— Портниха сказала? — догадалась Аэтель. Поэтому он и принес ей сок вчера? Он уже знал о ее беременности и просто проверял, как она поступит. Как сказал Себастьян — император любит злые шутки? Ей было совсем не до смеха.

— И кто из нас жесток? — выгнул он бровь дугой. — Ведь он не знает. Поэтому вы и стремились покинуть Тельнас, пока командир Вайерд не догадался?

— Откуда уверенность, что отец он?

— Хотите попытаться уверить меня в обратном?

Девушка не ответила. Отвернулась в сторону моря.

— Я думаю, теперь вы осознаете, что пока носите ребенка одного из моих людей, я никуда вас не отпущу, мисс Дорика. Как уже было сказано, я лично отбираю Стражей. И забочусь об их близких. Вчера вы сделали неправильный выбор.

Девушка хотела вырвать свою руку, но он не позволил. Холодок страха подкрался, вызвав неприятную дрожь вдоль позвоночника.

— Что вы хотите этим сказать?

— Лишь то, что ребенок останется в империи.

— Я не хочу оставаться здесь.

— Как только он родится, я позволю делать вам все, что захотите. Даже помогу устроиться на новом месте. Могу дать человека в помощники.

— Мне этого не нужно. Я сама смогу позаботиться о себе и ребенке. Без вашей помощи.

— Вы опять меня не слышите, мисс Дорика. — Он выпустил ее руку, повернулся к ней. — Ребенок останется в империи. Не вы.

— Нет.

— Уже все решено.

— Не позволю забрать его у меня!

— Зачем он вам? Родите другого.

Аэтель отшатнулась от него.

— Как вы можете так говорить?! Словно он вещь, которую легко можно купить в магазине!

— Это в вас говорит упрямство. Но после вы поймете, что он будет лишь мешать.

— Как ребенок может помешать?

— Мешать создать свою семью. Не каждый мужчина примет женщину с чужим ребенком. Поэтому я предлагаю хорошую сделку.

— Сделку? — мотнула она головой, не веря в происходящее. — Как все просто.

— Я дам вам время успокоиться. Вы все обдумаете и примите мое предложение, мисс Дорика.

— Почему у вас уверенность, что я соглашусь?

— Зачем вам ребенок от нелюбимого человека? Я могу привести много примеров такого героизма, когда от ребенка потом просто избавляются. Оставляют в приютах или просто на улице. И лишь для того, чтобы родить от другого. В будущем вы также встретите человека, с которым захотите провести свою жизнь. А ребенок будет напоминать о прошлом, которое вы хотите поскорее забыть, по вашим же словам.

Девушка не верила своим ушам. Она столько всего предпринимала, в страхе, что у нее отнимут ребенка. И это все равно случается.

— Я хочу забыть прошлое, но не избавляться от ребенка. И если человек, который, как вы говорите, мне встретится в будущем, не примет его, значит это не тот человек. И я тогда лучше избавлюсь от него, чем от ребенка.

— Я устаю от вашего упрямства. И уже сказал, ребенок останется в империи. Потом еще спасибо скажете. — Он посмотрел на дом. — До родов будете жить здесь. На этой неделе пришлю врача. В помощь у вас будет два человека. Если что-то понадобится, сообщите им.

Он коротко кивнул на прощание, и развернулся, неторопливо возвращаясь к машинам.

Отчаяние захлестывало ее. Она понимала, что ничего, абсолютно ничего не сможет сделать, чтоб помешать императорским планам.

— Почему из-за того, что он отказался от меня, у меня отнимают ребенка? Это несправедливо!

Аксён остановился. Посмотрел на нее через плечо. И двинулся дальше.

— Он сам не хочет менять свою жизнь. Так почему расплачиваться должна я?!

Лишь дверь за девушкой закрылась, Себастьян, вытянув подушку из-под головы, запустил ее куда-то в комнату. Хотелось разнести все к чертям. Но он понимал, что ничего это не изменит. Лишь может немного опустошит его банковский депозит — Аксён наверняка выставит ему счет за поломанную мебель.

Себастьян сел в постели. Он уже устал сидеть в этой комнате. Один. Единственным его не частым собеседником был лишь Джозо. И то он приходил, чтобы свалить на него бумажную работу, которую брюнет не особо любил. Но Ваейрд понимал, что это неотъемлемая часть обязанностей командующего. И нужно к этому привыкать, если еще планировал занять эту должность. Себастьян откинул простынь и встал с постели.

Сколько еще Аксëн собирался держать его здесь?

Не прикрываясь, мужчина скрылся в ванной, мельком взглянув на свое отражение в большом зеркале. Одна ошибка чуть не стоила ему жизни. Там, в холодном амбаре, когда его тело использовали вместо груши, он задумался о семье. Не раз Энвор задавал ему такой вопрос, и он неизменно отвечал, что это ему не нужно и старался уходить от разговора. Марин думал, брюнет ещё переживал из-за сестры и не настаивал. Хотя причина была в другом. В отличие от Энвора с Веленой он помнил свое детство. Бен попал в приют уже в семилетнем возрасте и до того момента, как его заметил Аксён в один из своих визитов, старался не вспоминать первые прожитые годы. Это казалось странным, но он их помнил лучше, чем время, проведенное в приюте.

Помнил, как мать светилась, когда отец был рядом. Улыбка не сходила с ее лица, то и дело звучал ее звонкий смех. Всегда, когда родители были вместе, они почти не отходили друг от друга. Казалось, искры летают вокруг них. Он был еще мал и не сосем понимал, что родители делали за закрытыми дверьми. Ему казалось, что мама там плачет. Но она никогда не жаловалась и всегда так же ярко улыбалась.

А потом проходил месяц-другой, и отец уходил, забирая с собой смех и улыбки матери. Она улыбалась. Но глаза переставали лучиться светом. И на вопросы ребенка, когда вернется папа, отвечала, что он не придет. Он ушел.

Помнил ее истерики и слезы. Помнил, как она приводила других мужчин. Но стоило им уйти, как она снова одна закрывалась в комнате и плакала. Надолго никто не задерживался в ее жизни.

А потом снова появлялся отец. И возвращал улыбки и смех. Но это опять было ненадолго. Он вновь уходил. И с каждым разом его появление было все короче. Появились ссоры.

Мальчик рос, и не понимал, почему отец уходил. А если уходил, для чего возвращался? Не понимал слов, которыми называли его мать соседи. Не понимал, почему она каждый раз принимала этого мужчину обратно.

А потом вдруг что-то в ней изменилось. Все та же грусть стояла в глазах. Но она перестала плакать. Лишь повзрослев, Себастьян понял — мать просто смирилась. В то время состоятельный мужчина пытался добиться её внимания. Он покупал женщине одежду, украшения, цветы. Возил в рестораны, музеи и театры. Ни разу не закрывался с матерью в комнате. Он вообще надолго не задерживался в их квартирке. И на мальчика никогда не обращал внимания.

Это продолжалось недолго. В один день женщина собрала вещи ребенка.

— У тебя будет новый дом, — говорила она, ведя сына под руку. Даже сейчас Себастьян помнил почти слово в слово то, что говорила ему эта женщина перед тем, как оставить у двери приюта.

— У каждого из нас будет новая жизнь. Здесь у тебя появятся друзья. Может быть, будут новые мама и папа.

— У меня есть ты, — не понимал мальчик, почему у него должны быть новые мама и папа.

— Я не могу остаться с тобой.

— Ты уходишь? Почему мы не можем пойти вместе?

Она присела перед ним, поправила темную челку, открывая лоб.

— Это сложно объяснить, Бени. Но я надеюсь ты меня когда-нибудь поймешь.

— Что пойму?

— Я не могу взять тебя с собой. Фредерик не хочет. А я… я устала так жить. Я задыхаюсь. Задыхаюсь от отношений с твоим отцом. Я хочу быть счастлива. А Фред любит меня.

— Я тоже люблю тебя.

Женщина лишь покачала головой, понимая, что ребенок ее не поймет. И постучала в дверь.

Столько лет прошло, а Себастьян до сих пор не понимал, как можно было променять своего ребенка на мужчину и красивую жизнь.

Став Стражем, он вернулся в старый дом. Он не знал, как найти женщину, что родила его. Да и не стремился разыскать ее. Бенедикт просто пытался понять. Понять, что за отношения у нее были с его отцом. Понять, почему она выбрала не его, своего сына.