– Главное, чтобы все явились вовремя, – беспокоился Амирасулав. – Иначе толку не будет.

– А если явятся слишком рано? – размышлял Чупалав. – Людей-то мы прокормим, а как быть с их лошадьми?

– Чем скорее, тем лучше, – успокоил его Амирасулав. – Разберем их по аулам. А лошади найдут, что пощипать. Лучше подумайте, каково Надир-шаху с его полками. Наши люди, уходя в горы, не оставляют им ничего.

– Пусть едят друг друга, – сказал Чупалав. – Все остальные мерзости они уже совершили.

– И чего им дома, в богатой Персии, не сидится? – удивлялся Хвелав, который предводительствовал согратлинским ополчением. – У нас они найдут только смерть и позор.

– А ты что скажешь? – обратился Амирасулав к присутствовавшему здесь же Ширали.

– Вам следует знать, о храбрые воины, что войско Надир-шаха не так едино, как может показаться, – с готовностью отозвался Ширали. – Большинство его ненавидит, но вынуждено служить под страхом смерти. Другие воюют ради наживы. Но ради славы Надир-шаха – никто. К тому же полки его собраны по народам: персы, курды, узбеки, афганцы, туркмены, грузины, индусы и прочие – из тех, кого завоевал Надир-шах. Все они – бывшие враги и по-прежнему ненавидят друг друга. Вы же воюете за общую свободу и за единую родину. Пусть вас меньше, но вы сильнее.

– Если разбить один полк, придет ли к нему на помощь другой? – спросил Амирасулав.

– Только если поймет, что и сам погибнет, не оказав помощи соседу, – сказал Ширали, – или если тысячник-минбаши начнет рубить головы неисполняющим приказы.

– А если убить этого минбаши? – спросил Чупалав.

– Тогда побегут, как овцы, и будут давить всех, кто окажется на их пути.

– А как вооружены их всадники? – продолжал спрашивать Амирасулав.

– Шлем с бармицей – кольчугой, закрывающей шею, – объяснял Ширали, – потом сама кольчуга, на груди и спине еще стальные латы. А из оружия – сабля, нож, топор и щит.

– Верно, – подтвердил Чупалав, имевший дело с такими всадниками в Джаре. – У некоторых и на конях доспехи. Чтобы такого убить – постараться надо.

У горцев было еще много вопросов, Ширали готов был отвечать на каждый, потому что не меньше горцев желал уничтожения чудовища, звавшегося Надир-шахом.

Между делом шангодинец спросил Ширали о том, каков официальный титул Надир-шаха, потому как он слышал, что величают его по-разному.

По мере того, как Ширали называл титулы Надира, которые смог припомнить, горцы не смогли удержаться от смеха.

– Тень Аллаха на земле! Шах шахов! Владыка мира! Государь – мирозавоеватель! Победоносный меч судьбы! Уникум эпохи! Второй Александр Македонский! Гроза вселенной!

Но когда Ширали достал монету Надира и показал вычеканенную на ней надпись, горцы уже откровенно хохотали, передавая монету друг другу:

– Шах Надир, подобного себе не имеющий и четырех частей света обладатель!

– Рожден царем вселенной, царем царей!

– Кто сей есть?

– Шах Надир!

– Веселиться будем, когда победим, – прервал их смех Амирасулав. – А победить будет нелегко. Даже если вы сильны, как тигры, вам придется стать львами. Не забывайте, что на каждого бросится стая шакалов. У каждого из ваших отрядов будет своя битва, но сражение будет на всех одно.

Наутро Чупалав повел гостей смотреть арсенал, накопленный для битвы.

– Если кому-то чего-то не хватает – берите, – предлагал он. – Все это мы приготовили для вас и ваших воинов.

Гости пробовали сабли и кинжалы, топоры и щиты, луки и стрелы, растирали в пальцах порох, проверяя его качество, целились из трофейных ружей.

– У нас и своего немало, – говорили горцы. – Но кое-что пригодится.

Новыми были для них узкие кинжалы, которые делал Мухаммад-Гази. Ими можно было проникнуть между тяжелых каджарских доспехов.

– Еще будут кольчуги, – напомнил Ширали.

– Тоже не помешает, – говорили горцы.

– И сами возьмем, и людей пришлем.

Когда они собрались уезжать, нагрузив коней понравившимся оружием и припасами, вдруг послышалась бойкая мелодия зурны.

– У вас что, праздник? – удивлялись гости.

– Или свадьба?

Чупалав и сам был удивлен тем, что происходило вокруг.

Повсюду шли жаркие состязания. Чупалав и сам подумывал устроить что-то подобное, но не решался об этом сказать. Горцев не надо было учить воинскому мастерству. Строгое воспитание и суровая жизнь, полная опасностей и борьбы за существование, с детства выковывали из горцев отменных воинов, людей сильных, ловких и не знавших страха. Чувство собственного достоинства они впитывали с молоком матери, а мужество и свободолюбие, сплоченность и верность родине были в горах так же естественны и необходимы, как воздух, как хлеб и вода, как кинжал на поясе и папаха на голове.

Состязания возникали будто сами собой, но на самом деле тому была причина. Надвигавшаяся опасность рождала в людях потребность проверить свои силы и показать свою удаль.

Соревновались все: и молодежь, и аксакалы. И молодость еще не была залогом победы. Опыт тоже брал свое.

Любимое занятие горцев – метание камня – проходило прямо у годекана. Горцы брали плоский камень, прилаживали его к руке и, сильно размахнувшись, бросали его как можно дальше, стараясь перекинуть отметку, которую достиг соперник. И у некоторых аксакалов это получалось не хуже, чем у молодых.

– Попробуй-ка и ты, Чупалав! – предложил Фатали, руководивший состязанием.

– В другой раз, – отказывался Чупалав.

– Ты же наш предводитель, покажи, как нужно забрасывать камнями каджаров! – настаивал Фатали.

Но Чупалав не хотел вступать в состязание, опасаясь, что закинет камень так далеко, что другие откажутся продолжать его.

– Пусть сначала попробуют наши гости, – сказал он.

Гостей уговаривать не пришлось. Каждый хотел показать, что богатыри живут не только в Согратле.

Камни летели снарядами, со свистом, а Дервиш-Али торжественно отмечал деревянным мечом каждый новый успех.

– Теперь шаху конец, – приговаривал он. – Камней у нас полно.

Не удержался и Пир-Мухаммад. Он тщательно примерил камень к руке и метнул его так ловко, что едва не попал в Дервиша-Али, который безмятежно стоял у самой дальней отметки, уверенный, что аксакалу до нее не достать.

– Отойди! – запоздало крикнул Чупалав.

Но до Дервиша-Али камень не долетел, зато спугнул его петуха, который возмущенно закукарекал.

– Так и бывает, – заметил Абдурахман, обращаясь к Чупалаву и гостям. – Мало хотеть, надо еще и уметь.

– Было бы кому учить, – уважительно улыбались гости.

– Наши старики тоже решили освежить года. Бороды красят и кинжалы точат.

Оставив камнеметателей, число которых все увеличивалось, Чупалав с гостями двинулся дальше, чтобы по обычаю проводить их до окраины аула.

По пути они увидели еще много интересного.

В одном из овечьих загонов стравливали собак. Огромные волкодавы яростно рвали друг друга клыками и когтями, катались по окровавленной земле, но не сдавались. Даже поверженный пес не размыкал челюсти, продолжая схватку из последних сил. Зрелище было ужасное, но горцы лишь подбадривали псов. Вид кровавой схватки поднимал в них боевой дух. Каждый думал, что именно так, до последней возможности, будет рвать врагов, если они посмеют ступить на их землю. Когда победитель становился ясен, псов разнимали, но они снова рвались в бой, грозно скаля клыки.

На полянах состязались борцы, дрались на саблях и со щитами, перетягивали друг друга на веревках. В садах стреляли в цель из ружей и луков. Здесь и Ширали не удержался. Примерился к луку, взвесил на руке стрелу, поправил оперение и одним выстрелом сбил шишку на верхушке сосны.

Те, кому по возрасту не полагалось настоящее оружие, тоже не хотели оставаться в стороне от военных приготовлений. Они набрали у реки гальку и метали ее пращами, сделанными из своих ремней.