Она выглядит стильно, но бледно. Болезненной.

А может…

Я задыхаюсь от своей догадки.

Может, то, что я слышала в клинике, было не правдой, а очередным спектаклем? Разводом, чтобы подставить меня перед Киром? Чтобы убедить его в моей предвзятости и навечно поставить точку между нами?

Ну конечно!

Если она все узнала про нас, то логично, что захотела раз и навсегда обезопасить себя от меня, а Кирилла — от Евы.

Ведь если я — беспринципная дрянь, которая пойдет на все, даже наклевещет на святую Кошкину, то и дочь воспитываю неправильно, прививаю ей такие же порочные идеалы. Зачем Кириллу общение с такой дочерью, а их общему ребенку такая единокровная сестра?..

Это бред, но это аргумент. И она могла им воспользоваться.

Что ж стоит признать, что Кошкина оказалась умнее и развела меня как лохушку. И я повелась… Попалась в умело расставленную ловушку, и побежала изобличать ее, теряя тапки. И разум.

Губы сами собой искривляются в горькую усмешку, но я беру их под контроль. Это сейчас максимально неуместно.

С ними еще какие-то люди. Юристы? Неужели они и тут что-то придумали и не отпустят меня?!

Кровь отливает от моего лица. Я буквально чувствую этот отлив. Холодею от ужаса.

Эта пытка, что, никогда не закончится?

Шагалов, видимо, думает то же самое, потому что подходит еще ближе, и я спиной чувствую его напряжение. Но и поддержку тоже.

Становится чуть легче дышать.

— Добрый день, — сухо говорю я, стараясь не смотреть на них. — Вы осмотрели дом и сад? Если вас все устраивает, давайте подпишем все бумаги и разойдемся. Меня ждут другие проекты.

— Мы осмотрели, — в тон мне отвечает Кирилл, протягивая папку. — Бумаги мной уже подписаны. Условия контракты выполнены. Спасибо за профессионализм.

Бормочу "благодарю за высокую оценку" и поднимаю взгляд, чтобы забрать папку. Вижу, что точно такую же он протягивает и Кошкиной.

Глаза самопроизвольно распахиваются в удивлении, но я опускаю веки — не мое дело.

— Тебя все устраивает? — спрашивает Потемкин, я удивленно вскидываю глаза и понимаю, что он это не мне — Ольге. — А впрочем, это никого здесь не интересует. Ты хотела этот дом, ты его получила. Забирай свой "Версаль" и пользуйся в свое удовольствие. Или без него. Мне похрен.

— Кирилл, но… — пытается она возразить, но он не позволяет:

— Не думай, что ты выиграла. Это не компенсация, не обольщайся. Ты столько не стоишь. Не тянешь ни на стоимость этого дома, ни на цену мешка штукатурки, на него потраченного. Просто мне противно все, что связано с тобой. И этот дом тоже. Не хочу с ним возиться, не хочу марать об него руки. Считай, что я откупаюсь.

От его слов меня пошатывает, и я почти падаю на Рому. Я опять все неправильно поняла. Они не вместе!

— Но это огромный дом. Он требует много… Как я буду его содержать? — Ольга не сдается даже сейчас.

Вот же отбитая…

На что она рассчитывает, после всего, что сделала? Точнее, пыталась.

— Это больше не моя проблема. Но, уверен, ты что-нибудь придумаешь. У тебя полно дерьмовых талантов.

Он говорит это так жестко и холодно, что пронимает даже меня. Представляю, как некомфортно Кошкиной.

— Адьос, — бросает он и, повернув голову, ловит мой ошалевший взгляд.

Улыбаясь уголком губ, уверенным шагом подходит и пленяет мою руку.

— Пойдем? Мы тут закончили.

Пораженная такой демонстрацией наших не только деловых отношений, я не протестую, да Кирилл и не ждет ни моей реакции, ни моего ответа. Просто разворачивает твердой рукой и уводит меня из дома.

Сажает в свою машину, сам пристегивает несопротивляющуюся меня и выруливает с парковки.

Как только выезжает на шоссе, вновь берет мою руку.

— Прости, Маргаритка, что увидела это. Я был уверен, что ты не придешь. Не захочешь снова быть здесь. Ждал твоего Шагалова.

— Я не могла не прийти, ты включил такой пункт в контракт, — напоминаю негромко.

— Точно, включил, — закрыв на секунду глаза, сокрушается он. — И за это прости. Я злой был, когда этот договор составлял. На тебя злой, на себя, на то, что мы не вместе. И "порешал". Просто хотел, чтобы ты была рядом.

— Рядом? Зачем? Чтобы наблюдала за тем, как вы строите семейное гнездышко? Для вас и будущих котят?

Это глупо, но не могу удержаться от иронии.

Если все было, как он говорит, почему сразу не расстался с Кошкиной? К чему был это спектакль? Артисты…

Кирилл усмехается.

— Я с самого начала надеялся, что мы разрешим все наши проблемы и оба выпорхнем из этого змеиного гнезда. Но все затянулось…

— Надеялся, но сам ничего для этого не делал? — как ни пытаюсь сдержать обиду, понимая, как глупо сейчас "махать кулаками", она вырывается из меня толчками. — Продолжал быть с ней, готовился к свадьбе и почти завел ребенка! Так ты хотел быть с нами?

— Я много раз пытался с тобой поговорить.

— То есть виновата я?! Ты пытался, а я не хотела, но…

— Я знаю, почему ты не хотела. Я понимаю тебя, — вновь мягко возражает и, подняв замок из наших рук к своим губам, целует мои пальцы. — Теперь понимаю. Я был не прав. Ты можешь казнить меня за это каждый день. Только будь рядом. Всегда.

На моих губах проскальзывает робка улыбка. Все аргументы, которые у меня еще были, после его слов разом куда-то испарились.

Я все забыла.

Да если бы и помнила, не стала озвучивать. Я больше не хочу спорить, ссориться, выяснять, кто правее. Я же все равно знаю, что буду с ним. Выяснения ради выяснений — зачем?

Главное — то, что мы испытываем друг к другу. А я не сомневаюсь, я чувствую, что мои чувства к нему полностью и безусловно взаимны.

— Почему ты не сказала мне про долг перед Гладких? Что там за история? — меняет Кир тему.

— Не хочу сейчас об этом, — ежусь от неприятного воспоминания. — Спасибо, что помог. Я все верну, обещаю…

— Не говори ерунды, — морщится Потемкин. — Какой долг? О чем ты? Мне жаль, что не я поставил точку в твоих отношениях с ним. Это бесит, но ты здесь точно ни при чем.

— Ты же не злишься на Фила?

— На Фила? — удивляется он. — Нет, не злюсь. Брат — красавчик. Я бы на его месте поступил так же. А про долги выкинь из головы. Все, что ты мне должна — это пообещать, что если что-то подобное когда-либо повторится, ты сразу придешь с этим ко мне. Не к Диме, не к Филиппу, ни к кому-то еще. Проблемы своей женщины решать буду только я. И деньги на нее тратить тоже.

Усмехается.

— А то развелись Робин Гуды… Баксы у них лишние…

— Баксы? Ты разве не вернул Филу деньги?

Я была уверена, что Кир возместит брату все, что тот так импульсивно — в традиционно Потемкинской манере — швырнул в Димку. Что рассчитается за мой выкуп. И сейчас очень удивлена последним его замечанием.

— Этому вернешь… — усмехается, отвлекаясь на дорогу и подруливая, но кисть мою не выпускает, поглаживая костяшки большим пальцем. — Он меня послал в грубой форме — пересказывать не буду, — сказав, что отмолил старый грешок. Типа он нас развел, ему и сводить. Фил тащится от таких закольцовок. И от собственной значимости. Так что забудь. Ничего не было, возвращать нечего. Зачтем ему, как подарок на свадьбу.

Не могу не улыбнуться и сжимаю его ладонь.

Вместо тысячи слов.

Повернув голову, он ловит мой пьяный от счастья взгляд.

— Ева сейчас в садике? — спрашивает неожиданно.

— Д-да, — заторможенно киваю.

— Поехали, заберем ее. Она последняя, кто не знает…

— Маргош, тебе доставка.

Мама, постучав, входит в мою старую комнату, где я ночевала впервые за много лет.

А все из-за дурацкой традиции, рекомендующей жениху и невесте проводить отдельно ночь перед свадьбой. Мои родители потребовали две ночи. Но не потому, что так чтут традиции, а из-за того, что хотели провести немного времени со мной и Евой перед тем, как мы уедем в долгий послесвадебный круиз.