— Этот распутник смеет подсылать ко мне каких-то шлюх?! — вскипел генерал.

— А вот и проверим, — Лоркан направился к двери и резко распахнул её.

За дверью стояла баронесса, бледная, испуганная, и теребила свои кружевные манжеты.

— Граф, я прошу прощения… Уже поздно, но мне очень нужно спросить…

Римардо вскочил с дивана, на котором валялся прямо в сапогах.

— Дара Рилинда! — он галантно склонил голову. — Прошу, входи. Я к твоим услугам.

Баронесса робко просеменила внутрь комнаты. Лоркан притворил за ней дверь и вернулся к своим обязанностям. Римардо предложил баронессе стул, а сам уселся напротив.

— К сожалению, дорогая баронесса, не могу угостить тебя ни хорошим вином, ни сладостями…

Бледное лицо баронессы пошло красными пятнами: ей было стыдно за неподобающий приём высоких гостей. Как на грех, она ничего не могла изменить. Её положение в доме было хуже, чем у конкубин[1] её мужа. Графу, конечно, знать об этом не следовало.

— Дара Рилинда, ты хотела что-то сообщить мне? — учтиво осведомился Римардо. — Или, напротив, узнать?

Генерала душила эта неестественная обстановка в доме барона. При дворе, конечно, случалось всякое, но никогда аристократы не бывали так неприветливы и неучтивы с гостями, тем более с доверенным лицом короля. В гостях у кондотьеров Римардо чувствовал себя куда свободнее. Отчего же молчит баронесса? Она наконец собралась с духом:

— Дар Римардо, скажи, а где мой сын? Почему он не вернулся домой вместе с твоим посольством?

Генерал снисходительно улыбнулся. Несчастная Рицпа, обделённая судьбой! Несостоявшаяся любовь, муж — грубое, вечно пьяное животное… Даже имя ей пришлось поменять, когда король пожаловал титул Руфусу. Единственной радостью в жизни этой женщины был её сын.

— Рилинда, юноше этого возраста пристало пожить при дворе, завести полезные знакомства, научиться чему-то новому… Король изволил определить его к таким же, как он, придворным "стажёрам".

Баронессу нисколько не успокоили эти сладкие речи. Её мальчик совсем один, среди чужих, почти без денег… Римардо постарался объяснить, что мальчишке полезно пожить среди других молодых дворян. Руфус-младший оказался не слишком приятным юношей, жизнь при дворе и впрямь научила бы его сдержанности и манерам. Этого юного негодяя вообще нельзя выпускать из поля зрения.

Из всей беседы Рицпа, ослеплённая материнской любовью, вынесла только одно: её мальчика оставили в столице, чтобы он произвёл благоприятное впечатление на короля. Римардо крепко сомневался, что это возможно, но разубедить баронессу не смог. Зато он ненавязчиво выспросил про "бунтовщиков и смутьянов".

— Да не смутьяны они, — рассеянно ответила Рицпа, по-прежнему теребя кружева на манжетах. — Ничего плохого они не делают, даже наоборот.

"Ага, конечно, — подумал Римардо. — Они делают ту работу, которую должны делать стражники и гвардейцы твоего мужа".

— Ну, песенку их бард про нас сочинил, — продолжила баронесса. — Так на это и внимания не следовало обращать. Посмеялись бы и забыли, а так… Шум, скандал. Шахлая вон пристрелили. А сына моего не тронули…

— Да? — заинтересовался Римардо. — А что это за история с твоим сыном?

Рицпа немного оживилась и поведала о том, как она ходила к хозяйке Слободки и просила за сына.

— Она славная женщина, сдержала своё обещание. А то, что навозом его закидали, — это пустяки…

Римардо не знал, что и подумать: то ли Рицпа такая наивная дура, то ли, наоборот, хитрая интриганка. Генерал поднялся, давая понять, что разговор закончен. Лоркан проводил баронессу до двери, почтительно сгибая спину в полупоклоне.

— Что скажешь, Лоркан? — спросил Римардо у своего верного ординарца.

— Ну и овца эта Рицпа! — не выдержал тот. — Даже не соображает, что её отпрыска держат как заложника, чтобы добиться от этого придурочного борова, его отца, уступок и повиновения!

— Ничего от этого борова не добьёшься, — в сердцах генерал стукнул кулаком по столику. — Он вообще невменяемый! А Рицпа не такая уж дура…

Спалось генералу в эту ночь неважно. Доклад королю о том, какую ошибку они допустили двадцать оборотов назад… Денег в казну Руфус не внесёт — нищее население справедливо ропщет на сборщиков налогов. Всё разворовано и пропито, солдатня барона сидит без жалованья, а кормится за счёт грабежей и взяток. Тут и впрямь хоть переворот устраивай. "А что? — засыпая, думал граф Фиороса. — Переворот под королевским контролем… Управляемый хаос…"

[1] Конкубина — незамужняя женщина низшего сословия, сожительствующая с мужчиной.

Как Рэйшен и подозревал, поспать не дали. С самого утра к Элине ломились посетители: одни жаловались, другие предлагали что-то безумное, третьи просили помощи, а четвёртые — денег. Будь его воля, Рэйшен бы разогнал этих олухов к свинячьим демонам. Но Элина не разрешила. Она довольно терпеливо выслушала жалобщиков. Кому-то дала совет, кому-то — монету, а кое-кого попросту выпроводила.

— Так, всё. Рэйшен, запри дверь, надо дописать наше чёрное досье на барона.

— А завтракать мы не будем? — наигранно возмутился дроу, у которого урчало в животе от голода.

— Точно! А я думаю, что же я забыла?! Совсем крыша съехала от недосыпа! Сходим в харчевню, перекусим, и за дело!

Так они и поступили.

В доме у барона завтракали поздно. Королевские солдаты злились, потому что привыкли к ранним подъёмам и трапезам. Лоркан от имени генерала выдал каждому небольшую сумму на отдых в городе. Ропот сразу прекратился. Римардо одобрил такой поступок. Сам он планировал нелицеприятный разговор с Руфусом, так что лишние уши были ему ни к чему.

Завтрак был отвратительным. Римардо предпочёл бы блюда попроще, но приготовленные более искусной рукой. Теперь он даже позавидовал своим солдатам, которые разошлись по трактирам и харчевням. Баронесса почти не ела, явно испытывая мучительный стыд за поваров.

Барон с утра был навеселе, поэтому попросту не замечал недовольства высокого гостя, а на жену и вовсе не обращал внимания. Римардо, устав жевать какой-то особо жёсткий кусок мяса, деликатно выплюнул его в салфетку и отодвинул тарелку подальше, словно опасаясь, что её содержимое запрыгнет-таки ему в рот.

— Итак, Руфус, — строго проговорил Римардо, — сейчас я задам несколько вопросов, которые, как ты понимаешь, очень интересуют нашего короля.

— Я готов ответить на любые вопросы! — напыщенно воскликнул барон.

Римардо поморщился: капельки слюны полетели в его сторону. За это генерал решил не деликатничать. Вопросы, резкие и хлёсткие, следовали одни за другими. Размер собранных налогов, в чём они исчислялись (деньги, зерно, мясо, птица), когда и в каком сопровождении были отправлены…

— Если ты не помнишь, Руфус, вели принести книги, в которых ведётся учёт. Снимем копии, и я передам их королю.

— Но, дар Римардо, — залепетал барон, протрезвев с перепугу, — у нас совсем недавно случился пожар… Сгорели книги!

Баронесса замерла, боясь от ужаса даже пошевелиться. Все её дурные предчувствия оправдались.

— Сгорели книги учёта? Все до единой? — недобро прищурившись, проговорил генерал. — Это очень подозрительно. Вдобавок, насколько мне известно, пожар случился в конюшне. Ты хранил документы среди сена и навоза?!

Римардо выложил всё, что смог узнать к этому моменту, упомянул и о сожжённом приграничном селе, про убийства и грабёж тех, кого барону следовало бы защищать. Руфус молчал, не в силах придумать хоть какое-то оправдание.

У дверей столовой стояли навытяжку два здоровенных гвардейца. Один из них прошептал:

— А про Примежье-то откуда знает? Вроде ж никого живого не оставили…

В нависшей тяжёлой тишине эти слова прозвучали, как приговор. Королевский посланник, генерал Римардо, граф Фиороса, поднялся из-за стола.

— Не сметь покидать усадьбу! — рявкнул он в лицо Руфусу и Рицпе и покинул столовую.