Он приподнялся на табуретке, сделал перед собой жест рукой, как бы представляя сидящих и стоящих в хижине рыбаков.

— А как же они? Разве их лодки могут конкурировать с вашими сейнерами, у которых двадцать узлов хода? Не могут! Тогда что делать этим людям? Что делать сотням других рыбаков по всему побережью? Сматывать удочки и идти на набережную попрошайничать?

— Вот, вот! Что нам тогда делать? — поддержал Фиосси парень в желтой майке. — Я полгода назад дом здесь построил, пай свой вложил в новую артельную лодку. Пять лет подряд отец мой копил деньги на этот пай. Пять лет! И теперь, пожалуйста, все насмарку. Нет уж!

Парень сжал кулаки, словно готовился защищать свои права физической силой.

— Так и знайте, нас голыми руками не возьмешь. Мы народ крепкий!

Он смотрел на Антонова почти враждебно. Стараясь сдержать себя, Антонов отпил из чашки еще глоток настоя, чувствуя, как мягчает высохшее горло. Поднял глаза на парня, спокойно сказал:

— Зря кричите! Я ни в чем перед вами не виноват. Благодарен, что выручили из беды, но кричать на меня не нужно. На гостя кричать не принято.

Теперь собравшиеся в хижине уже кивали словам Антонова: действительно, в Африке так гостя не встречают. У парня в желтой майке забегали глаза, почувствовал, что перегнул палку.

— Честно говоря, я сейчас не очень-то в форме, чтобы вести такой разговор, — продолжал Антонов. — Скажу только одно: ваше правительство обратилось к нам за помощью, и мы помогли. Думаю, что правительство учитывает и интересы рыбаков. Есть план создания в республике собственного рыболовного флота. Потребуется немало опытных людей. А где их брать? Прежде всего среди вас, рыбаков. Без работы уж вы-то не останетесь. Поэтому лучше все хорошенько обдумать и не торопиться с выводами.

Антонова вдруг взяла злость: спасли, а теперь навалились со своими вопросами. Нет, надо самому переходить в атаку.

— Теперь я хочу кое о чем вас спросить. В некоторых зарубежных газетах я читал, будто к приходу «Арктики» кто-то здесь решил пошуметь, вроде бы даже демонстрации устроить. Больше того, пишут, что рыбаки в знак протеста надумали подпалить свои деревни. Вот, мол, какие мы непримиримые! — Антонов поднес чашку к губам и отпил еще глоток. — Не хочу верить в это. Думаю, что просто газетная болтовня. А вы как думаете?

В хижине молчали.

Арман Беко раздавил свою вонючую цигарку в консервной банке и спокойно заметил:

— Все это ерунда! Мы не сумасшедшие, чтобы жечь свои дома.

Парень в желтой майке снова подал голос:

— Дома жечь не будем, но «Арктику» улыбками встречать не намерены. Нам, рыбакам, она несет только разорение!

Хозяин дома досадливо поморщился:

— Не говори лишнего, Кваме, не пристало нам кривить душой. «Арктика» здесь ни при чем. Разоряемся мы и без нее. Сам знаешь, рыбы на наших банках все меньше и меньше. — Он обвел глазами окружавших его товарищей по артели. — Что мы привезли в прошлую субботу? Четыре таза мелкой макрели, таз морского карася да двух старых осьминогов, которых не стали есть даже собаки. Ты же сам, Кваме, скулил, что дела теперь плохи, что зря связался с нашей артелью. Говорил?

— Но…

Беко снова остановил его движением руки:

— «Арктика» нам не конкурент. Такое судно ведет лов там, куда нам не ходить. Мы ловим вблизи берега, а они идут в океан за настоящей рыбой. Если «Арктика» поможет накормить страну, мы должны только радоваться. Асибия страна небольшая, но в ней, кроме нашей деревни, есть и другие деревни и города, где живут люди. И они тоже хотят есть. А мы с вами их не накормим. Потому не торопитесь с угрозами и гневом. Придет «Арктика» — тогда посмотрим.

Он поднялся со своего топчана, давая понять, что разговор окончен, стукнул костяшками руки по столу.

— Все! Человека, можно сказать, с того света вытащили. Он уже готовился к встрече с богом, а вы его сейчас политикой добиваете! Выручили чужеземца, и ладно!

Антонов тоже встал и взглянул в хмурые лица рыбаков.

— Что мне вам сказать, товарищи? Пока жив, буду о вас помнить. Моя мать тоже живет в деревне, на севере России. Сегодня я ей напишу о том, что вы спасли мне жизнь. Можете себе представить, как моя мать будет вам благодарна…

Слова Антонова, особенно упоминание о матери, рыбакам понравились. Это было в духе здешних традиций. Рыбаки удовлетворенно закивали, их неулыбчивые лица впервые посветлели. Каждый, уходя, протягивал Антонову руку на прощание. Протянул руку и Кваме, но по его возбужденному лицу, по горящим глазам было видно, что это просто вынужденный жест вежливости.

— Не считайте, что наш спор окончен! — сказал он многозначительно.

Последним покидал хижину Фиосси. Перед уходом поинтересовался:

— Я полагаю, вы едете в город, мосье? Не довезете ли меня до автобусной остановки? Мне надо только сбегать за своим портфелем. Могу я рассчитывать, мосье?

— Конечно!

Когда Фиосси вышел, Антонов спросил у хозяина:

— Это кто, тоже рыбак?

Беко осклабился:

— Рыбак? Вроде того! Только рыбку на суше ловит. Бизнесмен. Правда, пока маленький, начинающий, но верткий — далеко пойдет. Видели на купальном пляже тростниковые навесы от солнца, шезлонги и топчаны? И там же палаточку с прохладительными напитками? Это его хозяйство. — Беко скривил губы. — «Друг» нашей деревни. Когда мы приходим с лова, водит к нам с пляжа белых бездельников поглазеть на разгрузку рыбы. Осточертели они со своими фотоаппаратами.

— А платит вам Фиосси за это?

— Пустячки! Детишкам иногда даст по конфетке. Лекарство от малярии может принести. Да вот календари, — Беко показал глазами на стену, — дарит тоже.

— Где он берет календари?

— У него знакомые в «Фиш корпорейшн». Для его палатки на пляже даже старый холодильник подарили.

Провожая гостя, Беко вышел из дома.

— Может быть, я все-таки чем-нибудь смогу быть вам полезным? — спросил Антонов на прощание.

Беко покачал головой:

— Ничего не нужно. Больше не тоните! На спасение белых мы времени много расходуем. А у нас дела!

Антонов шел через лес по белым песчаным тропкам, петляющим среди колючих зарослей кактуса. Ветер со стороны деревни доносил резкий запах вара — там смолили лодки. В просветах между дюнами был виден океан и желтое полотнище пляжа. За одной из дюн он вдруг увидел знакомое красное пятнышко. Коффи! Мальчишка шел по берегу океана, подбирал по пути ракушки и швырял их в волны. Иногда волна, разбившись о берег, дотягивалась своим длинным пенистым языком до его босых ног, он подпрыгивал, заливаясь хохотом…

Фиосси ждал Антонова на опушке рощи, у дороги, ведущей в деревню. Это была даже не дорога, а расчищенная от колючего кустарника полоса в песке, застланная сухими пальмовыми листьями, чтобы колеса машин не вязли.

— Это я приказал своим рабочим положить ветки на песок, — важно похвалился Фиосси, устроившись на сиденье рядом с Антоновым.

— Чтобы могли добраться до деревни туристы?

— Вот именно, мосье! — обрадовался Фиосси сообразительности русского. — Здесь такая экзотика! А купание какое! У мола вполне безопасно. На моле можно было бы построить даже ресторанчик…

— Собираетесь?

— Со временем! — серьезно подтвердил Фиосси. — А сейчас у меня главная задача — купить машину. Пока подержанную. Трудно без машины делать бизнес, мосье. Сами понимаете.

В пластмассовом желобке на коробке скоростей, среди всякой мелочи, постоянно здесь присутствующей — темных очков, шариковой ручки, зажигалки, — валялось несколько визитных карточек Антонова, чтобы всегда были под рукой. Их тут же углядел Фиосси.

— Можно посмотреть?

Прочитал текст визитки и значительно округлил рот:

— Ого! Оказывается, мои рыбаки выловили крупную рыбу. Это придает особое значение случившемуся. — Он в задумчивости повертел карточку в руках, как бы прикидывая, на что она ему может пригодиться. — Разрешите взять на память? Один мой знакомый в газете работает, во «Фламе».