"Эй, полегче", хочу сказать, но меня опережают.

— Вижу, ты нашла способ решить наш вопрос по-другому?

Раздается за спиной голос Димы. — И как я за два года не разглядел в тебе ярко выраженных шлюханских замашек?

Внутренне сжавшись от ужаса, отталкиваю Филиппа и разворачиваюсь всем телом. С губ уже почти слетает грубый ответ, но встретившись с его ледяным презрением, я давлюсь словами.

Никогда раньше я не видела Диму таким… Он изменился даже внешне.

Осунувшийся, потемневший. Кожа как будто смуглее, черты лица резче, складки вокруг рта отчетливее. Он стал похож на злого мага — ведьмака — из диснеевских фильмов. Хотя не помню, были ли там такие персонажи.

Но главное — выражение на его лице. Его взгляд. Злые, пренебрежительные, жестокие.

Я забыла, что собиралась сказать и, вообще, потеряла дар речи. Я растеряна.

— За шлюханские можно и ответить, — грубо отвечает за меня Фил, нарываясь на скандал.

— Не надо, Фил, — пытаюсь его остановить.

— Шел бы ты отсюда, мальчик, пока я добрый, — поддакивает мне Гладких. — У нас с Маргаритой Александровной свои разборки. Семейные.

— Ты ничего не попутал, "дядя"? Какие могут быть разборки с женщиной? Со мной разбирайся. Я — ее семья.

— Ты, что, на полном серьезе собрался впрячься за нее, щегол? И давно вы спелись? — последний вопрос он адресует мне, но Фил вновь не дает мне и рта открыть.

— Кому щегол, а кому Филипп Владимирович.

— Филипп! — встреваю все же, умоляя его не нарываться. — Пожалуйста.

— Вот именно. Надень на своего щенка намордник, Марго, а то он на людей бросается.

— Набрасываешься здесь только ты. Зачем ты пришел, Дима? — не выдерживаю я его хамства.

Спустить на тормозах не получается.

— Ты же не идешь ко мне сама. С квартиры съехала, не звонишь… Долг возвращать, по всей видимости, не собираешься?

— Я все верну, — вспыхиваю. — Я же сказала. Просто это большая сумма и мне нужно немно…

— Мне надоело ждать, — обрывает раздраженно. — Если у тебя нет таких денег, я пойду за ними к Потемкину.

— Я не…

— Считай, ты уже пришел, дерьмо. Я тоже Потемкин.

Фил встает между мной и Димой, твердой рукой убирая меня себе за спину. Я молюсь только о том, чтобы они не подрались, и чтобы Ева не вернулась с камней в самое неподходящее время.

Она может неверно все понять и кинуться защищать Диму. Она же еще не знакома с его новой версией. И я, если честно, боюсь за нее. Не знаю, как он поведет себя с ней. Это во-первых. А во-вторых, не хочу, чтобы она видела его таким. Пусть лучше сохранит в сердце того Диму, каким он был всегда.

Хотя, возможно, я все придумываю, и новый он только для меня. Эксклюзивно.

Брови Гладких взлетают вверх.

— Не понял…

— Тебе и не надо. Все, что от тебя требуется — назвать сумму, которую Рита тебе "должна".

— Ты не много на себя берешь…

— Я сказал быстрее, или поставлю на тебя на обратный счетчик. Когда с каждой секундой причитающаяся тебе сумма уменьшается. Проверим, насколько твое желание брызгать ядом сильнее твоей жадности?

— Фил, не…

— Иди домой, Рита, — не оборачиваясь. — Это мужской разговор. Иди, — обернувшись, давит взглядом, и я пячусь от него.

Они вновь лицом друг к другу. Оба источают неприязнь к сопернику и желание ударить побольнее.

Только отойдя достаточно далеко от них, нахожу в себе силы отвернуться и уйти. Не домой, конечно, а в сторону гряды из огромных булыжников, насыпанной за холмом в родительском парке, которую дети прозвали "каменный ручей". Возвращаться мы с Евой будем другой дорогой.

Я уже почти на вершине холма, еще шаг, и я скроюсь на другом склоне, но, услышав резкое: — Здесь даже больше. За моральный, — оборачиваюсь и успеваю увидеть, как в лицо Димке прилетает пластиковая карта.

(POV Кирилл)

Жду Ольгу в квартире.

Свет не включаю, он мне не нужен.

Я просто жду, чтобы сказать ей, что ухожу. Не из своей квартиры, но из наших отношений.

На самом деле, я все решил уже давно.

Как только увидел Риту на той яхте. Как только поверил — допустил возможность, — что снова могу быть с ней.

Все остальное в жизни сразу потеряло смысл и яркость, обесцветилось. И обесценилось.

А Ольга…

По-настоящему ценной она не была никогда. Я потому и не замечал всего того, что сразу увидели в ней Фил и мама — я просто не приглядывался к ней. Как не приглядываются к мебели или чему-то такому же привычному и малоинтересному.

Она просто была, она не напрягала, и я позволял ей оставаться.

До нового — третьего — появления в моей жизни Риты я был эмоциональным кастратом, никто и ничто, кроме работы, меня не волновало, не задевало моих чувств.

И жениться на Кошкиной я согласился ради работы — у солидных бизнесменов всегда рядом жена. Это был чисто коммерческий интерес. Тот самый бизнес-проект, которым я по-дурости назвал Риту, вернулся ко мне бумерангом. Только на этот раз проект не фэйковый.

Полюбить я все равно уже никого не мог, а если нет любви, остается голый расчет.

В схему брака по расчету Ольга вписывалась идеально.

Но до тех пор, пока на моем горизонте вновь не замаячила Рита…

Вспыхнула как звезда, возникла на моем пути, коснулась взглядом и всколыхнула все то, что, казалось, давно умерло во мне. Сгнило, стухло и распалось на атомы.

Я вновь почувствовал себя живым. Но, к сожалению, не свободным.

И хоть для меня не было проблемой освободиться, но, казалось, я был не нужен самой Рите.

Это задевало, разрушало, уничтожало меня, и я уничтожал в ответ.

Новость о беременности Ольги никак не повлияла на мое решение. Чуть притормозила, да, но лишь потому, что меня стопнула Рита.

Выражение лица, с которым она говорила "ты же не бросишь ее теперь?", сработало как знак "стоп". Меня коротнуло и заглючило. Я не хотел выглядеть дерьмом в ее глазах.

Снова…

Но это было очередной моей ошибкой.

Я знал, что это ничего не меняет для меня, но не сказал ей этого сразу. А потом она не захотела меня слушать. Покинула чат.

И прежде чем вернуть ее, я должен был порешать с мамой и поставить точку в отношениях с Ольгой.

Первое сделано, осталось второе.

Ключ в замке поворачивается, и я поднимаю голову. Наконец-то!

Войдя в неосвещенную квартиру, Ольга щелкает выключателем и удивленно ширит глаза, увидев меня на диване.

— Привет, милый. Ты почему в темноте? — улыбается своей безморщинистой улыбкой и подходит ближе, собираясь, видимо, меня поцеловать.

Уклонившись от ее накрашенных губ, встаю.

— Я ждал тебя.

— Без света? — купированное удивление.

— Я долго ждал. Когда стало темно, лень было включать.

Она беззаботно пожимает плечами.

— Ты посмотрел расписание? Освободишь девятнадцатое число? — спрашивая, она входит в гардеробную и, не закрывая дверь, начинает расстегивать молнию на юбке.

Я отворачиваюсь.

— Не посмотрел, но пойти с тобой к врачу не смогу.

— Почему?

Отвечать не спешу, по шорохам за спиной пытаясь определить, переоделась она или еще нет. Шелест завязывающегося шелкового пояса на халате дает понять, что уже, и я оборачиваюсь.

Не хочу говорить это, не глядя в глаза.

— Потому что я расстаюсь с тобой, Оля.

— Расстаешься? — с сомнением повторяет. — В смысле расстаешься? Это юмор такой? Ты прикалываешься, да?

Она делает попытку засмеяться, свести все к шутке, но ей не смешно.

Мне тоже.

Попытка провалена.

— Это не шутка, Оля. Я не люблю тебя и, думаю, ты это знаешь. Продолжать наши отношения просто не имеет смысла.

— Смысла… — повторяет растерянно. — Ты б… бросаешь меня? — ее руки опускаются, и вешалка, которую она сняла, чтобы повесить на нее блузку, с металлическим звоном падает на пол.

Провожаю ее равнодушным взглядом и вновь смотрю в глаза Ольге.