Литмир - Электронная Библиотека

— Тебе нравятся книги с картинками? Садись... Что же ты стоишь?

— Я пойду, у меня дело есть...

Ахмед пожалел, что предложил ей сесть.

— Ну, хорошо. Если мать разрешит, в свободное время я могу научить тебя читать.

Девушка сразу оживилась.

— Правда, можете?

— Конечно.

— А трудно научиться читать?

— Это зависит от способностей... Ты, кажется, неглупая девушка, будешь стараться — научишься...

— И тогда я смогу читать эти книги?

— Читать-то, наверное, сможешь, но не поймешь.

Радость девушки сразу угасла.

— Почему?

— Почему? Видишь ли... — Ахмед с трудом подбирал слова. — Для того чтобы понять эти книги, недостаточно только уметь читать...

Седеф молча взяла веник и пошла к двери. Ахмеду не хотелось обрывать приятно начавшийся разговор. Может, девушка не так глупа, как ему кажется?

— Что же ты уходишь? Ведь мы разговариваем...

— Надо подмести другую комнату, скоро мать придет.

— Верно... Если твоя мать увидит, что мы с тобой говорим, она рассердится, конечно.

— Почему?

— А разве нет?

— Не рассердится.

Хатидже-нинэ действительно не сердилась. Ахмед понял это потом, когда начал учить Седеф грамоте. Старая, сварливая Хатидже-нинэ почему-то не замечала, что дочь ее подружилась с постояльцем.

Теперь, кроме хлопот, связанных со строительством электростанции, у Ахмеда появилось еще одно приятное для него занятие. Ему доставляло большое удовольствие заниматься с Седеф, часто видеть ее. С каждым днем он все более и более убеждался в том, что она очень красива. У Седеф был маленький нос, полные губы и черные, как уголь, глаза. В лице ее была какая-то необыкновенная привлекательность, приводившая его в смятение. Особенно красивы были глаза... Черные-черные! Когда Ахмед пытался что-нибудь прочесть во взгляде девушки, у него было такое ощущение, словно он проваливается в кромешную тьму.

Вела себя Седеф очень строго и степенно, как равная с равным. Как ни старался Ахмед относиться к ней свысока, у него ничего не получалось, и в конце концов он от этого отказался. В качестве платы за обучение девушка, не обращая внимания на протесты Ахмеда, подметала его комнату. Но признательности или благодарности никогда не выражала.

Ахмед чувствовал себя удивительно спокойно, когда Седеф была рядом с ним. Вечером он старался поскорее закончить дела и, словно молодожен, спешил домой. Он перестал обращать внимание на шушукание сплетников, не боялся теперь ни упреков Кадыбабы, ни насмешек каймакама. Собственно говоря, единственным человеком, беседы с которым доставляли ему удовольствие, был учитель Бекир. К каймакаму Ахмед охладел с того самого дня, когда тот высмеял их затею со строительством электростанции. Каймакам относился к нему слишком покровительственно, как старший к младшему, и это раздражало Ахмеда.

— Мой юный судья, — сказал ему однажды каймакам, — лучше бы ты занимался своими делами... Ну зачем тебе эта затея с электричеством?.. Судья ты или председатель муниципалитета? С какой стати утруждать себя всем этим?

В душе Ахмед был согласен с ним, но ответил, что дело это касается всех жителей и необходимо трудиться сообща. Кадыбаба был на стороне каймакама, ему не нравилось, что Ахмед выступил зачинателем этого дела. Он считал долгом своей совести наставить на путь истинный будущего зятя. «Дитя мое, — говорил он, — электричество, действительно, хорошая вещь. Особенно для тех, кто, подобно тебе, любит читать... Дочь моя тоже все время твердит: «Вот если бы у нас было электричество, сидела бы да читала...» Но ведь бюджет муниципалитета составляет всего две с половиной тысячи лир. А разве можно строить подобные фантастические планы в расчете на какие-то пожертвования?»

Ахмед не слушал их. Мозамбик медленно, но уверенно двигался к свету.

Огорчало Ахмеда только одно: он не мог видеть Седеф, когда хотел. Девушка училась с большой охотой, но уроки посещала нерегулярно. Случалось, что Ахмед не видел ее по нескольку дней. Стремясь застать девушку, когда она подметает его комнату, Ахмед частенько откладывая свои дела, спешил домой. И бывал по-настоящему счастлив, когда, войдя к себе в комнату, видел Седеф, листающую одну из его книг. Так беззаботно счастливы бывают лишь молодость да птицы.

— Разве тебе интересно смотреть книги без картинок? — иногда спрашивал он девушку.

Седеф, смело глядя на него черными глазами, отвечала:

— Я ищу в них буквы, которые уже знаю.

— Находишь?

— Да.

Потом, раскрыв книгу наугад, показывала знакомые буквы. Она знала уже четырнадцать букв — от «А» до «К». Ахмед получал большое удовольствие, заставляя ее находить эти буквы в длинных фразах. Написав на листке бумаги «я люблю тебя», он, радуясь словно ребенок, говорил девушке:

— Ну-ка, найди буквы, которые ты знаешь.

В этой фразе она знала лишь «Б» и «Е».

Хотя Седеф и не могла еще прочесть этой фразы, Ахмед без конца писал ее и маленькими, и прописными буквами, и печатными. Он испытывал огромное наслаждение от этой игры. Ахмед радовался тому, что, не унизив себя перед девушкой, может высказать свои чувства, тешил свою гордость тем, что с видом победителя писал девушке «я люблю тебя» — признание побежденного.

Иногда, увлекшись разговором, они забывали о занятиях.

— Ты довольна, что учишься читать? — спрашивал Ахмед.

— Да.

— Через месяц мы закончим алфавит... Тогда ты сможешь читать книги.

— Правда?

— Конечно... Я заказал для тебя интересную книгу с картинками... Будешь читать ее — еще больше всего узнаешь.

— Что узнаю?

Ахмеду хотелось рассказать Седеф, что мир — это не только Мазылык. Но Седеф, словно угадывая его мысли, меняла тему разговора:

— Вам здесь скучно!

— Где?

— В Мазылыке.

— Почему ты так думаешь?

— Горожанам не нравится жить в деревне.

— Кто тебе это сказал?

— Мой дядя, который живет в Адапазары, часто ездил в Стамбул. Он говорил...

— Твой дядя неправ... Везде можно найти что-то хорошее. Адапазары тоже большой город; раз ты там жила, значит, и ты горожанка...

— Дядя рассказывал, что Адапазары по сравнению со Стамбулом такой же маленький, как Мазылык.

— Ну нет. В Адапазары есть электричество, места развлечений, магазины.

— Но в Стамбуле по-другому, правда?

— Может быть, в Стамбуле и по-другому. Но почему, когда мы говорим о городе, ты непременно вспоминаешь Стамбул? Ведь Конья, Кайсери, Нигдэ тоже большие города.

— Говорят, в Стамбуле громадные-прегромадные мечети.

— Видимо, твоему дяде очень нравится Стамбул.

— Да... очень...

— Почему же он не живет там?

— Там, говорит, нет картофельных полей...

— Вот видишь! Громадные мечети есть, а картофельных полей нет... В этом-то и дело. Если ты так же умна, как твой дядя, Седеф, ты быстро научишься читать...

VII

Радость, как и горе, не приходит одна. В тот же день Ахмед получил два письма, очень обрадовавших его. Его товарищ, живший в Анкаре, сообщал, что вопрос о повышении Ахмеда находится на утверждении в высших инстанциях. Заработок его повышался со ста одиннадцати лир семидесяти семи курушей до ста двадцати пяти лир шестидесяти трех курушей. Прибавка — четырнадцать лир, а это значит, что он сможет покупать пять-шесть новых книг.

Второе письмо было от лесовода из губернского центра. Лесовод сообщал следующее.

В результате переговоров с инженером и произведенных совместно с ним подсчетов выяснилось, что строительство электростанции обойдется гораздо дешевле, чем они предполагали. На одной из фабрик он нашел динамо в очень хорошем состоянии. Хозяин фабрики, старый его друг, продал динамо недорого, за две с половиной тысячи лир. Турбина обойдется в три тысячи лир, распределительный щит — в восемьсот лир. С мастером, которого рекомендовал для строительства инженер, лесовод сторговался за четыреста лир. Дороже всего обойдется провод. Нужно будет пятьсот килограммов провода, на это уйдет пять-шесть тысяч лир. Одним словом, электрооборудование будет стоить тринадцать-четырнадцать тысяч лир, то есть значительно дешевле, нежели они подсчитали. Через несколько дней лесовод привезет инженера, чтобы составить проект. Этот проект должен быть утвержден в министерстве благоустройства, но и здесь нужно найти какую-нибудь лазейку. А то утверждение может затянуться, если вообще проект не отклонят. Самое лучшее, не давая всему этому официального хода, как можно скорее приступить к делу. Конечно, председатель муниципалитета Хаджи Якуб может пострадать, да что им за дело?

16
{"b":"851740","o":1}