Страх перед судебным преследованием и неприязнь к бюрократии сделали Северную Ирландию непопулярным местом среди некоторых бойцов САС. Солдат I., сержант САС, опубликовавший свои мемуары, писал: «Белфаст с его зловещими улицами и отчужденным населением не был местом для высококвалифицированных спецназовцев. Это была работа для вооруженных поли­цейских, оперативников, которые знали закон и могли проложить себе путь через минное поле нормативных актов».

Многие солдаты САС резюмируют свое отношение к применению смертоносной силы в ситуа­циях, подобных Ольстерской, словами: «Игры больших мальчиков, правила больших мальчи­ков». Другими словами, любой член ИРА, пойманный с винтовкой или бомбой, может ожидать что его застрелят, что бы ни говорила желтая карточка. По словам члена полка, это высказыва­ние является их «оправданием убийства людей».

Хотя прогрессивная поправка к законам в Северной Ирландии не зашла достаточно далеко для многих солдат спецназа, она вызвала критику в либеральных кругах. Еще до Смуты в Ольстере существовала отдельная правовая традиция. Суды Короны утратили возможность выносить вер­дикт о незаконном убийстве на дознаниях примерно за десять лет до того, как войска вышли на улицы Северной Ирландии в 1969 году. После того, как началась Смута, было внесено много других изменений. Интернирование без суда было разрешено на ограниченный период с августа 1971 года. Затем, в 1973 году, при рассмотрении дел о терроризме были отменены при­сяжные заседатели, оставив только судью в так называемых судах Диплока, шаг, предпринятый в основном из-за опасений запугивания. В настоящее время присяжные заседатели используются только при проведении расследований и в ходе разбирательств о диффамации.

На всей территории Соединенного Королевства были приняты некоторые правовые меры, свя­занные с терроризмом. Традиционное право подозреваемого на предъявление обвинения или освобождение в течение сорока восьми часов было изменено в соответствии с Законом о предот­вращении терроризма (впервые принятым в 1974 году), чтобы предоставить детективам три или семь дней на подготовку дела против предполагаемых террористов. Однако большинство изме­нений коснулось только самой Северной Ирландии.

Концепции «сделки» и «фактора погрешности» являются результатом реалистичного отношения к судам, а также лояльности между бойцами спецназа. Офицеры знают, что крайне маловероят­но, что суды первой инстанции без участия присяжных в Северной Ирландии осудят солдата за убийство, поскольку они обязаны делать скидку на человека, убившего при исполнении служеб­ных обязанностей. Армия утверждает, что в любом случае крайне нежелательно допус­кать су­дебное преследование: они вряд ли приведут к обвинительным приговорам; в процессе они под­рывают моральный дух солдат; и они не удовлетворяют националистов, которые счита­ют, что су­дебное разбирательство было попыткой обелить себя.

Многие офицеры цинично относились к судебному процессу, часто в результате того, что виде­ли, как мужчины и женщины, которых они считали виновными в террористических преступле­ниях, выходят на свободу или получают легкие приговоры. Эти офицеры считали многих адво­катов, представляющих подозреваемых или семьи людей, застреленных армией, неофициальны­ми агентами ИРА. Они предполагали, например, что адвокат может согласиться передать сооб­щение от террориста его командиру или может использовать перекрестный допрос свидетеля из сил безопасности в попытке выяснить, была ли операция результатом утечки информации вну­три ИРА. Хотя мне были предъявлены конкретные обвинения, они остаются неподтвержденны­ми и касаются не более чем небольшой доли тех, кто занимается такой юридической работой. Чувствительность армии к судам возросла в связи с тенденцией к проведению более тайных опе­раций. Один старший офицер, служивший в Лисберне в конце 1970-х годов, замечал: «Если вы участвуете в тайной войне, вы знаете, что никогда не сможете полностью объяснить эту сторону жизни».

Это вызвало необходимость внесения изменений в закон, призванный защитить солдат, работаю­щих под прикрытием, их информаторов и технические средства, используемые для сбора инфор­мации. Генерал Фрэнк Китсон, командир 39-й армейской бригады в Белфасте в начале Смуты и один из теоретиков антитеррористических операций, утверждает: «Все, что делается прави­тельством и его агентами для борьбы с повстанцами, должно быть законным. Но это не означает, что правительство должно действовать в рамках точно такого же свода законов во время мятежа, который существовал ранее». Очевидно, следуя совету Китсона, армия пошла на определенные меры во время рассмотрения дела Бойла, чтобы помешать суду узнать личности бойцов САС.

За стрельбой САС, как и за другими, последовали расследования, поэтому правительство приня­ло меры по изменению процедур расследования. В 1980 году был введен измененный свод пра­вил для коронеров в Северной Ирландии: расследования в Ольстере больше не могли выносить открытый вердикт, если коронеры полагали, что кто-то, кроме умершего, несет ответственность за его или ее смерть, но вместо этого им было предписано просто опубликовать «выводы» с ука­занием того, когда, где и как умер этот человек. Лорд Хейлшем, тогдашний лорд-канцлер, оха­рактеризовал открытый вердикт в Северной Ирландии как «мощный источник затруднений».

С введением «выводов», а не вердиктов, любое решение о привлечении к ответственности со­трудников сил безопасности будет приниматься Генеральным прокурором и будет основываться на полицейском расследовании. Возможность влияния независимого коронера на такое решение была исключена.

Изменение 1980 года было частью общего обзора процедур, рекомендованных для Англии и Уэльса в отчете Бродерика. Однако они были введены в действие только в Ольстере: расследова­ния в Англии и Уэльсе всегда были и все еще могут приводить к вынесению открытых вердик­тов и вердиктов о незаконном убийстве.

Новые правила также сняли с коронеров в Северной Ирландии обязательство, которое все еще распространяется на их коллег в Англии или Уэльсе, привлекать в случае смерти всех, кого со­чтут «целесообразным». Правила 1980 года означали, что солдат, совершивших стрельбу со смертельным исходом, больше нельзя было заставлять присутствовать на месте происшествия. И, в отличие от остальной части Соединенного Королевства, присяжных коронеров в Северной Ирландии выбирает полиция.

Результатом этих правил стало то, что армия и КПО смогли представить свою версию событий в расчете на то, что присяжные не будут подвергать ее тщательному рассмотрению, особенно те, кто проводил операцию. После неразберихи, последовавшей за расстрелом Питера Клири в 1976 году (см. главу первую), о том, как следует поступать с САС после такого инцидента, Лисберн ввел в действие обширный механизм защиты своих бойцов.

Офицеры юридической службы армии были специально обучены закону о минимальном при­менении силы, и для них стало обычным делом встречаться с солдатами перед допросом в уго­ловном розыске, которое несет ответственность за расследование инцидентов со смертельным исходом, и оставаться с солдатами на протяжении всех их допросов.

Поэтому заявления солдат, подаваемые в суды, готовились в консультации с армейскими юриста­ми на регулярной основе. Необходимость убедить суд в том, что примененная сила была разум­ной и необходимой, привела в 1980-х годах к заявлениям, которые звучали удивительно похоже от одного инцидента к другому, несмотря на очевидную неразбериху, которая сопровождала не­которые случаи смерти.

На следствии по делу о стрельбе у почтового отделения Баллисиллана в 1978 году, состоявшемся через два года после этого события, солдатам пришлось оправдываться за убийство Уильяма Ханна, местного жителя, который был убит по дороге домой из паба. Один из двух бойцов САС, которые подошли к Ханну, рассказал следствию: «Внезапно он сделал резкое движение, и мы подумали, что он потянулся за пистолетом, поэтому мы оба открыли огонь».