Я недавно посмотрела фильм «Именинница» с Николь Кидман. В нём австралийская актриса играет русскую красавицу, приехавшую выходить замуж за английского банковского клерка. Кто смотрел, вспомнит, чем обернулось вежливое разрешение англичанина приютить в доме её двоюродных братьев, приехавших на музыкальные гастроли. Посмотрев фильм, полный русофобских стереотипов и закоснелых негативных клише, я очень порадовалась, что мой муж не видел его до нашей свадьбы. А то, учитывая уже имеющиеся предрассудки, может быть, так бы и не женился.

Немаловажным аспектом высокопримативной культуры является религия и разнообразные верования в потусторонние силы. Высокопримативные страны традиционно религиозны, временами до фанатизма. Поскольку жизнь – непредсказуемая штука, а на власти рассчитывать нельзя, нужен кто-то свыше, кто всё видит и может помочь мне, если я хорошо себя веду. Поиск сильного покровителя – неотъемлемая часть культуры, основанной на инстинктах. Совсем по-другому обстоят дела в Западной Европе, и особенно в Великобритании, которая считается наименее религиозной европейской страной. Если пообщаться с коренными жителями, которые традиционно заполняют графу «религия» аббревиатурой CofE (Church of England, Церковь Англии – государственная христианская церковь страны), то они не верят не только в англиканского бога, но и какого-либо бога вообще, успешно противостоят любым религиозным догмам и отрицают влияние каких-либо высших сил на свою жизнь. Доказательство тому – полупустые даже на Рождество и Пасху красивейшие здания протестантских церквей. Мой муж очень расстроился, обнаружив, что церковь его детства, в которой мы решили обвенчаться, совершенно заброшена паствой. Посещая воскресные службы перед венчанием, мы обнаружили, что добропорядочный средний класс, населяющий район, больше не включает церковную службу в план своего воскресного утра. И сам муж больше ни разу не изъявил желание посетить эту церковь после церемонии венчания, ссылаясь на то, что она находится слишком далеко от его дома.

Можно долго рассуждать об исторических предпосылках религиозной холодности англичан, начиная с манипуляций Генриха Восьмого, когда в угоду любовнице и личным амбициям короля страна отказалась от религиозного главенства Рима. Но главная причина атеизма современных англичан – это уверенность, что они сами в состоянии позаботиться о себе, без управления свыше. В силу своей практичности и прагматичности, они чувствуют себя хозяевами своей жизни и принимают ответственность за неё.

Нам же гораздо удобнее верить, что власть делает, что хочет, но Бог со временем накажет грешников и поощрит честных работяг, а во всех наших проблемах виноваты начальники и соседи. Мы охотно верим в эзотерику и различные оккультные науки, на Пасху ходим в церковь, а на Ивана Купалу прыгаем через костёр, от врачей направляемся к знахарям, а от финансовых советчиков к гадалкам. Все методы хороши, если не требуют особых усилий и нам обещан быстрый результат. Но в основе многообразных и противоречивых верований лежит твёрдое убеждение: сам себе я помочь не могу, поэтому должен рассчитывать на более сильных покровителей.

Ну и надежда на чудо, конечно. Вот я буду двадцать лет работать в бюджетной конторе на маленькой зарплате, а потом вдруг выиграю в лотерею миллион долларов, уволюсь с работы, раздам все свои долги и заживу как человек.

«Инстинктивные» люди часто находят забвение и компенсацию своей беспомощности в алкоголе, азартных играх и надеждах на Золотую рыбку. Я попыталась объяснить группе английских студентов, что зачастую мужской алкоголизм в России – следствие невозможности реализовать себя профессионально, заработать достаточно денег и добиться высокого статуса. Мужчины-англичане начисто отмели такое объяснение. По их мнению, всё это отмазы, а желающий что-то изменить в своей жизни найдёт для этого возможности. Я спорить с ними не стала.

Можно ещё долго сравнивать высоко- и низкоинстинктивные культуры. Завершу свою попытку объять необъятное важным наблюдением: уровень примативности понижается с возрастом и очень зависит от условий, в которых живёт человек. Пройдя тест на примативность на сайте у Свияша дважды, я на себе отследила, как изменились мои взгляды за десять лет проживания в стабильной, рациональной и в меру предсказуемой стране. Приутихли инстинкты, активно развиваются рационализм и здравый смысл. Может, скоро приближусь к мужу с его показателем три из десяти. Тройка у него получилась потому, что он засомневался, отвечая на вопрос о существовании Бога, и рационально допустил это существование, просто как хорошую идею.

Англичане часто называют русских грубыми, прямолинейными и бестактными. Меня называли грубой так часто, что я даже проверила значение слова «rude» в словаре – может, я его неправильно понимаю. То, что местные считают грубостью, вовсе не является грубостью для нас, наверное, наше воспитание не было таким деликатным. Мне всегда кажется, что мы пытаемся передать мысль коротко и конкретно, без ненужных расшаркиваний. Например, фраза «That is everything I can tell you at the moment and there is no point to chase me», (если совсем коротко – «В данный момент я больше ничего не могу сказать по данному вопросу»), адресованная клиенту в телефонном разговоре, не предполагает оскорбления. Это просто честный ответ с намерением прекратить бессмысленные звонки и обсуждения, по крайней мере, на сегодня. И английский эквивалент «I am really sorry about it. I would really love to help you but unfortunately I don’t have more information on your query at the moment but be sure that once I have it I’ll call you straight away» (Я очень сожалею о случившемся и действительно хотела бы помочь вам, но, к сожалению, пока что ничего не могу сообщить по вашему вопросу, но будьте уверены, как только я буду располагать информацией, я сразу же позвоню вам») ничего, по сути, не меняет. Вы просто добавили слов, но проблема осталась.

Меня лично утомляют эти английские формулы вежливости, когда люди начинают разговор с ничего не значащих фраз и подолгу не могут перейти к делу. Когда я работала с клиентами по телефону, меня ужасно угнетали эти вопросы о том, как мои дела, как погода в Лондоне, я ждала, когда они, наконец, сообщат о причине своего звонка. Время идёт, работа стоит, а мы тут упражняемся в вежливости. Ещё одна странность: идёшь на кухню налить себе кофе – и обязательно надо обменяться набором дежурных фраз со стоящим рядом коллегой. Я ведь пришла за кофе, а не для социализации.

Я предпочитаю людей, которые без лишних слов и ритуалов решают проблемы. Однажды я проходила курс лечения в частной клинике на Харли-стрит, и количество ошибок, которые совершили милые улыбчивые ассистенты, побило все рекорды. Я понимаю, что руководство клиники наняло на работу цветник молодых и приветливых девушек, чтобы клиенты чувствовали себя особо важными персонами. Но я бы предпочла, чтобы они делали работу как следует, пусть и демонстрируя меньше обаяния. Я лучше пойду к менее приветливому, но знающему специалисту. Я уже рассказывала, как училась водить машину с польским инструктором. Это была крупная суровая женщина, которая не имела ни малейшего намерения цацкаться со мной. Количество нареканий, выговоров и критики, которое я получила от неё, вернуло меня на пару месяцев во времена обучения в начальной школе. Но она была превосходным специалистом, просто гением своего дела, я сдала экзамен с первой попытки, совершив только семь мелких ошибок из разрешённых пятнадцати. Когда я решила возобновить свои уроки спустя несколько лет, она была первым человеком, которому я позвонила. Я была готова увеличить почасовую оплату и ездить в другой конец города, лишь бы она продолжила заниматься со мной.

Спустя годы я стала понимать, что англичане принимают за грубость нашу открытость и прямолинейность. Мы часто говорим то, что думаем, а это, в их понимании, грубо. Они же постоянно говорят не то, что думают, и это, по их мнению, вежливо. Мой муж, исключительно вежливый и воспитанный англичанин, который не повышает голоса даже дома, в гостях у моих родителей хвалит всё, что ест и видит. Это бесконечно тревожит мою маму, потому что для неё это непривычно. Она однажды спросила: «Как ты понимаешь, когда ему правда нравится, а когда он просто пытается быть вежливым?» «Никак не понимаю, – ответила я. – Но если он соглашается делать то, что ему не нравится, это его проблемы». Короткого «нет», выражающего отказ, было бы вполне достаточно. Кстати, в Англии мне пришлось учиться говорить «да, пожалуйста» и «нет, спасибо», потому что даже короткое «да» и «нет» казались англичанам грубыми.