поинтересоваться, почему ты не смогла справиться с одним простым поручением, единственным, которое я отважилась тебе доверить?

Лизавета не знала, что именно сказала тогда Ольга, но с тех пор Инга проводила с ней едва ли не всё свободное время. Не всегда это было приятно: острый язык Инги не сточили бы и водопады. Но самое худшее — её присутствие мешало Лизавете как следует изучить дом и найти… ну, например, записи Лада о том, как тут всё устроено.

Хотя, положа руку на сердце, Лизавета с трудом могла представить, как Лад вёл бы дневник или скрупулезно составлял энциклопедию посмертной жизни, а если и могла — то каждая подобная фантазия заставляла её посмеиваться. Увы, скорее над собой, чем над Ладом.

Прошло всего три дня с момента её появления в подводном тереме, а она уже начала сомневаться в собственной задумке. Первая злость на Лада и остальных поутихла, а вместе с ней начала угасать и решимость. Вместо неё появились вопросы: она что, правда подумала, что маленькая купчиха, чей жизненный опыт заканчивался на покупке платьев с подружками, могла сбежать от водяного, которому было — сколько, сто лет? Да даже если и пятьдесят: это всё равно было почти втрое больше, чем стукнуло Лизавете. Втрое больше знаний, изворотливости и обманов.

Иногда она начинала думать, что на самом деле Лад всё продумал. Он мог специально подружиться с ней, втереться в доверие, чтобы после ей стало труднее сбежать. Он мог заранее подготовиться и убрать из терема всё, что могло подсказать Лизавете способ побега. Он мог даже специально подговорить Ольгу и Ингу, чтобы они стали при глупой девчонке сторожевыми псами. Или не мог?

Сидя в зелёной гостиной с книгой на коленях, Лизавета нет-нет — да поглядывала на устроившуюся напротив Ингу. Та задумчиво листала какой-то старый томик и не обращала на Лизавету внимания, позволяя той изучать себя, сколько душе угодно. Лизавета и изучала, каждую их встречу пытаясь понять, что представляет собой младшая мавка. На первый взгляд, она была вспыльчивым язвительным подростком, но в действительности всё было намного сложнее. Книги, которые читала Инга, её умелая осторожность в словах, даже рассказы Добрыни подсказывали: в этой реке прячется двойное, глубокое дно. Увы, у Лизаветы никак не получалось его нащупать.

— Если хочешь что-то спросить — говори, — не поднимая головы, проговорила Инга, перелистывая очередную потемневшую от времени страницу.

На губах её играла улыбка, что Лизавета сочла добрым знаком. Успех в разговоре с Ингой наполовину состоял из того, чтобы предугадать её настроение. Если повезёт, можно узнать много нового о чудесном подводном мире — так Инга подтвердила догадки Лизаветы о том, что все подводные обитатели в прошлом были людьми. А если не повезёт, можно увидеть, как Инга закатывает глаза в ответ на вроде бы невинный вопрос — например, о том, как именно Мать-Природа решает, кому стать водяным, кому мавкой, а кому русалкой. Когда Лизавета спросила об этом, Инга, помнится, лишь равнодушно пожала плечами: «Просто знает, что тебе нужно», — и поспешила зарыться в очередной книге.

— А ты не рассердишься, если я поинтересуюсь, сколько тебе лет?

— А я похожа на кисейную барышню, которая считает вопросы о возрасте оскорблением? — Инга усмехнулась, стрельнула в Лизавету взглядом. Та в растерянности заморгала, и мавка смягчилась. — Спросить-то можешь, но я тебя разочарую: не помню.

— Не помнишь? — от удивления повторила Лизавета.

— Ага, — Инга отложила томик в сторону. — Когда понимаешь, что будешь жить вечно, перестаёшь так уж пристально следить за временем. Какая разница, десять лет прошло или двадцать, если каждый год было одно и то же?

— Добрыня говорил, что помнил тебя ребёнком.

Неожиданно Инга расхохоталась — Лизавета вздрогнула от резкого звука.

— Ох, Добрыня… — мавка покачала головой. — Да, я знавала его при жизни. Не очень хорошо: в детстве разница в пару лет ощущается пропастью, и для меня он был несмышлёным ребёнком. Представляешь, каково мне видеть его теперь, когда из нас двоих ребёнком только я и осталась?

— Да, об этом…

Лизавета замялась. Она не могла толком сформулировать то, что хочет сказать. Вместо слов было смутное ощущение неправильности от того, что прожившая не меньше полувека Инга смотрела на неё из нескладного, долговязого подросткового тела.

— Хочешь узнать, каково застрять в своём пятнадцатилетии?

Лизавета быстро кивнула. Благостное настроение Инги могло продлиться недолго, так что лучше было бы, ответь та поскорее — но она не ответила.

Ни с того, ни с сего, Инга вскинула голову, будто прислушиваясь к чему-то. Лизавета не различала и звука, в то время как мавке кто-то словно бы шептал на ухо: она молчала, не двигалась, хмурилась с каждым мгновением всё сильнее.

Вскочила:

— Мне нужно идти.

— Что? Куда?..

Но Инга даже не обернулась на Лизавету, рванув к выходу. Та могла только, вытянув шею, наблюдать, как силуэт в белом платье пронёсся сквозь череду гостиных и мановением руки распахнул тяжёлые двери наружу. Вот они захлопнулись с грохотом — и Лизавета осталась один на один со своим неведением. Она не сомневалась: вернувшись обратно, Инга никак не объяснит свой внезапный порыв.