Боже! О чем они?!

— Ты учить меня будешь? Если бы я могла забеременеть от него естественным путем, я бы так и сделала. Но пока не получается к нему подобраться, а время идет. И я просто вынуждена прибегнуть к плану "Б".

Заставляю себя отлипнуть от пола, сделать пару торопливых шагов вверх, чтобы посмотреть на нее. Вижу ее профиль, в бешенстве искривленные губы, злой румянец на щеке, и в ужасе отшатываюсь обратно.

Это точно она, хотя я и не сомневалась в этом.

Мне невыносимо трудно поверить в то, что слышу, но знаю, что мне не привиделось.

— Скажи своей докторше, — голос повышается, как и градус ее напряжения, а меня расплющивает по стене, ноги становятся как желе, я едва могу стоять. — Пусть выполняет, что обещала и за что взяла с меня огромные деньги, или я ее закопаю. … Да плевать на сроки. Что я, не придумаю, что сказать? И дети семимесячные рождаются, и доктора тупые сроки путают, и цикл у меня длинный. Пфф…

Голова кружится и будто не желает воспринимать происходящее. Мне плохо, меня тошнит, я съезжаю по стене и ставлю стаканы рядом — как до сих пор их не уронила? Загадка…

— Главное, что ребенок будет стопроцентно его, а с остальным я как-нибудь разберусь. … Я точно знаю, что его образец там есть. Я же дала вам фото. Что еще нужно?! … Отговорки оставь себе. Да, и к УЗИ пусть как следует подготовится. Кирилл вряд ли пойдет, но вдруг… Надо, чтобы все было по-настоящему.

Шаги, щелчок закрывающейся двери, а я словно в водовороте. Все вокруг движется и кружится. Только бы не грохнуться в обморок. Прижимаюсь лбом к холодной стене, приводя себя в чувство.

Что это было? Неужели это, и правда, была Ольга?

Ну а какие могут быть сомнения? Я ее слышала, видела, ощущала запах ее приторных духов. Это она, невеста Кирилла. И она обманывает его!

Она выдумала свою беременность! Все, что она говорила мне, неправда. Но она хочет пойти дальше и собирается обмануть его самым изощренным способом…

Это же идеальная схема. Кирилл никогда не докажет, что этот ребенок — ложь и подлог. Какой ужас…

Боги, какое коварство!

В голове не укладывается… Я отказываюсь в это верить!

И не знаю, что мне делать с этим знанием…

— Прости, сестренка, что не сказала, — виновато смотрит в глаза Лизка. — Ты же знаешь, что я мнительная. Когда делюсь планами и мечтами, они никогда не исполняются. Вот и молчала. Хотела рассказать, когда уже будет срок побольше. Ну знаешь, когда уже меньше рисков и угроз.

— Но родителям-то сказала. Я же тоже не чужая, — не могу сдержать дурацкую обиду.

— Мама узнала пару недель назад, когда я простыла, а она пыталась меня лечить то антибиотиками, то водкой. Я отказывалась от лекарств, ну и она заподозрила, что я беременна. Чтобы она не разнесла эту новость по всем своим чатикам, пришлось рассказать остальное.

У меня на языке крутятся еще несколько обиженок и вопросов на целый допрос с пристрастием, но я их проглатываю — это, как минимум, неэтично. И несвоевременно — сестре сейчас нужна поддержка, а не пустые выяснения.

Сколько раз ей нужно передо мной извиниться, чтобы я простила ее? А если прощать не собираюсь, то что я, вообще, здесь делаю?

Вали и лелей свою обиду дома.

Ну не маленькая же уже…

— Ты-то как? — меняет Лизка тему и тянет меня за руку, вынуждая присесть с ней рядом на койку-трансформер. — Поговорили с Кириллом?

Тетя Света вышла позвонить мужу, и мы в палате одни.

Последний раз, когда мы виделись, Кирилл как раз узнал, что Ева, на самом деле, его дочь, и требовал рассказать ей об этом. Сразу после перелома.

Сидя у Димки на кухне, я поделилась с Лизкой всеми своими мыслями и сомнениями, и тревогами по этому поводу. Она вдруг изменила свое мнение, и за свежезаваренным пуэром с баварскими пивчиками[1] горячо убеждала меня, что так даже лучше. Что мой секрет давно нужно было открыть, что у него не было шансов остаться нераскрытым. А если так, то чем раньше, тем лучше.

— Вспомни, как ты дергалась. Даже собиралась бежать из города. А теперь? Кир уже знает, он для тебя больше не опасен. А если Дима твой не дурак, то он тебя поймет и примет твои аргументы. И вы раз и навсегда закроете эту тему. Ну а если дурак, то чего жалеть?..

С тех пор много чего изменилось…

— Поговорила. Все… — отвечаю уклончиво. — Сложно.

Она еще не пришла в себя, а я уже решила, что не буду ничего ей рассказывать. Пока. Ей сейчас о себе позаботиться нужно, о малыше своем, а не о проблемной старшей сестрице.

Возьму на вооружение ее же тактику — расскажу, когда все разрешится, и уже не нужно будет переживать.

Хотя как оно может разрешиться? О чем я?

Да, теперь я совершенно уверена, я знаю точно, что то поведение Ольги было спектаклем для единственного благодарного зрителя — для меня. Все еще не понимаю почему — в смысле, представление имеет смысл, только если Кошкина знала про нас с Кириллом и про нашу дочь. При этом я уверена, что он ей не рассказывал — он так сказал, а у меня нет причин ставить под сомнение его слова. Значит, она как-то узнала сама. Как и от кого, скорее всего, я не выясню — уж она точно не станет делиться со мной источниками, — да это и не важно.

Главное — она все узнала — и все в данном случае абсолютно все, включая и то, что Кир когда-то сдавал биоматериал в банк, — и решила нас разлучить. Помешать нам быть вместе. Любой ценой.

Что ей двигало — искреннее чувство к Киру или желание не упустить выгодную партию?

Это тоже наверняка останется для меня тайной.

Но надо отдать ей должное — она все верно рассчитала. И со своей фальшивой беременностью пошла не к Кириллу, а сразу ко мне. Догадывалась, что я поверю ей быстрее. Кирилла бы еще пришлось убеждать, доказывать наличие диагноза. Я же поверила ей сразу, без анализов. И сама сделала все за нее — оттолкнула Кирилла, порвала с ним.

Перечеркнула наши возрождающиеся чувства. Нашу надежду на счастье…

Надо же, какой тонкий и умный расчет! Какая беспроигрышная тактика!

А я-то все это время считала ее недалекой. Да она настоящая профессиональная аферистка! Так нас развести!

И если бы я сегодня все не услышала… Ее план бы стопроцентно удался.

Сейчас же я попробую ей помешать. Пока не знаю как, но попробую.

Просто так ей Кирилла я не отдам!

Всего этого Лизе я, конечно, не говорю, ограничившись неопределенным "все сложно".

— А Дима?

— Дима в порядке, — вновь ухожу от ответа.

И ведь даже не вру: Дима в полном порядке, ведь ему скоро вернутся все потраченные на моих родителей деньги. Ну не то чтобы скоро, сумма огромная, но я сделаю все, чтобы поскорее расплатиться с ним. Я уже выставила квартиру на продажу и подала заявку на кредит. Родители тоже пытаются помочь. Короче, я работаю над этим.

Сижу с Лизкой еще около часа и ухожу только, когда она вновь засыпает. Я больше не волнуюсь — уже завтра ее должны отпустить домой.

Выйдя из клиники, я достаю телефон и, загрузив список контактов, листаю его до далекой буквы "Ф".

Рука устает скроллить, но нужный номер я все же нахожу и, мысленно скрестив пальцы, чтобы он его не сменил, жму дозвон.

Когда мне отвечают, я, глубоко вдохнув, говорю:

— Привет!

[1] пивчики — это свиные сырокопченые тонкие колбаски со специями, рецепт разработан специально как мясная закуска к пиву

— Привет, Королева Марго, — отвечает Фил с усмешкой, тролля меня королевой, как делал это раньше.

В прошлой жизни.

Но теперь это прозвище не кажется мне обидным, наоборот, на душе так тепло-тепло… Это я старею?

— Рад тебя слышать. Но, признаюсь, удивлен. Какими судьбами?

— Я по делу, — не позволяя себе растечься сахарной лавой, говорю серьезно и быстро: — Поэтому политесы опустим. Ты знаком с невестой брата?