Выдыхаю, сдаваясь.

— Этот новый проект… Кирилл — его заказчик.

— Да ну на?.. — завуалированно выругивается сестра. — То есть ты работаешь на своего бывшего?

— Я на него не работаю! — взвиваюсь, но Лизка выставляет руку в останавливающем жесте, и мой протест сдувается.

— Как ни назови ваши текущие отношения, дерьмовость ситуации в том, что они есть, Марго. Что за проект?

Я рассказываю, равнодушно — мой безотказный обычно аппетит сегодня дает сбой — ковыряясь вилкой в салате, а потом и в основном блюде. И про заказ, и про невесту, и про то, что теперь Потемкин знает, что у меня есть Ева.

И, начав говорить, я чувствую, что не могу остановиться. Слова льются из меня потоком, а Лиза слушает, не перебивая и не задавая уточняющих вопросов.

Молчит она, и когда я заканчиваю свой сумбурный, полный эмоций рассказ.

— Что мне делать, Лиз? — простонав в отчаянии, смотрю на нее с надеждой.

— Ничего, — заявляет сестра уверенно после мучительно долгой паузы.

— Ничего?!

— Совсем. Ты ведь не хочешь дать Киру поводу глубже покопаться в твоем темном прошлом?

Хоть вопрос и риторический, я отрицательно качаю головой.

— Значит, веди себя естественно и не суйся к нему без особой надобности. Тебе повезло с Димкиным чудесным появлением, вот и пусть так остается. Пока Кир думает, что дочь Димкина, вам обеим ничего не угрожает.

— А если он не купился на Димкины слова?

— Ты бы уже об этом знала, — сестрица усмехается.

— Да, наверное…

— Ты умолчала об одном, Марго…

Поднимаю на нее глаза. Ее серые пронзают меня насквозь.

— Сама-то ты чего хочешь на самом деле — чтобы Кир узнал правду о дочери или нет?..

Лиза как всегда — спросила так спросила.

Умеет она увидеть главное и бить сразу в болевую точку. Без пристрелки. И без жалости.

Для нее не существует неудобных вопросов. Она живет по принципу "правда неудобной не бывает". И не делает скидок на то, что кто-то ее принципов не разделяет.

Но на данный вопрос мне легко было отвечать, на него двух ответов быть не может.

— Конечно, не хочу. О чем ты? Я боюсь даже думать, что начнется, если он узнает, что я обманула его, что уехала, скрыв свою беременность.

— Уехала в Новосиб? — ухмыляется — я посвятила ее в свою легенду.

— Он и за это мне уже предъявил. Не поленился проверить, есть ли в моем стаже пункт о работе в новосибирском филиале банка. Представляешь?

— И как ты выкрутилась? — искренне интересуется сестра, даже чуть подается вперед и смотрит с азартом, словно мы с Кириллом участвуем в конном забеге, и она сделала ставку на одного из нас.

— Сказала, что место оказалось занято. Что тамошнее руководство подсуетилось и пропихнуло своего, а мне предложили менее выгодную должность, ну и я уволилась. В моменте сумела придумать только это, — кривлюсь я.

— Талантище, — восхищенно ширит глаза Лизка. — Врешь как дышишь.

— Да ну тебя, — отмахиваюсь. — А что мне было делать — правду ему сказать? Я узнала, что ты использовал меня, и сбежала к бабушке зализывать свои раны и рожать твоего ребенка?

— Правда стоит того, чтобы из всех доступных вариантов выбирать именно ее, — парирует нравоучительно-занудно. — Она существенно облегчает и упрощает жизнь.

— Упрощает… И что бы я делала сейчас с этой правдой? Что бы мы все делали? — ее неуместное умничание бесит меня, и я не сдерживаюсь.

— Кто эти мы? — холодно.

— Я, Дима, Кирилл с его невестой и, самое главное — Ева. Она считает своим отцом Димку, и он собирается официально ее удочерить, дать ей свою фамилию и отчество, чтобы мы стали одной семьей и ни у кого не возникало никаких вопросов.

— Каких вопросов, Рит? — Лиза выглядит потрясенной, даже "пришибленной", как она назвала меня саму чуть раньше, но я не реагирую — меня уже несет.

— Банальных, — огрызаюсь, не желая объяснять — ну все же очевидно.

— Ты хочешь отобрать у Евы отца?

— Я хочу дать ей отца, которого у нее не было и нет. Кирилл не хотел быть с нами, он называл меня бизнесом, а Еву проектом, который скоро закончится. А теперь у него новый проект и он снова втянул в него меня.

— В прошлый раз, насколько помню, его втянула ты. И была очень настойчива. А я предупреждала, что ничем хорошим это не закончится. Для тебя — в первую очередь.

— Если для тебя важно это "а я говорила", то да. Признаю, ты говорила, а я была дурой, что не послушалась. Но это уже случилось и это не изменить, и сейчас я изо всех сил пытаюсь не допустить еще одной катастрофы.

— Меня поражает твоя незамутненность. Или наивность. Не знаю, что хуже… — взвивается сестра, тоже перестав контролировать эмоции.

— Ты о чем?

— О твоем умении — или желании — видеть и слышать только то, что удобно и выгодно тебе. Я просила не открывать ящик Пандоры, общим ребенком связывая себя с Кириллом на всю жизнь — ты не слышала. Зато его разговор с матерью, который мог быть о чем угодно, ты точно не знаешь, ты услышала прекрасно и, вместо того чтобы потребовать объяснений, сделала свои выводы, лишив отца ребенка, а ребенка — его отца. Теперь в ситуации с Кириллом ты видишь только "ужасный проект" и его бесячую невесту, а в удочерении Димкой Евы — свое спасение. Ты реально не понимаешь?

— Не понимаю чего?

— А знаешь, Потемкин это здорово придумал. Красавчик! Лично я одобряю. — Она игнорирует мой вопрос.

— Что придумал?

— Этот "проект". С тобой именно так и надо действовать. Как, оказывается, хорошо он тебя знает. И еще лучше умеет в стратегии. Не ожидала от него. Это же просто топовая тактическая схема. Аплодирую сидя.

— Какая схема? Не понимаю, — начинаю раздражаться на ее полунамеки.

— Вот и не понимай дальше. Тебе полезно, — отвечает неожиданно зло.

И встает из-за стола. Ее движения нервные и дерганые.

— Прости, я сейчас не в состоянии с тобой говорить. Деньги за счет я тебе переведу. Родителям привет.

Сестра уходит, а я остаюсь за столиком таращиться на ее недоеденную тарелку.

— Вина? — подскакивает услужливый официант, я заторможенно киваю.

Со встречи с Лизой прошла почти неделя, а я не могу выкинуть из головы нашу странную пикировку на повышенных и расставание на такой ужасной ноте.

Постоянно прокручиваю воображаемую запись, останавливаясь на острых моментах и пытаясь понять, где была слишком резка и что же сестра хотела до меня донести.

Но до истины до сих пор не докопалась. Каждый следующий день этой недели безумнее другого, а "бесячие сады" отнимают все мое время и занимают мозг, так что на самоанализ ресурсов не остается.

Поначалу меня задели резкость и неоднозначность высказываний Лизки, но я быстро справилась с негативом и простила сестре ее прямоту — точно знаю, что она из лучших побуждений, а значит, обижаться, как минимум, глупо. Но также знаю, что звонить первой бесполезно. Если Баженова не готова говорить со мной, то даже не возьмет трубку. Поэтому жду, когда она остынет и позвонит сама.

И срываюсь из ванной, где перед сном купаю Еву, к брошенному на диване телефону, стоит ему разразиться мелодией на рингтоне.

Дочь остается с увлечением топить свой пластмассовый флот.

Увидев имя звонившего, я зажигаюсь радостной лампочкой, хоть это и не Лиза — сегодня я жду не только ее звонка. Уже два дня, как Дима в командировке, и вечерние разговоры — все, чем приходится довольствоваться.

— Привет! — весело мурлычу в динамик.

— Привет, милая. Как вы?

— Скучаем, — признаюсь честно чуть дрогнувшим голосом.

"Что за дурацкий приступ слезливости?" одергиваю себя, но его природа мне понятна — когда Димки нет рядом, я чувствую себя максимально незащищенной. Он словно мой щит, броня от ужасов внешнего мира, без которой я очень уязвима.

— И единорожка? — с теплотой и нежностью, которые чувствуются даже на расстоянии.