Лизавета вскочила, тяжело дыша. На мгновение её лёгкие сжались, будто стремясь избавиться от воды, но вместо этого наполнились благословенным воздухом. Она замерла — лишь грудь поднималась и опускалась, сначала пугающе быстро, но затем всё медленнее, успокаиваясь.

— Ага, всё-таки выжила.

Вздрогнув, Лизавета резко повернула голову вправо. У широкой постели на простом деревянном стуле с книгой в руках сидела Инга. Постное выражение её лица прямо говорило: «Меня заставили присматривать за тобой, и это было самое скучное занятие в моей жизни».

— Доброе… утро, — не зная, что сказать, ляпнула Лизавета.

— День, — сухо поправила Инга. — Привыкай: под водой довольно темно.

«Под водой», — повторила про себя Лизавета, словно надеясь, что это поможет уверовать во случившееся. Несмотря на хождение по воде, чужие слова и ещё до ужасного яркие воспоминания об утоплении, часть её всё ещё твердила: это просто сон, долгий, кошмарный сон.

— Мы правда под водой? — чувствуя себя очень глупо, переспросила она.

Инга предсказуемо закатила глаза.

— А где, по-твоему, нам ещё жить? Мавкам, знаешь ли, жильё на поверхности выдавать не спешат.

Так вот, кто она. Лизавета по незнанию мысленно окрестила Ингу с Ольгой русалками, хотя те и не были похожи ни на какие из сказочных образов. В них не было неземной красоты — хотя неземного с лихвой хватало, они не очаровывали людей чудесными голосами, они вовсе не пели. В полумраке, когда на лица ложились тени, Инга могла даже показаться пугающей с её слишком светлой кожей и странными, глядящими в душу глазами.

— Ладно, — той, похоже, надоело молчание. — Ты очнулась, ты жива, не падаешь в обморок или что там люди обычно делают. Значит, я могу наконец-то идти…

— Постой!..

Лизавета выпалила это, не подумав. Она была уверена, что Инга лишь отмахнётся от неё, ясно дав понять, что общество наивной девицы не влечёт за собой ничего интересного, — но та остановилась. Лизавета могла лишь предполагать, чем пригрозила ей Ольга, чтобы сделать такой покладистой.

— Ты не могла бы, — сказать следующее оказалось труднее, — не оставлять меня одну?

— Почему? Боишься темноты? — язвительность Инги, похоже, не поддавалась истреблению даже при помощи самых изощрённых наказаний.

— Нет. Просто… я под водой.

— Как и все мы. Но, вообще-то, прямо сейчас ты надёжно от неё защищена. Лад подготовился к твоему прибытию, как бы ему ни хотелось, чтобы ты тихонечко сидела в деревне.

Неизвестно, чего хотела добиться Инга, но на Лизавету ей слова подействовали, как яркий цветок на осу. Она вдруг распрямилась, поджала губы, посмотрела уже не растерянно, а решительно, исподлобья.

— Я понимаю, что ты прекрасно себя здесь чувствуешь. Но я оказалась в таком положении впервые и, мне кажется, могу чувствовать себя здесь неуютно.

Впервые в глазах Инги забрезжила толика интереса.

— Можешь, — неожиданно согласилась она. — Я в свои первые дни тоже испытывала… неудобство. Темно, тихо, заняться нечем. Даже читать начала.

Она подняла руку, в который держала небольшой томик. Только сейчас Лизавета смогла прочесть его название:

— «Тристан и Изольда»? — она не поверила своим глазам.

Инга посмотрела на книгу так, словно видела её впервые.

— Да. А что?

Лизавета замялась. Не могла же она сказать Инге, что не ожидала, что такая легкомысленная и даже грубоватая девица сможет понять эту нежную и, страшно сказать, чувственную историю любви! Не могла — но Инга, похоже, прочла всё по её лицу.

— Думала, мы тут все деревенщины, которые два слова связать не могут?

— Нет! — и это было правдой: Лизавета не то, чтобы задумывалась об обучении грамоте крестьянских детей. — Просто не представляла тебя с таким романом в руках.

— Что ж, за правду спасибо, — Инга усмехнулась. — А вообще, ты не смотри, как я выгляжу. На самом деле мне далеко не пятнадцать лет.

Точно, об этом Лизавета забыла. Трудно было смотреть в столь юное лицо и думать, что перед тобой сидит кто-то вдвое, а то и втрое старше.

— Ничего, ты привыкнешь, — Инга ответила и на этот взгляд. — В какой-то момент просто перестаёшь обращать внимание на внешность: смотришь только на то, как человек говорит или ведёт себя. Дай себе время.

— Сейчас скажешь, что ты тоже не могла осознать, сколько Ольге лет?

— Ольге-то? Нет, с ней сразу всё было ясно — она пугала меня до чёртиков.

Лизавета не смогла скрыть понимающий смешок. Интереса во взгляде Инги снова стало немного больше.

— У меня были проблемы с Ладом. Он мало того, что выглядит лет на двадцать, так и ведёт себя так же, — она махнула рукой, очерчивая силуэт Лизаветы. — Ты уже могла ощутить эту его дурость на себе.

— Ты тоже на него злишься? Как Ольга?

Инга вздохнула. Помялась, переступив с ноги на ногу.

— Мы не злимся. Просто раздражает, когда тебе везде подчёркивают, что ты младшая, а на деле все глупости совершает тот, кто должен нас защищать.

— Должен вас?..

— Он ведь водяной. Глава озера, повелитель здешних вод, защитник природы. По-хорошему, он должен за всем тут приглядывать. Наказывать тех, кто портит воду и не следует правилам; поощрять тех, кто приносит дары и с уважением относится к озеру. А не творить ерунду, которая ставит всех нас под угрозу.

— Я не причиню вам вреда, — Лизавета словно продолжала недавний разговор с Ольгой. — И мой отец тоже. Даже если мне что-то придётся не по душе, я ни за что не расскажу ему. Я уже говорила, что готова…

—…поклясться, да. Ольга нам всё рассказала, пока ты была без сознания.

— Но ты мне не веришь, и поэтому ведёшь себя так, будто я ваш враг?

— Поверь, если бы я считала тебя врагом, то вела бы себя по-другому, — на мгновенье тон Инги переменился так, что Лизавета мигом поверила. — Прямо сейчас ты скорее… обуза. Я не понимаю, зачем ты здесь, и что с тобой делать. А ещё тебя скорее всего повесят на мою шею: Ольга редко заходит под воду, Лад же явно собирается тебя избегать.

— Почему?

— Ты — живое напоминание о его ошибке. А он терпеть не может ошибаться.

После этого Инга всё же ушла. Лизавета не нашла в себе сил вновь попытаться её остановить — слишком сильно потрясло её услышанное. Спускаясь на дно озера, Лизавета надеялась создать хотя бы видимость прежних тёплых отношений и иллюзию комфорта, которые скрасили бы её жизнь на время поисков выхода. Теперь же выходило, что Ольгу и Лада она видеть почти не будет, зато получит в соглядатаи чрезмерно прямолинейную Ингу.

Можно было, конечно, попытаться увидеть в таком положении плюсы. В конце концов, у неё будет больше возможностей остаться одной и изучить каждый уголок этого… а кстати, где она оказалась?

До сих пор Лизавета не могла толком оглядеть комнату: её кровать от остального помещения отделяла высокая плотная ширма. Со своего места девушку видела разве что прикроватную тумбочку, приставленный рядом стул, а также край комода из тёмного дерева. На последнем стояли всякие мелочи — Лизавета рассмотрела подсвечник и какую-то вычурную вазочку. На ширме же висело, перекинутое через верх, светлое платье.

Сама Лизавета была одета в одну лишь сорочку. Она понадеялась, что переодеться ей помогли Ольга и Инга, а не кто-то другой, незнакомый. Впрочем, подобное было маловероятно, ведь кроме них и Лада она никого на озере не встречала.

Осторожно, Лизавета спустила ноги с кровати. Ей казалось, колени подогнуться, стоит попробовать встать — но обошлось. Безусловно, не обошлось без ощущения слабости, на мгновение у Лизаветы даже закружилась голова, но это быстро прошло. Убедившись, что твёрдо стоит на ногах, она поспешила сделать несколько шагов к ширме, чтобы переодеться. И оказалась приятно удивлена: платье, заботливо оставленное кем-то, было пошито по последней городской моде — с квадратным декольте и завышенной талией, обозначенной тесёмкой цвета чистого золота. Разве что вместо тончайшего муслина здесь ей был предложен хлопок, более простой, но вместе с тем и более надёжный.