По городу (и Военной Слободке, в том числе) полетели слухи, что рана у Шахлая серьёзная, розовая пена на губах выступает. Элина сделала вывод, что её болт задел этому бандиту верхушку лёгкого. "Ну, может, сдохнет", — понадеялась женщина.

Барон был растерян и, видимо, испуган. Он орал, грозил бунтовщикам страшной расправой и брызгал слюной. Однако, к тихой и злой радости тех самых бунтовщиков, заменить Шахлая оказалось некем. Никто не желал занять место своего капитана, а тем более, — место второго погибшего сослуживца. Тело, его, кстати, так и не нашли. Суеверными оказались эти гвардейцы.

Тогда барон решил сам назначить нового командира, произнеся вдохновенную речь о великой чести. Гвардейцы прятали глаза и расползались по всей территории баронского особняка. Выловить их было решительно невозможно. Зато сын барона, Руфус-младший, загорелся желанием возглавить карательную операцию в Военной Слободке.

Из-за юности и неопытности нового капитана сбор карателей затянулся до глубокого вечера. Барон к этому времени умудрился напиться до поросячьего визга. Теперь, валяясь поперёк широкой кровати, барон слюняво жаловался на жизнь жене и личному медику. Руфус-младший рассчитывал на отцовский совет, но этот совет явно откладывался до утра. А то и до обеда.

— Что же мне делать? — растерянно вопросил наследник.

— Отпусти гвардейцев в казарму отдохнуть, дар Руфус, — серьёзно молвил медик. — А завтрашний день покажет.

— Но ведь бунтовщики успеют подготовиться! А я планировал нанести им неожиданный удар!

— Не выйдет, дар Руфус, — пропыхтел медик, пытаясь влить в барона какой-то отвар. — Они уже подготовились.

— Сын мой! — пафосно провозгласил барон, ловко отбиваясь от лекарства. — Наши гвардейцы настолько лучше обучены, накормлены и подготовлены, что этому сброду ни за что не устоять!

— Поэтому нечего соваться к ним в темноте, — медик всё-таки влил в барона пахучую жижу.

Баронесса старалась не вмешиваться в мужские дела (Руфус-старший был гневлив и скор на расправу), но, боясь за жизнь единственного сына, тихо сказала:

— Сынок, послушай доктора, не суйся к ним прямо сейчас. Завтра соберёшь людей да поедешь, наведёшь порядок. Вон Шахлай…

— Шахлай — глупец! — заносчиво перебил наследник. — Он был слишком добр к этим животным, вот и получил стрелу в грудь! Но я наведу порядок! Они ещё пожалеют!

— О, моя кровь! — возрадовался барон.

Медик недовольно поджал губы: он спешил к Шахлаю, рана у того была опасная, но барон никак не желал угомониться.

А баронесса знала, что Шахлай никогда не отличался добротой, и, если нашёлся кто-то, всадивший в него стрелу, значит, времена наступают опасные. Едва в особняке всё стихло, баронесса накинула на себя неприметный плащ, какие носили простолюдинки, и тенью выскользнула в город.

У Элины случилась очередная плохая ночь, когда во рту всё пересохло, а ночная сорочка, наоборот, липла к телу. Элина налила себе вина из кувшина и зажгла курительную палочку. Говорили, что палочки из чиазы успокаивают, но, похоже, врали. Элина отхлебнула вина, а потом переоделась. Можно уже не ложиться. За окнами сновали кондотьеры. Вся Слободка не спала, ожидая, что баронские гвардейцы явятся сюда для расправы. По каким-то загадочным делам бегали даже прачки.

Накануне вечером заходил Гри, благодарил, что не выдала. Самого музыканта дожидалась Полянка и гномы.

— Пересидишь у нас! — басил Вахольдер.

— Нет, вы уйдёте, и его некому будет защитить! — волновалась Поллианна. — Лучше у нас! Я уже свою стражу отстояла…

Гномы расхохотались, а Полянка и Гри смутились. Элина и сама не удержалась от усмешки. Гри, конечно, поволокся, за Полянкой, кто бы сомневался!

В дверь нерешительно постучали. Элина нехотя отложила курительную палочку. На пороге стояла незнакомая женщина в шерстяном коричневом плаще.

— Хозяйка, это, наверное, к тебе, — извиняющимся тоном сказал кондотьер, который привёл незнакомку. — Помощь ей какая-то нужна.

— Входи, — кивнула Элина гостье. Кондотьер остался караулить на крыльце.

Женщина нерешительно остановилась у двери, не откидывая с головы капюшона.

— Не бойся, входи и садись, — Элина подала пример, усевшись возле стола. У ноги стоял взведённый арбалет, но незнакомка его не замечала. — Можешь смело говорить.

— Я пришла предупредить тебя… Завтра сюда приедут гвардейцы барона… Хотят наказать всех…

— Я знаю, — спокойно ответила Элина. — Мы готовы к этому.

— Я услышала, — незнакомка нервно поправила капюшон, и из-под грубого шерстяного рукава завиднелись белые кружева, — что поведёт гвардейцев сын барона…

— А, наследничек! — глаза хозяйки хищно сверкнули. — Что ж, встретим его да угостим на славу! Можем даже у себя в гостях оставить, ему понравится!

— Из него получится плохой заложник, — язык у гостьи почему-то стал заплетаться. — Позволь я расскажу тебе…

Она откинула капюшон, и Элина увидела лицо преждевременно увядшей женщины, с потухшим взглядом и скорбно опущенными уголками тонких губ. Русые волосы истончились и поредели, тут и там виднелись поседевшие пряди. Элина незаметно вздохнула: так могла бы выглядеть она сама, но Дар Дриады сделал её моложе. Гостья обернулась, будто проверяя, не подслушивает ли кто, и приблизилась к хозяйке вплотную.

У Элины мелькнула мысль, не подослали ли к ней убийцу, ведь эту женщину вряд ли обыскивали. Но арбалет стоял рядом, а на бедре висел тяжёлый нож, и Элина несколько успокоилась.

— Нет, я не убийца, — угадала ход Элининых мыслей незнакомка. — Просто послушай. Об этом почти никто не знает…

Гостья приблизила лицо к Элининому уху и принялась нашёптывать то, что было для неё таким важным. По мере рассказа глаза Элины становились всё больше, а брови ползли вверх.

— Ты уверена, что это правда?

Гостья отступила на шаг и грустно кивнула:

— Это может подтвердить стряпчий из конторы "Апиус и сын".

Элина слыхала об этой конторе. Что ж, можно и справки навести.

Дверь распахнулась, и на пороге возникла Малена:

— Дара Элина! Прости, но я видела, что ты не спишь… Опять чиазовые палочки?!

— Малена, что ты хотела? — Элина мысленно отметила, что незнакомка поспешно надвинула капюшон поглубже.

— Надо бы сделать запас перевязочных материалов, да и зелий кое-каких заготовить…

— Сколько нужно? — понятное дело, что Малена сейчас попросит денег.

Девушка назвала сумму. Что ж, вполне приемлемо. Элина влезла в небольшой ларчик и отсчитала монеты. Она не боялась грабежа: основная часть казны была надёжно спрятана, а в ларчике хранились монеты на срочные нужды. Малена взяла деньги, не преминув заметить:

— Не кури чиазу, это очень вредно…

После ухода девушки засобиралась и незнакомка.

— Девочка эта, как её, Малена, — рассеянно заметила она, — на Квэддо чем-то похожа.

— Ты знаешь Квэддо?!

— Его много кто знает. Конечно, видела его в городе ещё до того, как он осел здесь окончательно.

Элина снова увидела, как из-под грубого плаща высовываются дорогие кружева.

— Так какая помощь тебе нужна от меня, дара?

Гостья невпопад ответила:

— Ты пользуешься эльфийскими притираньями? Их аромат слышен даже через чиазу. А мне уже никто не может помочь. Считай, я пришла просто предупредить.

Незнакомка выскользнула за дверь. В щель тут же сунул голову кондотьер.

— Что делать-то с ней, хозяйка?

— А ничего. Пускай идёт. Доведи её до нашего шлагбаума, и всё. По Слободке не шляйтесь.

— Понял, — солдат кивнул и притворил дверь.

Элина расслабилась и опустилась на топчан, так и оставшийся в "приёмной" со времени её болезни. Что это был за странный визит? Женщина так и не назвала своего имени, зато знакома с Квэддо, в курсе предстоящего штурма Слободки, да ещё знает такую интересную тайну о бароне! А ещё может унюхать дорогие притиранья и носит тонкие кружева под дешёвым плащом. Да-да, кружева полагаются только аристократам!