Часто уставший Степан садился на пути и беззвучно плакал. Тогда мать садилась рядом и, глотая слезы, уговаривала мальчика.

— Ничего, сынок, держись. Посиди немного, пусть ножки отдохнут, потом пойдем дальше, — совала в руки сухарь или кусок пресной лепешки, выпрошенной у добрых людей.

Отдохнув немного, мальчик вставал и, превозмогая усталость и боль в ногах, покорно брёл дальше.

Однажды в поле их застал дождь. На несколько километров вокруг не было ни стога сена, ни дерева, где бы можно было укрыться. На горизонте виднелась деревня, но как же невероятно далеко до нее!

За час прошли меньше километра. Промокли насквозь. Степа трижды падал в лужу. Ручки посинели, он весь дрожал от холода.

— Мама, мне холодно, укрой меня, — плакала девочка.

Мать сняла с себя шерстяной платок и свитер, кое-как укутала детей.

Ветер дул все сильнее и сильнее. Вместе с дождем начала сыпать снежная крупа. Подмораживало. Мальчик совсем выбился из сил. Пришлось и его взять на руки и нести.

Насквозь промокшая, обессиленная голодом и усталостью, женщина шла, еле передвигая ноги. Не замерзать же в поле…

Дети плакали не умолкая, а она все шла и шла, уже ничего не понимая и не чувствуя, кроме холода и смертельной усталости.

До села добралась уже в сумерках.

Постучала в дверь первого дома и, едва успев произнести: «Пустите», — потеряла сознание.

Хозяйка, женщина лет под сорок, заохала, подняла захлебывающуюся от плача девочку, взяла за руку ее братика, внесла в дом. Потом с трудом втащила лежащую без сознания мать, сняла с нее пальто и растоптанные ботинки, уложила в постель. Дети уже заснули на матрасе, положенном возле теплой печки.

Женщина на минуту очнулась.

— Кто вы и куда идете? — спросила хозяйка.

— К сестре под Мелитополь, — едва слышно прошептала мать.

— Как зовут?

— Мария. Вы детей… — она не договорила и снова потеряла сознание.

На четвертый день она умерла.

— Что же я с вами буду делать, бедные вы мои? — плакала тетя Аня над детьми после похорон. — Куда же я вас дену?.. Не выгонять же вас на улицу…

— Мы с вами будем, тетя… Никогда не будем плакать, не будем шалить. Я буду пол подметать, дрова рубить, — серьезно ответил Степа, еще не осознавая всей трагедии, которая произошла с ними.

— Сиротки вы мои бедные… Да я же сама мать, — причитала тетя Аня. — У меня тоже дочка была, умерла этим летом…

Всю зиму тетя Аня перебивалась с детьми. У нее было немного муки, картошки. А когда все это кончилось — начала выпрашивать у соседей. Для сирот давали кто что мог.

Но весной и сюда пришел голод. И тетя Аня решила пробираться к своим родственникам в Крым. Хорошо, что через село проходила железная дорога: забрались они в пустой товарный вагон и поехали.

Но доехали по железной дороге только до Джанкоя, а дальше пришлось идти пешком.

Шли два дня. Ночевали в селах. На третий день отправились рано утром.

— Теперь уже недалеко, детки, — говорила тетя Аня.

Ярко светило солнце. На голубом небе, как и в мирные времена, плыли кучевые облака. Вдоль полевой дороги волновалась под ветром густая сочная трава.

Увидев впереди деревню, они свернули с дороги и пошли напрямик, чтобы сократить путь.

— Тетя Аня, посмотрите сколько цветов! — закричал Степа и побежал по направлению к деревне. Впереди алели маки.

В этот момент женщина увидела табличку с надписью «Запретная зона. Вход, а также прогон скота строго запрещен!»

— Назад!.. Стёпа, стой, вернись! — закричала она, но мальчик не слышал. Она схватила на руки Нину и бросилась вдогонку. Но не пробежала и пятнадцати метров, как случилось то, чего потом никак не мог объяснить мальчик. Он споткнулся о какой-то провод, протянутый над землей, и упал. В тот же миг раздался оглушительный взрыв.

Когда мальчик очнулся, он не увидел ни тети Ани, ни сестрички, только у его ног лежал Нинин красный ботиночек.

— Нина, где ты?.. — закричал он и вдруг понял, что тетя Аня с Ниной ушли в деревню, а о нем забыли. Видимо, они там едят хлеб с молоком, а он остался здесь голодный.

От такой обиды мальчик заплакал, схватил потерянный сестричкой ботиночек и побежал к домам.

…Оксана Максимовна копалась на своем огороде, когда в запретной зоне, где до войны был аэродром, раздался взрыв. Над зеленым полем поднялись три бурых облачка и вскоре растаяли. А через полчаса она увидела мальчика. Он бежал плача к деревне. Женщина вышла навстречу.

— Ты чей, куда бежишь?

Но мальчик даже не обратил внимания на ее слова.

— Где моя тетя Аня и Ниночка? Они ушли, а меня забыли… — пробормотал он сквозь слезы.

— Тетя Аня не приходила, — ответила Оксана Максимовна, догадавшись, что случилось.

— Тетя Аня к вам пошла и Нина тоже. Она вот ботиночек потеряла.

Мальчик вынул из-за пазухи красный детский ботиночек, и женщина побледнела: он был весь в крови.

Она завела мальчика в дом, накормила, положила спать. А утром соседский парень пробрался в запретную зону, похоронил в воронке останки погибших и принес Оксане Максимовне разорванный рюкзак. В нем она нашла фотографию с оторванным уголком: целая семья — молодая мать с девочкой на руках и мальчик, а от отца только плечо осталось. В рюкзаке среди разного тряпья была и голубая перчатка…

Так Степан и остался жить в этом селе. Оксана Максимовна, которая проводила на фронт мужа и двух сыновей, приклонилась душой к сиротке, полюбила его.

Пока мужа не было дома, Оксане Максимовне нелегко было прокормиться вместе с принятым ребенком, поэтому все село помогало ей растить сиротку, и все стали называть его воспитанником колхоза.

С войны вернулся только муж Оксаны Максимовны — Михаил Фомич. Оба сына погибли на фронте. Маленький Степа стал для Бондарей еще дороже. Они усыновили его и записали на свою фамилию.

Степан рос быстро и намного обогнал своих сверстников. В пятнадцать лет он выглядел рослым, крепким парнем. Был сильный, озорной и задиристый, верховодил всеми сельскими ребятами. Товарищи любили его за смелость, изобретательность в мальчишеских проделках, но опасались его тяжелых, словно свинцом налитых, кулаков. Не одна мать приходила к Оксане Максимовне, жаловаться:

— Вырастили разбойника на свою голову!

Но вот однажды летом произошло событие, которое резко изменило характер Степана.

Как и в каждом селе, в Красивом был неписаный закон: во время летних каникул школьники работали в колхозе. Лишние трудодни для семьи не помешают! Степан всегда шел к своему названному отцу-трактористу прицепщиком. Умный парнишка охотно слушал объяснения Михаила Фомича и быстро овладел техникой вождения трактора. Старику нравилось, что сын пошел по его стопам.

— Молодец, сынок, — часто хвалил он Степана, — будешь хорошим трактористом! А тракторист на селе — уважаемый человек…

Нередко во время работы они менялись местами. Степан садился за руль трактора, а Михаил Фомич — на плуг или отдыхал.

В том году поручили Михаилу Фомичу поднимать залежи. Лет десять, а может и больше, на этих землях были выпасы, а теперь решили распахать.

Трактор не дошел до края поля метров триста, когда Михаил Фомич крикнул:

— Садись, сынок, за руль, а я перекурю. Жарко сегодня.

Он на ходу выпрыгнул из кабины, сел на край борозды, но в это время его позвал с дороги помощник бригадира, который подъехал на мотоцикле.

Степан прошел до конца залежи, повернул, переехал на другую сторону поля. Остановив трактор, чтобы включить плуг, он прыгнул на землю и прямо под ногами увидел в траве мину. Как каждому мальчишке ему захотелось рассмотреть, что это за штука, отгадать калибр миномета.

Мина весила килограммов пять. Сигарообразное тело поржавело, а одно из крылышек стабилизатора было наполовину отломано.

«Надо убрать ее куда-то, чтобы трактором не наехать», — подумал парень и оглянулся. Вокруг ровное поле. Он положил мину в кабину трактора. «После работы закопаю ее в овраге», — подумал он и включил скорость.