— Иди вымойся и переоденься, сын мой, — недовольно проговорил барон, — от тебя невыносимо смердит… Это запах поражения, знаешь ли…

— Сынок, — кинулась к Руфусу-младшему баронесса, — я велела приготовить тебе ванну и чистую одежду!

— Отстань, мама, — раздражённо бросил юноша и, оттолкнув материнские руки, выбежал из покоев барона.

Баронесса вздохнула с облегчением: её сын был цел и невредим, та разбойница не обманула. Руфус-старший тем временем оглядывался по сторонам, ища, чего бы выпить.

— Ну ничего нет в этом доме! — бурчал он. — Как так получилось? И Шахлая так не вовремя подстрелили, что же он за дурак, подставился под арбалет!

Шахлай валялся у себя, обливаясь холодным потом и задыхаясь. У его постели всё это время сидел баронский лекарь. Лекарь хмурился, потому что сделал для Шахлая всё, что мог, но его состояние не улучшалось. Чувство бессилия лекарь не любил.

— Сжечь! Сжечь к демонам эту Слободку! — барон бегал по комнате взад-вперёд, сшибая безделушки на пол. — Эх, жаль, что Шахлай ранен! Уж он-то знает толк в этих делах! Кому же поручить выжечь это гадючье гнездо?

Рицпа-Рилинда поднимала с пола все вещицы, но барон раздражённо вырвал их из её рук и вновь швырнул на пол. Баронесса знала, что ему очень хочется выпить. Если он не получит желаемого в ближайшее время, то… Баронесса Рилинда некоторое время не сможет показаться на людях. И, возможно, ей понадобятся услуги лекаря. Но всё это пустяки, лишь бы её драгоценный единственный сын был жив.

— Ну чего ты тут стоишь? — прикрикнул барон на жену. — У тебя, может, есть какие-то идеи? Предложения? Иначе чего застыла истуканом?

И тут Рилинду осенило.

— Руфус, я знаю, что можно сделать, — торопливо заговорила она. — Ты должен написать королю и попросить у сюзерена защиты и помощи.

Барон замер, уставившись на жену. Та боязливо замолчала, сжавшись в ожидании грубых слов или даже пощёчины.

— Рицпа… Ты это… Ещё раз скажи, только внятно и чётко.

Баронесса с облегчением вздохнула. Пощёчины не будет.

— Руфус, дорогой, напиши письмо королю, попроси у него помощи. Пусть пришлёт людей для подавления бунта. В конце концов, мы отсылаем в столицу налоги…

В этот момент барон несколько смутился. В последнее время он, как бы помягче выразиться, налоги недоплачивал. Но в письме можно сослаться на бунтовщиков, которые грабили обозы, высылаемые в столицу. Эта маленькая ложь станет дополнительно причиной, чтобы королевские войска вошли в Жадвиль.

— Ну, молодец, Рицпа, ну порадовала! В кои-то веки и от тебя есть польза! А кстати, выпить у тебя не найдётся?

Рилинда отрицательно качнула головой, за что тут же было обозвана никчемной дурой. Настроение барона испортилось, и Руфус начал брюзжать:

— А с этими бунтовщиками что прикажешь делать? Вдруг они весь город захватят? Могут и нас в плен взять, а нас они не помилуют. Меня убьют, а тебя, Рицпа… Тебя вначале изнасилуют, да-да, все по очереди, а потом тоже убьют.

Рилинду передёрнуло от омерзения. Она хотела было возразить, что в Военной Слободке никто даже не думал обидеть её, но вовремя прикусила язык.

— Посоветуйся с помощником Шахлая, дорогой, — смиренно молвила баронесса.

— Он пьян вдрызг, двух слов связать не может, — проворчал барон, который сам мечтал дойти до такого состояния.

— Так, может, есть ещё кто-то…

— Да никого нет, понимаешь ты это?! Никто не хочет принимать решения, никто не хочет брать на себя ответственность! Дармоеды! За что я им плачу?

Рилинда тоже не понимала, зачем содержать такую ораву дармоедов, но благоразумно промолчала.

— Ладно, — внезапно успокоился барон. — Слободку трогать пока не будем. Пусть думают, что победили, пусть радуются. Пока что. А мы с тобой, милая моя Рицпа, будем писать письмо королю…

Вечером того же дня из Жадвиля выехал Руфус-младший в сопровождении надёжных людей. Он вёз в столицу запечатанное письмо, о содержании которого мог только догадываться. Барон вернулся к своим любимым бутылкам и кувшинам, Рицпа с облегчением вздыхала, считая, что её сын будет в безопасности при дворе. Гвардейцы барона, не получая никаких новых приказов, расползлись по трактирам и харчевням, напиваясь и задирая горожан.

Элина и Квэддо знали, что барон отослал сына в столицу, но о письме к королю даже не догадывались. Они радовались затишью, хотя понимали, что оно временное. Элина решила использовать это время, чтобы найти тех самых стряпчих, которых упоминала баронесса.

Квэддо любезно отправил своих осведомителей разведать, где находится контора Апиуса и что это за люди. Элина, воспользовавшись этой любезностью, решила разузнать, как можно подтвердить или опровергнуть родство. По логике, такие вещи должны знать лекари. А кто из лекарей лучше всех владеет вопросом? И Элина отправилась к Балиму.

На знакомой улице ничего не изменилось. Вот лавка мастера фейерверков, а рядом кондитерская… А с той стороны шёл Рэйшен, и за ним охотились баронские головорезы. Яшка тогда отчаянно трусил, но не бросил свою хозяйку, не сбежал. Наверное, он был не таким уж боязливцем, ведь потом, в Примежье, погиб за свою невесту…

Элине стало совсем грустно. Нет уж на этом свете Яшки, лежит он в земле, рядом со своей невестой Тремме. Никого из тогдашних друзей не осталось в живых. И Рэйшен где-то далеко, глупо было верить, что он вернётся к ней… Настроение у Элины испортилось вконец. Если бы не мысль о том, что осиротевшей девушке и капитану-одиночке она может подарить нечто очень важное, Элина бы попросту вернулась к себе. Но, подумав о Малене и Квэддо (и своём любопытстве, в конце концов!), женщина поднялась на крыльцо и уверенно постучала в дверь с табличкой.

— Ну, что опять случилось? — Балим, ворча, отворил. — Опять кого-то покусали?

— Нет, — улыбнулась Элина. — Но есть разговор. Важный. Впустишь?

Балим пожевал губами, подумал (о деньгах, не иначе) и распахнул дверь пошире. В глубине дома его ученик что-то переставлял со звоном и постукиванием. Туда Элину лекарь не пустил, и говорить пришлось в приёмной. Сегодня лампы здесь не горели, и стол со стульями был погружён в вечерний зимний полумрак.

— Скажи, дар Балим, есть ли способ определить родство, а точнее, — отцовство?

Лекарь скабрезно фыркнул:

— Только не говори, почтенная дара, что хочешь принудить отца своего будущего ребёнка к неким выплатам!

Внутри Элины поднялась волна гнева. Надо сдержаться. Надо всё разузнать, а уж потом поставить наглеца на место.

— Нет, Балим, не угадал, — посетительница скрестила руки на груди. Её ледяной тон заставил лекаря прикусить язык. — Разве я похожа на женщину в радостном ожидании? Нет? Хвала Небесам, а то я уж решила, что ты ослеп.

Лекарь нервно поёрзал на стуле, сожалея о своих словах. Не стоило дерзить богатой и щедрой клиентке.

— Прости меня, дара, за глупую шутку, — примирительно сказал Балим. — Уточни, что именно тебя интересует.

— Есть два человека, взрослых человека. Я хочу установить, не родственники ли они. Отец и дочь, если быть точной.

Лекарь вздохнул и нахмурился:

— Тебе, дара Элина, нужен надёжный способ, да, чтобы уж наверняка? Вернее всего могли бы сказать эльфы. Говорят, они как-то видят родство.

— Отбрасываем. До эльфов мне не добраться.

— Думаем дальше. Дроу в этих делах вообще не разбираются, они больше по жертвоприношениям или дракам… Это я говорю на тот случай, если захочешь у Рэйшена спросить.

— Рядом со мной нет ни Рэйшена, ни других дроу, так что отпадает, — ровным голосом сказала Элина.

— Остаются нимфы. У них в лесах есть такие ритуалы, чтобы распознать родство. Сам-то я не видел, только слухи доходили. Говорят, если есть ногти, волосы, а лучше всего — кровь, то можно определить…

Элина встрепенулась, и Балим заметил, как заблестели её глаза.

— Дара Элина, не хочу вселять в тебя ложную надежду, потому что нимфы стараются с людьми дела не иметь. Не за что им любить нас.