Не вызывает сомнения, что такая топонимия возникла в результате миграций антов. Попытаемся на ее основе реконструировать конкретные маршруты. Району локализации исходных антов соответствуют топонимы Antineni и Антополь, находящиеся в Поднестровье. На этом основании можно сделать вывод, что движение на запад осуществлялось по долине реки Сирет выходом в верховья реки Сомешул-Маре. Отсюда по долине реки Муреш открывался прямой путь на пастбища Среднедунайской низменности. Форсировав Саву, анты оказывались в Далмации. Два топонима с одинаковым звучанием Anthia обнаружены в Греции, в устье Марицы и на Пелопоннесе у города Каламе. Сюда анты проникли из Боснии через Македонию и Родопы соответственно. Пеньковская керамика обнаруживается в Коринфе и Спарте. Она относится к периоду массового вторжения славян в Грецию в VIII веке. Здесь находились антские поселения [6]. Второй маршрут с Поднестровья следует на Средний Днепр и в его верховья.

Приведенная топонимия серьезно дополняет существующие представления о миграциях антов. Однако на Нижнем Дунае (см. карту № 3), где обнаруживаются изделия, топонимы отсутствуют. Это говорит о том, что анты в этих местах в виде самостоятельных родоплеменных образований, декларирующих свою этническую принадлежность окружению, отсутствовали. Они входили в состав пестрых славянских сообществ, стихийно организующихся из различных племен, либо представляли собой мелкие группы вплоть до единичных семей. Поэтому в данном случае говорить об их полноценной миграции не приходится, в большей мере это напоминает рассеивание.

Выявление антских топонимов позволяет вернуться к проблеме этимологии этнонима. Как видно, все версии предполагают индоиранскую лексику. В таком случае возникает вопрос, был ли это родовой этноним или внешний, который позднее анты восприняли как самоназвание? Если следовать первой версии, то называть себя «клятвенными», «удаленными» на чужих языках анты не стали бы. Можно допустить, что этноним имел внешнее происхождение. В таком случае возникает вопрос о его «авторе». Он должен был являться крупной политической силой, способной давать этнические «прозвища» народам и транслировать их окружению, которое доверительно воспринимало бы их как этнонимы. Такой силой в первую очередь являлись византийцы, а во вторую – готы. Использование индийских и иранских лексем представляется маловероятным. В данном случае возникает контаминация между упоминанием Прокопия Кесарийского об антах («высоки, и очень сильны телом…») и мифическом герое греков Антее. Последний являлся великаном и черпал свои силы от матери-земли Геи (этимологизация его имени как «обращенный против» смотрится нелогично). К этому следует добавить соответствие с другим индоевропейским языком, готским, в соответствии с которым ant – великан. Староанглийский etna – гигант может быть метатезой enta – анты [5]. Анты изображены в древней германской традиции в образе великанов. При этом нельзя полностью отказаться от версии тотемно-родового происхождения. Этноним возник не позднее III века и мог относиться еще к неславянскому народу.

Сербская топонимия была исследована в трех фонетических вариантах: «serb», «sorb» и «srb». Последняя архаичная форма с закрытым слогом сохранилась до настоящего времени. Найденные топонимы расположились в центре Европы, в республиках экс-Югославии и Болгарии. Зафиксированы их группы на севере и юге Восточной Европы (карта № 59).

Карта № 59-a. Топонимия: «serb» и «sorb»

Карта № 59-b. Топонимия: «serb» и «sorb», «srb», «luzh»

Центральноевропейский массив расположился в Чехии и на юго-востоке Германии. Здесь присутствуют все три вида отмеченных основ. Обращает на себя внимание, что «srb»-топонимы наблюдаются только в Чехии, – в Германии это исключительно «serb» и «sorb» (Sorbitz, Serba, Sorben hohle – пещера, нем.).

Они и распространяются на восток. В верхнем и нижнем течении Вислы расположены Serbinow и Sorbin. В Прибалтике эту цепочку продолжают Serbenty и Serbinаy. Далее в России следуют Сербино и Серболово, а за Ладожским озером Сорбола и Сорбала. Начинает ощущаться местный языковый колорит, заключающийся в появлении формантов – оло-, -ола, – ала-.

Юг Восточной Европы богат топонимами исключительно с основой «серб». Они расположились не только на территории Украины, но и доходят до Дона. Это различные Сербиновки, Сербеновки, Сербовки, есть даже Сербия. Четыре названия присутствуют на севере Молдавии: Serbeshty, Serbeni, Serbichany, Serby. И в этом случае чувствительной к этническому окружению оказывается формантная часть.

Все три группы топонимов, «serb», «sorb» и «srb», встречаются на территории бывшей Югославии и Болгарии, за исключением ее восточной части. Перечислять их не имеет смысла.

«Лужицкая» топонимия имеет широкое распространение. Она занимает всю Словакию и Чехию. Основная масса топонимов сконцентрирована на ее севере[23], это может быть указанием на прародину лужичей. В Восточной Европе мы наблюдаем глубокое распространение «луж»-топонимии виде размытого клина. На Балканах в Западной Болгарии она формирует лишь локальный массив, состоящий из нескольких топонимов. В Германии топооснова претерпела изменение и звучит как «lausitz».

Несмотря на то, что «портфель» тотемных прообразов наших далеких предков был достаточно объемным и порою содержал в себе неожиданные объекты, утверждать происхождение этнонима «лужичи» от тривиальной лужи и даже лужайки было бы чересчур прямолинейным. С большой степенью вероятности следы могут вести к Лугу – богу кельтов, которые, как мы увидим далее, были далеко не беспричастны к появлению ранних славян. Напомним, что лужичей соотносят не с Пражской культурой, а выделяют в отдельную Торновскую, имеющую родство с Фельдбергской.

Таким образом, однозначно можно считать, что вторжение сербов в Лужицу произошло из центральной Чехии. Причем они появились там после лужичей, о чем свидетельствует наблюдаемый топонимический анклав (карта № 59-b). Аналогичную картину мы наблюдали в Скандинавии, где топонимы ванов оказались в окружении топонимов асов [37], что соответствует сюжету мифа. На новом месте в Лужице в результате ассимиляционных процессов произошло раскрытие слога «srb» в двух вариантах, «serb» и «sorb», отражающих субэтническую дифференциацию. Далее общности сербов и лужичей сосуществовали компактно, но мозаично.

В восточном направлении переселение двигалось к Одеру (маршрут № 2), затем недалеко от устья перешло Вислу. Недаром здесь встречаются торновские древности [7]. Далее оно развивалось по югу Балтии и северным районам России, достигнув Верхнего Поволжья и Северной Двины. Южнее сербов двигались лужичи (маршрут № 3). При этом сербские топонимы являлись границей распространения лужицких. Прорыв произошел только в одном месте в направлении Финского залива. Поэтому следует признать, что миграция сербско-лужской общности на восток была хотя и раздельной, но взаимосвязанной.

Исходя из того, что на Балканах преимущественными являются архаичные топонимы «srb», можно сделать вывод об их переносе с территории Чехии. Характер распределения говорит о вторжении с севера, которое могло произойти только через Австрию. Маршрут № 4, вероятнее всего, проходил преимущественно по долинам рек Влтава, Энс, Мур.

В Боснии, Сербии, Западной Болгарии, Черногории и Македонии топонимы расположились относительно равномерно, что свидетельствует о соответствующем распределении населения. Однако административно-этническое обособление произошло в районе, центром которого первоначально являлась кельтская крепость Сингидун. Новое название Белград ей придали не сербы, а некий славянский род, переселившийся из Словакии через Румынию еще в первой миграционной волне (см. гл. 1, раздел 1.1.17). Сербам лишь пришлось признать его, благо оно было славянским и отторжения не вызывало.