Нельзя сказать, чтобы Элина действовала совершенно бескорыстно. Она, не скрывая, брала себе определённую сумму от каждой сделки и уже накопила изрядный капиталец. Элина любила комфорт, поэтому носила добротную и удобную одежду и обувь, покупала самый дорогой сорт арзы и даже заказала зеркальную пластину, уведя её из-под носа у барона.

С лёгкой руки Харлена Элину вновь стали величать хозяйкой. Случилось это так: в Слободку явился сапожник, очень желавший взять подряд на пошив и ремонт солдатской обуви. Он нашёл квартиру офицеров и завёл было деловой разговор, но Харлен выпроводил его со словами:

— Это не к нам, а к нашей хозяйке.

Иногда приходилось заниматься добрыми делами совершенно бесплатно. Как-то, заключив отличную сделку с мясницкими лавками на охранные услуги, Элина возвращалась в Военную Слободку. Стоял погожий осенний денёк, один из тех, когда солнце напоследок улыбается людям, а пожелтевшие листья шуршат под сапогами и пахнут как-то по-особенному…

Элина размашисто шагала по улице, улыбаясь своим мыслям. Её не смущали негодующие взгляды горожан (а особенно горожанок), не раздражало недовольство, что, мол, баба таскается в непотребном виде — в штанах и с распущенными волосами.

— Даже чепца не надела! — шипели вслед.

Элинино внимание привлекла группа людей, окруживших бедно одетую девушку. Она испуганно озиралась по сторонам. Кто-то схватил девушку за руку и потащил в распахнутую дверь какой-то забегаловки. Элина глянула в ту сторону. "Белая гусыня". Это заведение славилось тем, что подавальщицы оказывали услуги и другого рода, весьма недорого. Девушка отчаянно сопротивлялась, да куда там!

— Иди-иди, по-другому на жильё тебе не заработать! — уверенно говорил несчастной крепкий бритоголовый тип, стоявший в "Белой гусыне" вышибалой.

На глазах девушки выступили слёзы. Стерпеть этого Элина не смогла. Она протолкалась к девушке и вышибале. Пропускать её не хотели, и тогда женщина выхватила нож (тот самый, что украла на привале по пути в Жадвиль):

— А ну дайте дорогу! Вы что, не видите, кто я?

Самоуверенный тон и в особенности широкий охотничий нож сделали своё дело, люди расступились. О том, что Элина совершенно не умеет управляться с этим ножом, знать было никому не обязательно.

— Ты чего к девушке прицепился? Я сейчас Городскую Стражу кликну.

— Кличь кого хошь, дара, — ощерился вышибала. — Девке этой за жильё нечем платить, а я ей предлагаю работу и ночлег…

Бритоголовый загыгыкал, будто сказал нечто остроумное, но мгновенно заткнулся, когда кончик ножа упёрся ему пониже живота.

— Это моя девушка, — холодно произнесла Элина. — Отпусти её немедленно.

Часть зевак уже узнала женщину, послышались шепотки о Квэддо и его кондотте. Вышибала, услыхав их, ослабил хватку на руке девушки.

— Дара, я тоже могу Городскую Стражу позвать. Чтоб ты в меня ножом не тыкала!

— Зови, — Элина пожала плечами, и нож в её руке дёрнулся. — А если хочешь мне предъяву кинуть, приходи в Военную Слободку, спросишь там хозяйку, поговорим…

Лицо бритоголового скривилось так, будто он хлебнул уксуса. В Военной Слободке с ним цацкаться не будут. А головорезы Квэддо, говорят, хозяйку свою уважают… Вышибала выпустил руку девушки, выдав напоследок последний залп:

— Не хотела у нас работать, так теперь за бесплатно всю Слободку обслуживать будешь!

Элина криво усмехнулась, спрятала нож и потащила девушку за собой. Та, вконец перепуганная, не посмела сопротивляться. Лишь на улочках Военной Слободки Элина оглянулась и очень удивилась, увидев, что по лицу девушки рекой текут слёзы.

— Ты чего это? Поверила тому лысому дуралею, что ли? Вот и зря! Сейчас пойдём ко мне домой, ты умоешь лицо, успокоишься и расскажешь, что с тобой случилось.

Девушка только всхлипнула в ответ.

[1] Кондотта — это, строго говоря, договор найма войск. Его подписывал капитан отряда солдат. Впоследствии термином "кондотта" стали называть и сами отряды наемников.

Её звали Малена, и родственники выставили её на улицу после смерти матери.

— Что ж это за родственники такие? — неприятно удивилась Элина.

Сестра матери приютила их во время войны.

— Дядюшка был против нас, дескать, матушку мою муж выгнал, так теперь она пришла семью сестры позорить, — несколько путано пояснила Малена.

— Чем позорить?

— Мной, — вздохнула Малена. — Матушка моя увлеклась каким-то офицером, тот после ушёл на войну, да и пропал. То ли бросил, то ли погиб… А муж матушки прознал про измену, побил её да выгнал. Со мною вместе. Мол, не собирается он чужое отродье кормить… Тётушка приютила нас, мать моя нанималась на подённые работы, да, видать, надорвалась и померла. А дядька-то мне стал проходу не давать. Яблочко от яблони, говорит, недалеко падает. Раз мать гулящая, так и дочь такая же.

— А ты что?

— А я возьми да откажи ему. Тут мне житья совсем не стало. Тётка на меня тоже взъелась, мол, я на чужого мужика засматриваюсь, с толку его сбиваю. Вот и выставили меня на улицу в чём была…

Элина задумалась, чем же помочь этой девчонке. Та смотрела на неё ясными серыми глазами. Элина заварила арзу, налила в две чашки. Малена нерешительно отхлебнула и поморщилась. Наверное, она в жизни не пробовала эльфийского напитка, а выплюнуть горьковатую жижу ей не позволило воспитание.

— А хочешь, Малена, остаться с нами? Будет у тебя и жильё, и работа.

Глаза девицы округлились, руки затряслись, и Малена едва не выронила чашку. Элина немного растерялась. Чем она успела напугать несчастную?

— И чем же твоё предложение отличается от "Белой гусыни"? — с отчаянием в голосе проговорила Малена.

Элина уже не знала, плакать ей или смеяться. Похоже, бритоголовый вышибала здорово напугал девчонку.

— Малена, я не предлагаю тебе спать с солдатами, дурочка ты. Здесь целая улица любезных прачек, они с удовольствием проводят время с нашими кондотьерами. Я говорю о другом. Ты можешь научиться защищать себя, и никто к тебе не прикоснётся против твоей воли. А можешь поработать у аптекаря помощницей. Жить будешь по соседству со мной…

Глаза Малены налились слезами, только сейчас это были слёзы благодарности и облегчения. Конечно, на первых порах не обошлось без недоразумений. Но как только парочка назойливых поклонников отхватила деревянной скалкой несколько увесистых ударов, дело пошло на лад. Малена, правда, не решилась учиться военному делу, но аптекарю помогала охотно.

А вскоре кондотте подвернулся случай схватиться с гвардейцами барона. К Элине примчался гонец из близлежащей деревушки, кинулся в ноги и слёзно просил о помощи. Барон решил собрать с деревни подати во второй раз. Селяне возмутились и выгнали мытарей взашей. А теперь барон шлёт в деревню десяток своих вояк, чтобы примерно наказать непокорных. Элина замерла. Как барон наказывает непокорных, она видела своими глазами.

— Идём со мной! — она схватила гонца за руку и поволокла в один из соседних домов. — Переговорим с капитаном.

Квэддо с Харленом вольготно развалились на стульях, держа в руках кружки с пивом. Услышав сбивчивый рассказ гонца, они сразу подтянулись и кружки отставили.

— Ты понимаешь, что это всё не бесплатно? — спросил Харлен. — Мы-то отобьём ваше барахло, но кое-что и себе возьмём за услуги…

Гонец закивал головой. Староста велел ему соглашаться на сумму до половины отобранного. Главное, чтобы не начали жечь и убивать.

Кондотьеры, засидевшиеся без настоящего дела, собрались быстро. Единственный глаз Харлена сверкал от возбуждения. Хладнокровие сохранял лишь Квэддо. Он-то и предложил (а точнее, приказал) ехать в деревню верхом, чтобы успеть перехватить баронских грабителей. Элина пристроилась в хвост отряда.

— Что тебе там делать? — возмутился Харлен.

— А кто будет расчёт со старостой вести, а? — резонно возразила Элина, дав клятвенное обещание, что не полезет на рожон.