— У вас, видно, и с головой не все в порядке.
— Вы так думаете, доктор?
— Убеждена. Надо голову проверить, и в первую очередь. К невропатологу вам надо, дорогой, к невропатологу. А как только головку наладите, так сразу ко мне. И все тут же пройдет.
— Ладно, доктор, я пойду. Значит, все, что у меня в портфеле: икру, крабы, кофе — все это к невропатологу нести? Счастливо, доктор.
БЕЗ ОГЛЯДКИ
Послушайте, что это мы на них все время оглядываемся? Я имею в виду заграницу. Чуть что: «А как на это посмотрят за границей? Что они о нас подумают?»
Да какая нам разница, что они о нас подумают? Мы уже столько лет думаем, что они вообще загнивают, а они покупают у нас за валюту икру, крабов, меха и загнивают себе дальше.
Зачем об этом говорить? «Они подумают, что у нас не хватает валюты». Конечно, не хватает, иначе бы мы эту икру сами лопали, пусть из мисок, но ложками. А мы им продаем, а на валюту у них же покупаем оборудование, станки.
Зачем об этом говорить? «Они могут подумать, что мы сами не в состоянии делать эти станки». Да. не в состоянии. Нет, мы можем сделать их вручную. Три штуки в год, а нам их нужно десять, причем тысяч. Не знаю, сколько, знаю, что мы столько пока выпускать не можем. Что значит — пока? Ну. ближайшие сто лет. Поэтому покупаем у немцев, так же. как мебель покупаем в Финляндии.
Почему не говорить? «А то они подумают, что мы не можем делать свою». Можем, но для них. А для себя мы такую мебель делаем, что на ней хорошо лежать только в белых тапочках.
Поэтому мы им продаем лес, а у них покупаем мебель. Почему сами не делаем? Потому что нет у нас машин, станков, оборудования. Да. мы продавали им икру и закупали у них на валюту станки. Но там попался какой-то бестолковый из наших. И станки оказались не те. А которые те, их послали не туда. А которые туда, они все равно не работают. Мы не знаем, как они должны работать. Да, мы посылали туда толкового. Он все изучил, все понял, во всем разобрался и остался там навсегда. Поэтому мы туда больше толковых не посылаем.
Что тише? «Они могут подумать, что у них там лучше условия жизни». Они об этом не могут подумать. Они это давно уже знают. Условия жизни у них действительно лучше — кое-где пока. То есть давно и везде. Почему? Потому что они работают, а мы боремся за повышение производительности труда.
А если мы сами начнем работать, мы сами будем есть икру, ходить в мехах, сами будем выпускать хорошие станки. И плевать нам на то, что они о нас думают… Мы о них думаем еще хуже.
Для чего выносить сор из избы? Для того, чтобы в ней легче было дышать!
ЧУШЬ КУРЯЧЬЯ
(А. ИВАНОВ)
Дед бил, бил, не разбил,
Баба била, била, не разбила.
Мышка бежала, хвостиком махнула.
Яичко упало и разбилось.
Дед плачет, баба плачет…
Сказка «Курочка Ряба»
Посмотрим, что тут, в сущности, случилось.
Скандал, как говорится, налицо.
А что стряслось? Всего-то лишь разбилось
Какое-то поганое яйцо.
Позвольте, но они же сами били,
Пытаясь золотишко раздолбать.
Разбив яйцо, об этом позабыли
И почему-то начали рыдать.
Курячья чушь, глупейшая идейка.
Не стоит даже говорить о том.
Бездельник дед, и бабка — прохиндейка,
А мышка — тварь, и серая притом.
Тут автор сказки будто в лужу дунул.
Сознавшись в том, что полный идиот.
Мне возразят — «ее народ придумал».
Народ? Возможно. Но какой народ?
Десятки лет, а может, даже сотни
Мусолят эту сказку тут и там.
На кой она вообще сдалась сегодня?
Да пусть она идет ко всем курям.
И вдруг я понял, вот что получилось.
Пусть сказка — бред и пусть сюжет не нов.
Она лишь для того на свет явилась,
Чтобы на ней кормился Иванов!
Римма Казакова
САПОЖНИК
Ах, сапожники, невозможники!
Невозможно без вас прожить.
Можно туфельку сбросить с ноженьки,
можно все по новой прошить.
А один с усмешкой задорною
так приветлив, будто влюблен, —
он со мной, как с писаной торбою…
Мой сапожный Ален Делон!
И когда я с тобою чинненько
наш любовный кручу политес,
не понять тебе, в чем причина, что
в дух вселился веселый бес.
Я не верю тебе, и, может быть,
доконал бы вконец меня,
но мои приключенья сапожные —
пусть и тоненькая, да броня!
Ты — замученный и закрученный,
он — улыбчивый и простой.
От ухмылки твоей заученной
тянет плесенью, пустотой.
Ты что, можешь ходить по радуге?
Чем ты так уж, прости, хорош?
Он — сапожник, а ты что — в парламенте?
Ну а если и да, так и что ж?
Я, конечно, не стану сапожничьей
ни возлюбленной, ни женой.
Но и ты торговлишкой розничной
совладать не сможешь со мной.
То цветочек за поцелуйчик,
то омарчик за что-нибудь…
Я пойду дорогой покруче.
Не к тебе, от тебя этот путь.
Он веселый, ты полусонный,
он трудяга, ты трутенек.
Стричь купоны и стричь газоны —
не одно! Иль тебе невдомек?
Я куплю себе булочку маковую.
Я скажу спасибо судьбе.
И пойду я, туфлями помахивая,
от сапожника…
Не к тебе.
КИНОГЕРОЙ
Я люблю киногероя
и ищу боевики,
где снимается порою
он, предмет моей тоски.
Существует на экране
и в контексте не моем,
но в моей сердечной ране
обитаем мы вдвоем.
Мне б чего-нибудь попроще…
Не желаю! И к тому ж
не ревную я к партнерше,
к той, чей он бойфренд иль муж.
И не важно, что, должно быть,
в жизни он совсем иной —
до экстаза, до озноба
этот он владеет мной!
Сердце бьется, сердце любит,
длится больно, как ожог,
киноповесть, киноглупость,
киносказка, киношок.
Ну а если смело, споро
явит жизнь особый шик,
если вытеснит актера
из меня живой мужик?
Все равно я буду помнить
и беречь в своей крови
наваждение бесплотной
фантастической любви!
