«Хоть бы пару ей завёл», – вдохнула она и постучала пальцем по аквариуму. Рыбка выпучила на неё свои жёлтые глупые глаза и вяло подплыла к стеклу.

– Это один из самых лучших клиентов, – вздохнула Надюха. – У него всегда чисто. Я прихожу только бельё перестирать и пол помыть. А на следующий день погладить и по шкафам разложить. Мусор выношу, когда есть. Ванную мою. Работы почти никакой, а тридцатку исправно платит.

– Почему же ты его себе не оставишь?

– Долго торчать приходится. Пока белое бельё постираешь два часа, пока чёрное два часа. Иногда ещё что-нибудь на режиме шерсти. Делать нечего, а время идёт. Весь день ушёл, а заработок – тридцатка. Я за это время в два раза больше в другом месте заработаю. К тому же Кройдон – пятая зона, на машине далеко, на поезде дорого. А потом он ещё немного извращенец.

– Он что, к тебе приставал? – Арина округлила глаза.

– Да нет, я его, может, всего один раз и видела. Но его спальня – это нечто. Пойдём покажу, – она потащила Арину на второй этаж.

Тщательно прибранная спальня с идеально заправленной кроватью не представляла из себя ничего особенного, разве только зеркало на потолке.

«Многим мужчинам нравится наблюдать себя во время секса, это ещё не повод считать их извращенцами», – пожала плечами Арина. Но в этот момент Надюха распахнула дверцу гардероба, и взору Арины предстал чёрный кожаный костюм с заклёпками. Через минуту Надюха извлекла собачий ошейник с шипами и плётку.

– Как ты видишь, собаки в доме нет, поэтому он то ли сам в ошейник одевается, то ли любовниц просит. И сечёт их потом плёткой до крови, представляешь?

– Зачем? – похолодела от ужаса Арина. Ей как-то враз расхотелось прибираться в таком доме.

– Возбуждается лучше. Это же садо-мазо чистейшей воды. Говорю тебе, извращенец. Да не пугайся ты так, они же никого насильно не принуждают. Наоборот, некоторые специально в интернете разыскивают себе подобных. У него, вон, полно книжек с картинками всех этих порок. Я полистала как-то, пока бельё стиралось, просветилась, что к чему. DVD ещё есть тоже такого толка, но я смотреть не стала – зачем мне это?

Спускаясь по лестнице в гостиную, Арина пыталась подавить какое-то гадливое чувство, застрявшее в горле. Одно дело знать про всякие извращения теоретически, другое дело видеть перед собой человека, который этим занимается, да ещё и работать на этого человека, зависеть от него в какой-то мере. А может, он любит наряжать уборщиц в костюм французской горничной и отхаживает потом их плётками. От этой мысли её чуть не стошнило.

– Я тебе ещё одну диковинку покажу в этом доме, – как ни в чём не бывало продолжала Надюха и потащила её обратно в гостиную. – Вот вам все ароматы Франции в одном чулане, – с этими словами она распахнула дверь кладовки, и перед Ариной предстали ряды винных бутылок, уложенные горизонтально на стеллажах, где были аккуратно приклеены таблички «Франция», «Италия», «Новая Зеландия», «Чили». – Коллекционер, – пробормотала Надюха, вытаскивая из глубины стеллажа бутылку французского мерло. – Я в прошлый раз это пробовала – мне очень понравилось. Сразу видно, мужик в вине разбирается.

– Ты отсюда пробовала? – ужаснулась Арина.

– Ну да. У него этих бутылок, наверное, сотни полторы. Думаешь, он их считает каждый день, что ли? Одной бутылкой меньше, одной больше, так сказать, на чай горничной. Такая бутылка фунтов двадцать в «Теско» стоит, я уже смотрела. Но он-то их оптом покупает, ему не так дорого обходится. А то, может, из самой Франции привозит.

Арина промолчала. Надюха тянула одна сына-подростка и поддерживала престарелых родителей, живя на чужбине нелегально, четыре года прибираясь в чужих домах, скрываясь от иммиграционных властей и рискуя своей головой каждый день – говорить с ней о морали казалось неуместным, особенно ей, Арине, которую в Лондон привела скорее скука, нежели нужда.

Вечером они отправились на вечеринку, куда их зазвала Алка, землячка Надюхи. Хозяйке дома исполнилось сорок лет, и её итальянский муж решил ей сделать сюрприз. Подружка увела её с утра в салон красоты, а муж пригласил сорок гостей и заказал фуршет. Его сестра помогла с организацией – компания, занимающаяся обслуживанием банкетов и частных вечеринок, подготовила еду и привезла скатерти, бокалы и тарелки, и нужен был один человек на сервировку, один в баре, а третий – разносить вино и шампанское. Вечер выдался тёплый и солнечный, фуршет расположился в саду, поэтому убранство пятиспаленного дома официантки почти не увидели, зато отметили огромный сад с беседкой и бассейном, что при английском прохладном и дождливом климате казалось почти нелепостью.

Принаряженная Алка с новой причёской ловко сновала среди гостей на правах хозяйки и кокетничала с мужчинами. В этом доме она работала и уборщицей, и приходящей няней, и собак выгуливала по необходимости, и детей из школы забирала. Поэтому хозяева вручили ей запасные ключи и разрешили пользоваться телевизором, телефоном и интернетом. Как выразилась Надюха, «тут одни бенефиты чего стоят!». Слово «бенефит» Арина выучила одним из первых, ибо оно было столь же популярным среди русских эмигрантов, как «халява» на родине. Бенефитами в работе называли побочные выгоды и преимущества.

– Какие уж тут бенефиты – одиннадцать лет уборщицей работать, – пожала плечами Арина, выслушав красочную историю. – У меня бы крыша поехала. Она же квалифицированный инженер, образование и мозги имеются, язык бы подучила, диплом подтвердила, неужели не хочется какой-то другой жизни, кроме как чужие дома убирать?

– Ты шо, совсем дура? – рассердилась Надюха. – Ты знаешь, какие у неё клиенты? Один банкир, другой режиссёр, третий лошадей разводит. Они ей по двенадцать-пятнадцать фунтов в час платят. Несколько клиентов – и она триста пятьдесят-четыреста фунтов в неделю имеет. И при этом никаких налогов. Ты столько ни в одном офисе не заработаешь! Потом, мало ли чего им понадобится – то с детьми посидеть, то с собаками, пока сами в отпуске. Кому попало они не доверят ключи от квартиры, а когда тебя знают – пожалуйста. На такие вот вечеринки приглашают – тоже дополнительная подработка. А ещё каждое Рождество подарки дарят, в прошлом году ей хозяйка сумочку от Гуччи подарила, в этом – духи Шанель. Не каждому так везёт!

– Не каждому, – вздохнула Арина. – Можно сказать, карьеру сделала.

– И не говори, – не уловила поддёвки Надюха. – У неё одна подружка есть из англичанок, Шерон зовут, они всё время тусуются вместе, на дринки ходят, в кино, так та даже разрешила ей своим домашним адресом пользоваться для писем. У Алки же уже вторая апелляция по документам, того гляди откажут и из страны выпрут. Так эта Шерон ей говорит: если тебя выгонять будут – мы пойдём и заявим, что мы живём в партнёрском союзе – лесбиянки, мол. У них же в Англии теперь разрешено даже браки однополые регистрировать – совсем рехнулись. Вот, мол, если Алка заявит, что у неё здесь партнёрша англичанка, и бумагами всё подтвердит – вот мол, живём вместе, вот счета из банка, коммунальные всякие, фотографии совместные, озёра, вечеринки – то ей можно будет в стране остаться.

– Так чего же они вместе не живут тогда для пущей убедительности?

– А зачем? Вдруг Алку искать начнут – она же везде Шеронин адрес даёт, в официальных документах – её сразу же вычислят. А так придут – никого нет, и где искать – непонятно.

– Умно, ничего не скажешь.

Алка подскочила с двумя тарелками.

– Хозяин сказал: ешьте, что хотите, и вино пейте. Гости уже пьяные, так что им по барабану. Только сильно не набирайтесь – нам ещё прибираться, когда все уйдут. Хорошая новость: тарелки и стаканы обратно можно грязными отправить – их уже там помоют, всё включено в стоимость аренды. Вообще лафа.

Просматривая русскую газету, Арина натолкнулась на заманчивое объявление. «Русско-английская туристическая компания ищет девушку-администратора на полную ставку. График работы с понедельника по субботу, в рабочие обязанности входит обработка документов, телефонные звонки и подача визовых пакетов в посольства. Возможны перспективы роста. Основные требования: высшее образование, приятная внешность, свободное владение русским и английским языками, опыт работы в офисе от трёх лет, хорошие рекомендации. Оплата достойная». Типичное русское объявление, которое бы не прошло в печать ни в одну английскую газету. Согласно закону о дискриминации ни возраста, ни пола, ни тем более внешних данных упоминать не полагалось.