Найти ответ она не успела — дверь постоялого двора снова открылась. Ярослав нетерпеливо заглянул внутрь:

— Лиза, ты идёшь?

— Сейчас! — она быстро обернулась к Любаве. — Спасибо вам за заботу, вы правда дали мне повод для размышлений и опасений. Я буду осторожнее, честно.

Любава кивнула, похлопав Лизавету по руке. Весь её вид говорил, что слова девушки ничуть её не успокоили.

Лизавете казалось, что скорбь русалок должна была привести реку в упадок. Воды её должны были измельчать, побуреть от грязи, водоросли — спутаться, рыба — всплыть кверху брюхом. Оттого каждый раз она удивлялась, оказываясь в их владениях, где всё оставалось прежним.

— Почему так? — решилась Лизавета спросить.

— Что Матери-Природе до одной смерти? — проговорил Ярослав, будто это всё объясняло. — Боги мыслят глобальнее: что для нас — великая утрата, для них — капля в море. Знаешь ли ты, сколько людей ежеминутно уходят их жизни?

Она покачала головой.

— Больше сотни. Пока мы с тобой стоим здесь, больше сотни людей скончались от старости, утонули в море, были убиты из злого умысла или по несчастной случайности. Когда мы закончим, число увеличится до нескольких тысяч.

Он наклонился к воде, коснулся кончиками пальцев, призывая русалок, а Лизавета стояла, пытаясь представить тысячу людей и понимая, что ни разу в жизни не видела столько разом. Сотню — возможно, хотя она не бралась утверждать. Никто не считал прохожих на улицах, гостей на балах, покупательниц в салоне модистки.

— Духи умирают намного реже, — продолжал Ярослав. — На моей памяти это вторая смерть и первое убийство, а живу я достаточно. Но через Мать-Природу всё равно проходит слишком много душ, чтобы она обратила на Сбыславу пристальное внимание. Для этого у неё есть я.

— А есть другие? Княжичи или люди… духи, которые занимаются подобными случаями?

— Конечно. Морские, лесные, княжичи порывистых ветров и бескрайних полей. Каждому уголку этой земли нужно, чтобы за ним кто-то приглядывал. И каждому соглядатаю нужно, чтобы кто-то приглядывал за ним.

— А как становятся княжичами?

Ярослав ответил не сразу, и когда он заговорил — Лизавета поняла, почему.

— Я и сам до конца не знаю. Я просто услышал зов моря.

— Можешь описать? — Лизавета спросила, и тут же запнулась: неожиданно для себя она обратилась к Ярославу на «ты». Но он словно не заметил.

— Как описать чувства? Скажем, как бы ты описала радость?

Лизавета задумалась. Она попыталась вспомнить, когда в последний раз была рада — подходящее воспоминание нашлось на удивленье легко. Она была рада помириться с Ладом. Она была рада, когда Инга предложила ей помощь в поисках способа выбраться отсюда. Она была рада, когда Ярослав извинился перед ней.

— Это как щекотка в груди. Но не обычная, когда тебя щекочут под рёбрами, а словно внутри резвятся солнечные лучи, а ты ощущаешь их свет. От этого всё внутри сжимается, а губы сами растягиваются в улыбке — даже если ты отчаянно сопротивляешься, боясь показать эмоции, уголки всё равно приподнимаются. И обычно люди улыбаются в ответ.

— Мне в ответ улыбнулось море.

Ответ был совсем не таким, какой ждала Лизавета. На самом деле она думала, что Ярослав сбежит от ответа. Он мог отшутиться или сказать, что зов моря похож на описанные ею ощущения, не скрывая своей неискренности. Но он снова огорошил её, приоткрыв то, что называл своею душой.

К сожалению, у Лизаветы не было времени обдумать слова Ярослава или продумать следующий вопрос. Река вспенилась, и волна накатила на берег, выпуская со дна русалку — почему-то одну.

Рогнеда откинула за плечи мгновенно высохшие косы и вопросительно посмотрела на незваных гостей.

— Прошу прощения за вторжение, — Ярослав коротко поклонился ей. — Но у нас возникло не терпящее отлагательств дело. Скажите, вы не видели здесь сегодня мужчину?

Русалка нахмурилась.

— Видела. Почему вы спрашиваете, Ваше Высочество? Он имеет какое-то отношение к…

— Мы точно не знаем, — Лизаветы быстро поглядела на Ярослава, недоумевая, почему он солгал. — Мы хотели поговорить с ним, но в деревне сказали, что он спешно собрался и отправился в сторону леса. До этого он уже бывал у реки, вот мы и предположили, что он снова появится тут.

— Он и был, — повторила Рогнеда. — Выкопал что-то за тем деревом, привязал к седлу и поехал дальше. Довольно быстро — не думаю, что вы его нагоните.

— Выкопал? За каким деревом?

Она указала вновь, и Ярослав, наспех поблагодарив русалку, отправился в указанном направлении. Лизавета поспешила за ним, как могла — идти быстро не получалось, туфли вязли в прибрежной грязи. Когда она подошла, Ярослав уже сидел на корточках у неглубокой ямы, слева от которой валялись комья земли и сухие ветки, скрывавшие раскоп ото всех, кто решил бы прогуляться по лесу.

— Что здесь было?

— Что бы ни было, ничего не осталось.

— Но что это значит? Это он убил Сбыславу, а теперь сбежал с… чем-то?

Ярослав покачал головой.

— Не думаю, — он поднял на Лизавету взгляд. — Кажется, мы столкнулись с контрабандистом, который решил пересидеть в глухой деревушке. А теперь, когда начались проблемы, поехал дальше, чтобы не привлекать излишнего внимания.

Так просто? Лизавета не хотела в это верить.

— Но что, если… — она задумалась на секунду. — Что, если он заметил здесь Сбыславу, подумал, что она нашла то, что он спрятал, и убил её за это?

— Этот мужчина убил её⁈ — Рогнеда подошла незаметно, бесшумно, но от услышанного невольно вскрикнула.

— Нет! — Ярослав вскочил так стремительно, что Лизавета отшатнулась. — Нет, это лишь предположение Лизы, и я с ним не согласен. К тому же, это расходится с мыслью о том, что убийца знал Сбыславу. Она бы не подпустила незнакомого мужчину так просто — тем более, если видела, что он что-то здесь прятал. Так ведь?

Он выразительно посмотрел на Лизавету. Той не оставалось ничего, кроме как кивнуть. Она понимала, что он делает: нужно было успокоить Рогнеду, уберечь её от возможных глупостей. Никто не должен вершить самосуд.

— Вы хотите сказать, это просто совпадение, что в день гибель Сбыславы рядом околачивался преступник? — Рогнеда мыслила так же, как Лизавета, в голосе её звучало сомнение.

— Да. Это случайность, но случайность счастливая.

Глаза Рогнеды распахнулись в неверии.

— Он стал свидетелем разговора, он слышал два женских голоса и рассказал нам об этом. И мне кажется, что он не солгал: девочка скорее доверилась бы незнакомке, чем незнакомцу. Нам нужно искать женщину.

— Но где⁈ — не выдержала Лизавета.

Ярослав не знал — это читалось в его мрачном лице.

— Начнём с самого начала. Вернёмся в деревню и попробуем найти других свидетелей. Или свидетельниц.

Сказать было проще, чем сделать: деревенские не доверяли ни Лизавете, ни тем более Ярославу. Она была для них странной чужачкой — появилась из ниоткуда, прижилась на другом берегу озера, о котором старики говаривали разное, а теперь ещё и привела к ним нового незнакомца, да какого! Весь с иголочки, статный, волей-неволей глядящий на местных жителей свысока Ярослав вызывал у них лишь одно желание — плюнуть под ноги да фыркнуть, что в здешних краях и безо всяких господ тяжко.

— Тут на постоялом дворе последнюю пару месяцев жил мужчина, Неждан, видели такого? — Лизавета остановилась у забора, за которым женщина развешивала сушиться бельё.

С виду она была одного возраста с Лизаветиным отцом, ещё не старуха, но давно не юная дева. Тяжёлый труд заставил её кожу огрубеть и покрыться морщинами раньше срока, а взгляд — посмурнеть. Лизавете было страшновато подходить к ней, но выбора не осталось: сама предложила Ярославу разделиться, чтобы он опрашивал мужчин, а она — женщин. Было бы глупо отступать назад.

— Так что же? — когда молчание затянулось, Лизавета повторила вопрос, шагнула поближе к забору, почти сунула нос промеж досок.