В конце концов, это ее дом, ей здесь жить, и она вольна делать его по своему вкусу, пусть и спорному.

Если она хочет уродство, я сделаю ей уродство.

— А наша репутация? Не пострадает? — спросил Ромка, когда я объявила команде об этой нашей стратегии на данный проект.

— Придется понести эти репутационные потери. Но очень надеюсь, что она сильно рекламировать нас не станет, ну и мы распространяться тоже не будем.

— Эта стопудово не станет, — поделился мнением — редчайший случай — Суворов. — Ни о чьих заслугах, кроме своих, она не вспомнит.

— И уж точно не вспомнит наше название, — усмехнулась, соглашаясь с ним Неля.

Кошкина вновь встречает нас на крыльце, вперив взгляд в часы на запястье скрещенных на груди рук.

— Мы же не опоздали! — тихо возмущается Ромка.

— Это психологическая атака, не парься.

Я бываю тут чаще Шагалова и почти привыкла к "манерам" хозяйки. Медленно, но верно вырабатываю иммунитет к ее методикам воздействия на собеседника. Но не к ее эксцентричному вкусу — или его отсутствию. Этим она продолжает меня шокировать.

Вчера мы согласовали первую часть проекта по французскому саду, поэтому сегодня приступаем к дому.

— Давайте начнем со спальни,

Прикрываю глаза. Ну, конечно! С чего еще?..

— В спальне я хочу лепнину. Мне нужна…

— Ч-чего?

Мы с Ромкой переглядываемся.

— Лепнину, — противный претенциозный голос.

Хотя, наверное, противный он только для меня.

— Лепные орнаменты — я верно поняла?

Она кивает, поведя глазами.

А я даже не удивлена. В смысле, не сильно. Если сад как в Версале, то что мешает спальную комнату превратить в будуар императрицы?

— А где? — уточняет офигевший Ромка.

— Под потолком по всему периметру комнаты, по стенам и в центре над люстрой. И в гостиной, кстати, тоже.

Так, орнаментами не обойдемся…

— Где в гостиной? Там же второй свет, открытое пространство, — я не отговариваю, я уточняю, потому что своим умом, как совместить первоначальное требование дизайна гостиной в стиле хай-тек с металлическими элементами и гипсовые молдинги или пилястры, не догоняю.

Я, в принципе, не против интерьера в стиле ампир плюс он отвечает основному запросу клиента на роскошный дизайн, но…

У меня даже "но" закончились.

Я смотрю на нее и не понимаю, что нашел в этой девушке Кирилл.

Она ведь совершенно ему не подходит. Она не сочетается с ним. Ни ее показное поведение, ни экзотичный — назовем его так — вкус, ни она сама.

И хоть внешне они показались мне идеальной парой — оба высокие, красивые, яркие, — но теперь, узнав ее поближе, вижу, что яркие они по-разному.

И, вообще, разные. Полярно разные.

Но раз он с ней и, более того, собирается на ней жениться, строит общий дом, значит, у Драной кошки есть свои, скрытые от меня, достоинства и таланты.

А я просто завидую…

— Хорошо, про лепнину я записала, — выключаю я никчемные мысли и включаю профессионала. — В следующий раз покажу эскизы. Какие еще пожелания по спальне?

Я делаю наброски в блокноте, ориентируясь на свет в будущей спальне.

Карандашом, по старинке, хотя коллеги по профессии давно освоили графические планшеты и творят пером по дисплею, но мне привычнее — и роднее — карандаш.

Рисую, примеряю к стенам, оцениваю. Какие-то образцы муркают, и я оставляю их, какие-то не нравятся — черкаю и сминаю лист, вырвав из блокнота, в какие-то вношу правки.

— Может, свалим уже отсюда, пока она еще какую-нибудь идею не извергла? Если услышу еще хоть один зубодробительный креатив, взорвусь.

— Спокойнее, Рома. Не ты ли призывал меня к дзэну и медитативной работе над собой при создании "бесячих садов"? — припоминаю ему его же слова.

Название, кстати, прочно закрепилось за объектом.

— Был катастрофически не прав. Недооценил противника. Медитация с ней не справится, нужна артиллерия потяжелее. Давай валить, а? — просит с гримасой "по-братски" на лице.

— Терпи. Еще минут пятнадцать. Я хочу доделать тут все и выкроить на завтра себе выходной.

— Выходной? — таращит он глаза.

И вполне обоснованно — весь коллектив трудится практически круглосуточно, не прекращая работу даже дома, а я смею заикнуться об отдыхе.

— Не вообще выходной, а от этого места, — исправляюсь, и Шагалов возвращает себе обычное выражение.

— Ладно, тогда и я делом займусь. Пятнадцать минут, — предупреждает, выходя.

Киваю и возвращаюсь к эскизам. Но шаги возвращаются — типичный Рома, вспомнивший еще что-то безотлагательно важное.

— Если будешь дергать меня, я не закончу, и мы никогда отсюда не уедем.

— Звучит как угроза, но мне почему-то не страшно.

Потемкин…

Этот голос…

Зажмуриваюсь и медленно выдыхаю.

Обычные слова приветствия застревают в горле, и я продолжаю стоять на месте, с карандашом, застывшим над листом.

Нервничаю так, будто меня застукали на месте преступления, или будто я оказалась совершенно обнаженной перед толпой агрессивно настроенных людей. У меня бывали такие сны, и я помню, как при этом чувствовала себя. Сейчас очень похожее ощущение.

И я знаю, почему так себя чувствую — у меня был шанс удрать… Говорил же Рома…

Звук шагов не стихает — не дождавшись, когда я повернусь к нему, Кирилл обходит меня полукругом. Я уже вижу его боковым зрением. Или еще не вижу, но уже чувствую.

— Я надеялся, что застану тебя здесь. Отменил две встречи. Это входит у меня в привычку, знаешь.

— Я об этом не прошу, — вспыхиваю румянцем стыда и смущения, зная точно, что это отсыл к нашей встрече шесть лет назад.

Тогда он тоже отменил встречу. Дважды… А я обманула его.

Я горю как запрещающий светофор, а Кирилл разглядывает меня. Молча. Пристально. Пронзительно.

Чтобы разрушить неловкую паузу, я спрашиваю без особого интереса:

— У тебя какие-то вопросы по проекту или просто поболтать?

— И то, и другое. Но проект подождет, а я нет.

— В смысле? — делаю ироничное лицо, но внутри пугаюсь до жути.

Он слишком серьезен и решителен. И я заранее боюсь того, что он скажет следующим.

О чем бы он ни хотел говорить, это не будет простой разговор.

И точно это не будет просто для меня.

— Я же говорил — нам надо поговорить. Но ты постоянно бегаешь, ускользаешь. Или сама, или нам кто-то мешает. Как вчера. Я устал бегать за тобой, Марго. Ты поговоришь со мной сейчас или…

— Или что? — не выдерживаю напряжения и срываюсь на повышенный.

— Или я буду разговаривать с тобой при твоем Диме.

— А при своей невесте не хочешь поговорить? Я могу позвать ее. Она где-то тут крутилась. Уверена, ей тоже будет интересно послушать.

— Зови.

Он усаживается на низкий подоконник, демонстрируя полное спокойствие и готовность ждать кого угодно и сколько угодно, а я понимаю, что мой блеф не сработал.

Долго смотрю на него, оценивая, насколько он действительно готов вынести нашу историю на публику — вдруг он тоже блефует. Но нет. Кирилл уверен и категоричен. Он не купился на мою попытку перехватить инициативу.

Инициатива, как всегда, у него.

Обреченно вздохнув, сажусь на тот же подоконник, но с другого края. Подальше от него.

Рядом мне нельзя. Я и так проигрываю по всем статьям.

— О чем ты хочешь поговорить?

И он спрашивает тихим голосом:

— Хочу узнать, почему в прошлый раз все закончилось. Почему ты не дала нам второй шанс?

flashback

— Ты номером не ошиблась? — спросил меня Потемкин после долгого, очень тихого, выжидательного молчания в трубку, когда я набралась смелости и позвонила ему.

Позвонила спустя почти восемь лет с нашей последней, не самой приятной, встречи. Точнее, расставания. И, смущаясь и запинаясь, попросила его уделить мне пять минут своего времени.