Какая только публика не захаживает в редакцию юмористического журнала! И все обязательно несут что-нибудь смешное. На их взгляд, конечно…

Недавно, например, заявился старичок с болонкой на руках. Протянул мне листик бумаги и сказал:

— Вот, хе-хе, принес для вас преуморительный анекдотец. Не взглянете?

На листочке аккуратным почерком было написано:

«Сэр Джон пришел в гости к сэру Уильяму и обнаружил, что тот играет в шахматы со своим пуделем.

— Да это же чудо! — воскликнул пораженный сэр Джон.

— Какое там чудо, — поморщился сэр Уильям. — Пудель — круглый дурак. Имеет лишнюю пешку в ладейном эндшпиле и не может выиграть».

— К сожалению, — сказал я, разводя руками, — очень похожий анекдот мы опубликовали на прошлой неделе. Там бульдог играл в шашки и не мог провести лишнюю шашку в дамки.

— Но, простите, — заупрямился старичок, — шахматы и шашки — это далеко не одно и то же! И потом, вы сами говорите — там был бульдог, а у меня пудель.

Болонка на его коленях зарычала. Старик погладил ее, успокаивая.

— Извините, мы напрасно спорим, — сказал я, поднимаясь со стула. — Приносите что-нибудь свеженькое, тогда посмотрим.

Через день старик с болонкой снова просеменил в мой кабинет.

— Вот, — сказал он, — совсем новенький анекдотик, — и рукой, дрожащей от неподдельного волнения, протянул мне листок.

Я прочитал:

«Сэр Джон пришел к сэру Уильяму и еще из передней услышал чарующие звуки скрипки. Войдя в гостиную, сэр Джон с удивлением обнаружил, что на скрипке играет пудель.

— Чудо! — воскликнул сэр Джон.

— Э-э, какое уж тут чудо, — поморщился сэр Уильям. — Надо играть аллегро, а он дует адажио…»

— Слушайте, — сказал я, — неужели вы не понимаете, что это повторение старой истории с шахматами?

— При чем тут шахматы?! — чуть не плача воскликнул старик. — Пудель теперь играет на скрипке, а не в шахматы! Ну как же вы не улавливаете разницы, голубчик?

— Дорогой мой, я все улавливаю, — как можно любезнее ответил я. — Но согласитесь, что схема-то всех ваших собачьих анекдотов одинаковая — владелец пса сэр Уильям так привык к человеческим талантам своей собаки, что давно им не удивляется, а сэр Джон удивляется.

— Нет, вы придираетесь! — заспорил старик.

Болонка на его коленях заерзала и тявкнула.

Я встал.

— Извините, я очень занят.

Старик уныло качнул серебряным нимбом и ушел, неся свою псину, как грудное дитя.

Прошла неделя, и старик с болонкой опять посетили меня. На этот раз лицо старика дышало несокрушимой верой в победу.

— Вот! — протянул он мне листок. — На сей раз совсем из другой оперы, тут уж вы ничего…

Я прочитал:

«Сэр Джон стоял на перекрестке перед красным светом. Вдруг рядом затормозил мотоцикл. За рулем сидел пудель, а на заднем сиденье — сэр Уильям.

— Чудо! — воскликнул сэр Джон.

— Э-э, какое там чудо, — поморщился сэр Уильям. — Мой мохнатый обормот засмотрелся на какую-то сучку, и мы проскочили левый поворот».

— Увы, — вздохнул я. — Опять то же самое, мой дорогой. Все тот же слегка переиначенный анекдот.

— Как это «тот же»?! — взвизгнул старец. — По-вашему, играть на скрипке то же самое, что водить мотоцикл?

В этот миг болонка, покоившаяся на коленях старика, мотнула мордой, отбрасывая с глаз грязно-белую челку, и произнесла фальцетом:

— Если вы р-р-решительно, по-мужски, не пошлете моего старр-р-рого дурака к чертовой бабушке, он будет к вам каждый день шляться со своими глупыми анекдотами.

— Это кто сказал?! — спросил я, не веря своим ушам.

— Она, — печально подтвердил старик.

— Кому?

— Вам.

Старик наподдал псине по мохнатому заду, а собачка в отместку цапнула его за палец.

— Послушайте! — закричал я. — Да чего вы зря вре-мя-то теряете, ходите по редакциям! Рысью в цирк! У вас же аттракцион века! Международные гастроли — Нью-Йорк, Токио!

— А-а… — безнадежно махнул старик рукой. — С чем тут выступать? На рояле она не играет, в шахматах ни бельмеса не смыслит. Единственное, на что эта тварь способна, так это поносить меня при посторонних нехорошими словами. А руганью сейчас кого удивишь?

Он тяжело поднялся, подхватил собачку под живот и поплелся к двери.

Мне было искренне жаль его.