Девушка кивнула.

— Я верю вам, Ваше Сиятельство.

— Обращайся ко мне по имени. Мы ведь, считай, помолвлены.

— Не совсем. Но как вам… тебе… будет угодно.

— Всё будет в своё время. И кольцо, и объявление о помолвке. Просто не хочу сейчас никому говорить.

Девушка кивнула.

— Я понимаю. Ваше… Николай…

— Коля.

— Да, конечно. Всё здорово. Я не ожидала, если честно. Ты застал меня врасплох.

— Мне кажется, тебя что-то смущает. Расскажи.

— Да нет… На самом деле, я… Счастлива, наверное.

— Но ты не уверена.

Есения бросила на меня быстрый взгляд, и я понял, что попал в точку.

— Давай, выкладывай, что тебя гложет. Серьёзно, ты можешь мне сказать. Честность — лучшая политика. Слышала про такое?

— У меня только один вопрос, — помолчав, проговорила девушка. — Вы… Ты меня любишь?

О-па! Никак не думал, что я этом мире среди аристократов подобные материи имеют значение. Мне казалось, что Есения грезит о том, чтобы стать часть рода, и большего ей не нужно. А выходит, её волнует и кое-что другое.

— Просто меня не покидает мысль, что всё дело в моём Даре, — сказала девушка.

Было заметно, что она волнуется. Надо же: железные леди, амазонки, способны и на такое! Признаться, я слегка растерялся.

— Не стану тебе лгать. Я хочу сохранить твой Дар в роду Скуратовых. Но… я очень рад, что вчера ты согласилась выйти за меня. Что же касается любви… Сам не знаю, что тебе ответить. Я привык мыслить прагматично. Но, с другой стороны, если бы я выбирал жену по… Чёрт, как же трудно бывает выражать свои чувства!

Мои слова вызвали у Есении улыбку.

— Просто говори, — сказал она. — Всё, что придёт в голову!

— Из всех, кого я знаю, я выбрал бы тебя. Вот! Прости, но пока это всё, что я могу сказать. Знаю, это немного…

Девушка вдруг взяла меня за руку и крепко стиснула.

— Это очень много, господин маркиз! Куда больше, чем вам кажется. Тебе кажется.

Она отвернулась к окну, не выпуская мою руку из своей. А я… чувствовал себя смущённым. Пожалуй, впервые в жизни.

На следующий день должен был состояться финал школьного турнира. Пожалуй, только ленивый не подошёл ко мне и не поинтересовался, готов ли я к нему. Некоторые заключали пари. О занятиях никто не думал, и учителя отнеслись к этому с пониманием: особо нас не мурыжили. Уроки проходили на лайте. Вся школа ждала окончания занятий, чтобы отправиться на стадион и узнать, кто же в этом году станет чемпионом. Как мне кажется, преподаватели не были исключением.

Голицын меня избегал. Я видел его на переменах в коридоре, но он старательно удалялся, стоило нам оказаться рядом. Что ж, его дело. Мне ему сказать всё равно было особо нечего: всё, что хотел, я выдал во время последнего соревнования. Он сделал вид, что не понимает, о чем речь. Его право. Но лучше бы ему не пытаться меня убить, ибо умирать я не собираюсь — даже если придётся выпустить всех своих демонов.

На большой перемене я поймал Мейнгардта. Он как раз был один, и я решил этим воспользоваться, чтобы прояснить, кто же ходит с нами в школу — настоящий племянник маркиза, или аль-гуль.

— Привет, — сказал я, подходя. — Как дела?

Мейнгардт повернулся и кивнул.

— Да нормально. Не обязательно каждый раз спрашивать. Я ведь даже не пострадал. Всё со мной хорошо. Выжил же.

— Всё равно, ты перенёс стресс. Не каждый день тебя пытаются отправить на тот свет. Я что сказать хотел: у меня тут идя появилась. Помнишь, как мы ходили в боулинг?

— Да, конечно, — ответил, глядя на меня, Мейнгардт. — Отлично время провели.

— Вот-вот. Поему бы тебе не расслабиться, отвлечься. Может, сходим снова?

— Хорошая идея. Думаю, мне это… Не то, чтобы нужно, но почему бы и нет?

— Только не навернись, как в прошлый раз! — усмехнулся я, хлопнув парня по плечу. — Ты тогда чуть бедро не сломал. Ковылял бы сейчас на костылях!

Никита растянул губы в улыбке.

— Да уж, было дело, — ответил он. — Скользкий пол во всём виноват. В этот раз такого не повторится.

— Да уж, постарайся. Ладно, ещё обсудим после турнира. Ты ставки не делал?

Мейнгардт отрицательно покачал головой.

— Поставил бы на тебя, да нечего. Мне родаки почти не дают карманных денег.

— Да это я так спросил. К слову пришлось. Всё, до встречи на стадионе. Поболеть-то придёшь?

— А как же! само собой!

Отойдя от Никиты, я свернул за угол и начал спускаться по лестнице. Следующий урок у меня был этажом ниже.

Мейнгардт сделал вид, будто помнит случай, которого не было. Его падение я придумал.

Выходит, я только что разговаривал не с Никитой, а с аль-гулем! Что теперь с этим знанием делать — вот вопрос. Ну, и осознание того факта, что парень, с которым я общался, мёртв — как ни странно, вызвало во мне злость по отношению к людоеду, занявшему его месту. Стоило немалого труда сдержаться, чтобы не выпотрошить выродка на месте. Даже странно, ведь подобная реакция для меня совсем не характерна. Да и Мейнгардта я знал не так близко. По большому счёту, он даже приятелем моим не был — не то, что другом. Кажется, я становлюсь слишком сентиментальным. Для киллера это плохо. Надо будет помедитировать и разобраться с этим.

Когда уроки закончились, вся школа ломанулась на стадион, где нам с Голицыным предстояло выяснить, кто займёт первое место. В раздевалке мы оказались не одни: явились наши знакомые, чтобы поддержать. Тем не менее, Руслан-таки подошёл ко мне. Протянул руку.

— Чем бы ни кончилось, хочу, чтобы ты знал, — сказал он, глядя мне в глаза. — Я тебя уважаю. Потому и выбрал.

— Спасибо, — ответил я, пожав его ладонь. — Ценю и всё такое. Но вспомни о моих словах.

— Не понимаю, о чём ты, — качнул головой Голицын.

Я пожал плечами.

— Просто не забудь, что я пытался.

— Нам пора, — сказал беловолосый. — Это сигнал.

И правда, раздалась сирена, призывающая участников на стадион.

— Ты никому ничего не должен, — сказал я.

— Знаю, — чуть помедлив, ответил мой соперник.

На этом разговор закончился, и мы отправились на арену.

Выйдя на середину, я почувствовал себя на какое-то мгновение гладиатором: сотни глаз были устремлены на меня.

На трибуну вышел Шуйский в парадном зелёном мундире. Взял микрофон.

— Уважаемые учащиеся! Сегодня решающий день! Понимаю, что вы ждёте не моих слов, а состязания, которое выявит лучшего бойца нашей школы! Поэтому не буду многословен. Удачи обоим участникам. Каждый из них достоин победы. Да достанется она сильнейшему!

Князь покинул трибуну под бурные рукоплескания.

К нам с Русланом подошёл судья — один из преподов, седой старик, учитель математики.

— Никаких правил, — проговорил он, переводя взгляд с меня на Голицына. Делайте, что хотите. Но будьте осторожны: ограничения не так высоки, как в предыдущих этапах. Так что не поубивайте друг друга. Помните, что вы представляете одну школу, и поединок, несмотря ни на что, по сути, дружеский. Возьмите мечи.

С этими словами он протянут нам два агрика. Мы с Голицыным взяли те, что были к нам ближе.

— Надеюсь, мне не придётся вас останавливать, — сказал учитель, переводя взгляд с меня на Руслана. — Помните, то перед вами не враг, а товарищ. Это только спорт. Но выложитесь по полной. Удачи, парни!

Он отошёл назад и вытащил из нагрудного кармана белый шёлковый платок.

— Начинайте, когда он упадёт на землю. Не раньше!

Пальцы его разжались, и шёлковый лоскут начал плавное падение. Как только он коснулся травы стадиона, Голицын скастовал дракона, и ящер направил в меня струю пламени!

Ожидаемая атака. Неужели у него нет других техник в рамках Дара? Бер принял на себя удар, мигнул, но выстоял. Я вбросил в него Живы и приказал ответить кислотой. Зелёный поток врезался в ящера, и тот потёк, словно попавшая в камин свечка. Но Голицын тоже подпитал своего юнита, и дракон начал восстанавливаться. Я ударил его когтями. Они оставили на ящере глубокие борозды, тот отпрянул и, раскрыв пасть, вдруг плюнул под ноги медведю горстью собственных зубов! Не успел я удивиться, как они начали превращаться в воинов, покрытых средневековыми доспехами. Каждый сжимал холодное оружие, которое тут же пошло в ход! Дюжина бойцов на бросилась на Бера, нанося стремительные и точные удары. Юнит растворился, и мне пришлось создавать нового. А каждый призыв требовал повышенного расхода энергии. Так что я синхронизировался с медведем, чтобы повысить эффективность атак. В состоянии берсерка тот же объём Живы наносил куда больший урон.