Собственная оценка бригадиром численности личного состава «временных» была завышена. Он полагал, что у них насчитывается 1200 активных членов. Это контрастировало с публичными заявлениями армии, в которых обычно подчеркивался небольшой размер организации, но также показывало, что армейская разведка немного отставала в понимании сокращения, к которому приведет реорганизация. К середине 1980-х годов некоторые армейские офицеры предполагали, что активных членов ИРА насчитывалось всего пятьдесят, что, по-видимому, было преднамерен­ной недооценкой. По моим оценкам, численность сил «временных» оставалась между 250 и 350 активными членами, то есть теми, у кого были средства и кто был готов убивать, в течение деся­тилетия после реорганизации.

Что не вызывает сомнений, так это то, что Армейский совет ИРА использовал реорганизацию для отстранения многих членов, которых они считали вспыльчивыми, нелояльными или склон­ными к срыву на допросах. Те, кто остался, представляли собой смесь разных типов. Были та­кие, как Мэри Фаррелл, позже убитая в Гибралтаре, которые получили хорошее воспитание в среде среднего класса и образование в монастырской школе. С другой стороны, были озверев­шие сыновья районов, которые могли жить с криками людей, чьи коленные чашечки они разда­вили бетонными блоками. Интеллектуалы стремились не только к командным должностям: люди с особыми навыками привлекались к изготовлению бомб и к разведывательной работе в самой ИРА.

Большинство людей, присоединившихся к «временным» как члены, находились под глубоким влиянием своего окружения. Марк Леннаган вступил в ИРА в конце 1970-х годов после того, как лоялисты подорвали бомбой дом его семьи. Впоследствии он был осужден за попытку устроить засаду на армейский патруль в 1982 году и, находясь в тюрьме Мейз, отказался от насилия. В ин­тервью для программы BBC «Ньюснайт» Леннаган сказал мне: «В то время [ИРА] была очень популярна, в ней состояли все, это было равенство... было много самобытности, статуса, прести­жа, самоутверждения – всего такого рода вещей … вся субкультура западного Белфаста очень политизирована, это дает отличное представление о «1916» [Пасхальном восстании республи­канцев против британского правления], о вашей идентичности».

Хотя многие «добровольцы» разделяли его чувство наследника долгой истории республиканско­го насилия, немногие были столь же интеллектуально развиты, как Леннаган, который сдал выпускные экзамены в Королевский университет, находясь в предварительном заключении в тюрьме Крамлин-роуд. По словам одного юриста, который большую часть своей карьеры имел дело с республиканцами, находящимися под стражей в полиции, «Обычный «доброволец» до­вольно глуп, он не очень-то политичен». Но «временные» стали искусны в предоставлении но­вобранцам того, что они искали: существовала последовательная идеология для тех, кто в про­тивном случае мог бы задуматься о нравственности убийства, и было много возможностей для действий тем, кто был готов применить насилие без вопросов.

Уровень изготовления бомб в первые годы был низким. С 1972 по 1973 год десятки мужчин и женщин из ИРА были подорваны преждевременно сработавшими бомбами. Но компетентные эксперты по взрывчатым веществам пережили эту ужасную форму «естественного отбора». Они начали встраивать предохранительные устройства в свое оружие, а также внедрять другие моди­фикации, чтобы подловить тех, кого послали их обезвреживать.

Поставки оружия также повысили уровень доступности огнестрельного оружия. В первые дни они полагались на горстку древних пистолетов-пулеметов Томпсона и другое оружие. Члены ИРА вышли на улицы и открыли по патрулям крайне неточный огонь. Инциденты часто были плохо спланированы и подготовлены, что приводило к задержанию или гибели причастных к ним лиц.

В 1970 году сочувствующие в Соединенных Штатах прислали несколько сотен винтовок «Арма­лайт». Во многих отношениях это было оружие, превосходившее самозарядную винтовку (SLR), выпускавшуюся для войск британской армии. «Армалайт» могла вести полностью авто­матический огонь, как пулемет, чего не могла SLR. Его меньшая и более легкая пуля – 5,56 мм по сравнению с 7,62 мм у SLR – с меньшей вероятностью пройдет навылет и ранит невинных. Оружие стало важным пропагандистским символом. Это проявлялось в настенных граффити и в жаргоне республиканизма.

В 1976 году сочувствующие в Америке вдобавок совершили налет на арсенал сухопутных войск Национальной гвардии США, похитив семь единых пулеметов М60. Оружие с ленточным пита­нием, стреляющее патронами калибра 7,62 мм, было слишком большим, чтобы его можно было легко спрятать, и его использование было сопряжено с высоким риском жертв среди гражданско­го населения. Но демонстрация M60, как и ранее появление винтовок «Армалайт», имела пропа­гандистское значение, показывая националистам, что ИРА может получить самое современное военное огнестрельное оружие.

С реорганизацией ИРА поставила перед собой новые цели. Нападения на предприятия в го­родских центрах, распространенные в начале 70-х годов, сократились, и руководство довольно поздно осознало, насколько непопулярными они стали. В первые дни Смуты были опасения по поводу нападения на солдат и полицейских вне службы. Эти нападения, по мнению некоторых членов организации, противоречили принципам, которых должна придерживаться ИРА как ар­мия. Но растущая трудность проведения успешных нападений на патрули и желание запугать со­трудников местных сил безопасности заставили их отбросить подобные соображения.

Все чаще сотрудников КПО и солдат Полка обороны Ольстера расстреливали или взрывали у се­бя дома, часто на глазах у их семей. Такие нападения часто сопровождались заявлениями в рес­публиканских газетах, которые пытались оправдать такие действия, часто туманными ссылками на предполагаемые преступления против националистического сообщества или предположения­ми о том, что жертва была связана с лоялистской военизированной группиров­кой.

Нападения на вооруженные силы и полицию чаще совершались в сельских районах, где наблю­дение было менее интенсивным, а правительственные силы более рассредоточенными. Южный Арма и Тайрон, крупнейшие графства, раскинувшиеся на юго-западе Ольстера, стали более важ­ными для «временных» по мере улучшения безопасности в городах.

Реорганизация, новая стратегия и усовершенствованное вооружение усугубили проблемы, с ко­торыми столкнулись силы безопасности. Хотя были предприняты некоторые шаги по объедине­нию деятельности по сбору разведывательных данных, к 1977 году высокопоставленным ар­мейским и полицейским офицерам стало очевидно, что существует реальная опасность того, что добиться дальнейшего прогресса в борьбе с ИРА будет невозможно. Это растущее осознание се­рьезности ситуации побудило к принятию мер по дальнейшему совершенствованию сотрудниче­ства в области разведки.

Растущий профессионализм ИРА и стремление руководителей служб безопасности активизиро­вать деятельность по сбору информации привели к появлению нескольких подразделений «под прикрытием», групп, деятельность и даже названия которых были окутаны тайной. На момент перехода ИРА к структуре ячеек существовало только одно специально отобранное и обученное подразделение наблюдения. Элитное подразделение армии для наблюдения под прикрытием, без сомнения, является самым засекреченным подразделением ее военнослужащих.

В 1987 году его бойцы получили те же привилегии, что и военнослужащие САС и Специальной лодочной службы, сил специального назначения Королевской морской пехоты. Бойцы всех трех групп имеют право на дополнительную оплату и находятся под административным контролем одного бригадного генерала, известного как начальник сил специального назначения (НС СпН). До этого армейским спецназом руководил бригадный генерал, известный как начальник САС, но было принято решение, что различные подразделения должны быть более тесно переплетены друг с другом.