Она не договорила: вздрогнула, охнула и тут же почувствовала, как подогнулись колени. Лад подхватил её, и как бы Лизавета ни хотела, чтобы он к ней больше не прикасался, всё же с силой вцепилась в его плечи. Потому что у неё под ногами была вода, и дна под ней не было видно.

— Это… но как?..

— Магия, — улыбнулся он, но в улыбке этой не было прежнего веселья. — Я ведь уже сказал тебе, что я — водяной. Немудрено, что с водой у меня особые отношения.

И тут осознание ударило по ней с силой грома, обрушившего небо. Лизавета разжала пальцы, спешно выпуталась из непрошенных объятий, едва ли не оттолкнула Лада… он удержал, вцепившись в её предплечья.

— Тебе лучше не отпускать меня. Я — единственное, что держит тебя на воде.

Она с ужасом, граничащим с отвращением, поглядела на его пальцы. Они больше не казались тёплыми — они обжигали. Хотелось вырваться, избавиться от прикосновения, от взгляда, от самого воспоминания об этом… да его даже человеком назвать нельзя!

— Стой на месте, — голос Лада вдруг стал другим, твёрдым, слова посыпались с его губ, словно градины. — Ты утонешь, если я тебя отпущу.

Лизавета послушно замерла, хотя казалось — заледенела. Она боялась двигаться, боялась дышать, и только думала, как бы скорее убежать, вернуться домой, спрятаться вместе с отцом от всего странного и немыслимого…

— Успокойся. Я не собираюсь тебя убивать, или есть, или что ты себе там надумала. Мне просто нужно с тобой поговорить, а это единственное место, где ты не сможешь от меня сбежать.

— Поговорить о чём?

— О том, что будет дальше.

Но она и так знала, что будет дальше. Будут три года заключения, три года издевательств и грязной работы, три года без белого света, глубоко под водой, в царстве водяных, русалок и прочей нечисти с холодными, неживыми глазами.

— Ты можешь уйти, — Лизавета, удивлённая, вскинула голову. — Ты можешь уйти, но ничем хорошим для твоего отца это не обернётся.

— При чём тут мой отец? — Лизавета поспешила, спросив. Конечно, она знала, при чём тут её отец: ведь это он заключил договор с проклятой нечистью.

— Я говорил ему, что рукопожатие в Нави имеет особую силу. Если ты пообещал что-то, а после пожал руку, то для тебя же лучше сдержать данное слово. Последствия могут быть… скажем так, неприятными.

— Но… — Лизавета умолкла, пытаясь найти лазейку. — Но ведь он уже нарушил уговор! Папа не отдал меня тебе, а попытался спрятать, и увёз в какую-то Тьмутаракань, и везти к тебе совсем не планировал!..

— И всё же по скончанию семи дней ты оказалась у меня.

Чепуха, решительно покачала головой Лизавета. Уж она-то понимала, что оказалась на озере по воле водяного, но никак не своего отца. Пускай условие и было соблюдено, но не тем, кто должен был за этим проследить, а это значит…

— Видишь ли, магия — штука неточная, — прервал поток её мыслей Лад. — Мать-Природа не заморачивается с формулировками, а смотрит в самую суть. А суть вещей такова: по уговору ты должна была оказаться по истечении семи дней в моих владениях, и ты здесь оказалась. Вопрос лишь в том, останешься ли.

— Уверена, и тут можно найти оговорки.

— Нельзя, — сказал он, как отрезал. — Твой отец пообещал отдать тебя мне в услужение на три года. И пока эти три года не истекли, боюсь, тебе нельзя покидать это место. Хотя как — тебе-то всё можно, ты договоров не заключала. Но если ты уйдёшь, твой отец будет считаться нарушителем, а это, как я уже сказал, не очень приятно. Даже болезненно. А иногда и смертельно опасно.

Лад так легко говорил об этом, что если бы Лизавета и сомневалась в его нечеловеческой сущности, теперь бы все сомненья отпали. Ни один разумный человек не будет так запросто говорить о смерти.

— Мне важно было, чтобы ты это поняла, — кивнул Лад, словно прочитав что-то по её лицу. — Не волнуйся, у тебя будет время на раздумья. На самом деле, у тебя на это есть ближайшие три года: всё это время у тебя будет возможность уйти, и всё это время для твоего отца этот уход будет означать приговор.

— Зачем ты всё время это повторяешь⁈ — вскинула голову Лизавета.

Только сейчас, глядя на Лада, она заметила, что в глазах стояли слёзы. Вырвав из его хватки одну руку, она решительно отёрла лицо, выпрямилась, вздёрнула подбородок, готовая к бою. Но Лад смотрел на неё всё так же мягко, как будто с оттенком сочувствия.

— Мне правда очень жаль, что так вышло, — проговорил он. — Я думаю, теперь мне лучше оставить тебя. Скажи Инге, когда будешь готова окончить этот разговор.

И он отпустил её.

Лизавета ахнула, замерла на мгновение, сделала несколько быстрых шагов Ладу вслед, пытаясь ухватиться хотя бы за край рубахи, чувствуя, как земля уходит из-под ног… и лишь потом поняла, что вовсе она не уходит. Вода оставалась твёрдой, словно обычная дорога — лишь рябь шла по озеру там, где ступала нога.

— Ты соврал! — в порыве изумления, обиды и злости выкрикнула Лизавета Ладу в спину.

Он обернулся через плечо:

— Я уже говорил: мне надо было как-то тебя удержать.

Лизавета с грохотом захлопнула дверь номера за своей спиной. Она тяжело дышала, руки тряслись, на лбу выступила испарина. В глазах застыл ужас — всё встало на свои места, но получившаяся картина Лизавете более чем не нравилась.

И ведь она это допустила. Достаточно было встретить милого мальчика, который пару раз очаровательно ей улыбнулся, и Лизавета забыла о необычных обстоятельствах своего появления в деревне, перестала обращать внимание на всякие странности и всерьёз поверила, что это маленькое приключение закончится хорошо. Конечно, ведь в сказках нечисть так легко отступается от своих претензий!

В груди защемило, воздуха не хватало. Лизавета с усилием оттолкнулась от двери, заставила себя двигаться, подойти к окну, плотно задёрнуть шторы — всё, лишь бы не видеть отсветов праздничного костра вдалеке. Ей хотелось побыть одной. Спрятаться на неделю, а лучше на две, пережить эти минуты ужаса и стыда от того, что она так легко поверила Ладу!..

Всё ведь было прямо перед глазами. Он появился на озере в тот же момент, что и она. Он жил на отшибе, вдали от деревни, и даже не пытался внятно это объяснить. Чёрт побери, она даже видела, как он выходит из озера в одежде — и поверила, что он просто упал!

Лизавета беспомощно застонала, закрыв лицо руками. Да, провалиться под землю сейчас было бы просто отлично.

Вот только ей некуда было бежать. Лад же сказал: нарушишь договор — и твой отец будет страдать. Хотя определённой доли страданий за сделанное он точно заслужил.

— Чёрт, чёрт, чёрт!.. — в порыве хоть как-то выпустить бушующие внутри эмоции Лизавета несколько раз ударила кулаком по стене. Рука заболела, на душе легче не стало, и даже наоборот: стоило мимоходом пожелать зла отцу, и она уже корила себя за это.

Но, видит Бог, он тоже был в этом виноват. Он ведь всегда так делала: принимал за Лизавету решения о её жизни. Обычно её это устраивало, ведь отец делала всё для её же блага, но сейчас… Интересно, о чём он думал, делая из неё всего лишь пункт в мистическом договоре?

В дверь постучали. Лизавета вскинула голову, всё тело её напряглось. «Если это Лад…» — подумала было она, но оборвала себя, не зная, как можно закончить мысль. Глупая девчонка ничего не могла противопоставить столетней твари, или сколько они там живут!

— Лизавета? — раздался приглушённый голос Добрыни.

Зря он пришёл. До сего момента Лизавете не приходило это в голову, но трактирщик наверняка был замешан, равно как и его жена. Поэтому Любава так невзлюбила Лада — поняла, к чему всё идёт?

— Лизавета, с тобой всё в порядке? Я видел, как ты бежала…

Порыв эмоций толкнул её подойти и распахнуть дверь, показаться Добрыне, наплевав на растрёпанные волосы и заплаканное лицо.

— Вы знали⁈ — обрушилась она на растерянного трактирщика.

— Что?..

О, каким бы удивлённым ни звучал его голос, Лизавета поняла: он снова собирался соврать. Лицо предало Добрыню, потому что на секунду, даже на долю секунды на нём промелькнуло не изумление, а испуг.