Возможно, в чём-то они и правы, но сразу возникает вопрос, какой именно свободы у англичан больше?

Живя в России, я была малоимущей студенткой, поэтому моя свобода передвижения была здорово ограничена. Денег хватало только на билет до родного городка, путешествия проходили в рамках дружеских и родственных визитов. Когда я переехала в Великобританию, необходимость постоянно оформлять шенгенские визы существенно ограничивала мою жажду странствий, и несколько лет мне приходилось балансировать между продлением британских и оформлением европейских виз. Предполагается, что средний британец путешествует куда хочет и когда хочет. Ага. Средний британец с утра до вечера размышляет, как выкрутиться с оплатой счетов, поэтому путешествует обычно по маршруту дом-метро-работа. Поскольку безбожные цены на дома вытеснили многие семьи в отдалённые от центра районы, каждый день им приходится тратить на дорогу от двух до трёх, а то и четырёх часов. Поэтому, хотя они теоретически могут свободно выбирать, чем заняться после работы, практически они проведут время после работы, добираясь до дома. И при условии, что им не всегда удаётся освободиться до шести, на работе проходит не один вечер. У среднего лондонца или человека, работающего в Лондоне, остаётся минимальное количество времени на встречи с друзьями и занятия любимыми делами, а интенсивный график позволяет расслабиться только в пятницу или в субботу вечером. Что-то я не замечала, чтобы у моих российских знакомых была проблема собрать людей на пиво в понедельник вечером или устроить вечеринку посреди недели. Также я не припомню, чтобы во время моего приезда в Россию мои подруги отмазывались от встречи тем, что им завтра рано вставать на работу.

Что касается путешествий во время отпуска, то в теории для британцев весь мир как на ладони, потому что существует очень мало стран, в которые им нужна виза или до которых им было бы проблематично добраться. Но на практике всё, разумеется, иначе. Как отметил мой знакомый, очень трудно найти в Англии приличную гостиницу, проживание в которой стоит меньше ста фунтов за ночь. А потому семья с двумя маленькими детьми и одним работающим папой не может себе позволить отдохнуть в родной стране и вынуждена ехать в Грецию. Как только мать семейства воспользовалась своей «свободой выбора» и решила не работать, чтобы оставаться дома с маленькими детьми, им всем пришлось затянуть пояса и отказаться от любых излишеств. Сказать, что это был её свободный выбор, нельзя, потому что для оплаты детского сада на двоих детей, ей нужно зарабатывать не менее двадцати пяти тысяч в год, и это не считая пятитысячного проездного и обедов в офисе. Необходимость работать с утра до вечера, чтобы чужие люди занимались её детьми, и при этом всё равно не иметь свободных денег, не показалась ей привлекательной.

В теории британцы, конечно, имеют полное право выбирать ту работу, которая им нравится. Но почему-то на практике я вижу, с какой лёгкостью мои российские друзья уходят с надоевшей работы в никуда и через месяц устраиваются на новое место, которое им кажется более привлекательным, иногда даже на зарплату, которая в два раза превышает предыдущую. В то же время все мои знакомые англичане делают страшное лицо при словах «уйти в никуда», потому что это «никуда» пребольно ударит по их финансовой безопасности. Поиск новой работы может занять долгие месяцы, в течение которых они могут потерять взятое в ипотеку жильё или растратить все свои сбережения. Поэтому они предпочитают подолгу оставаться на ненавистной работе, опасаясь потерять ту хрупкую стабильность и безопасность, которую она им предоставляет.

Возможность отдыхать, как тебе нравится, и делать то, что хочешь, в своё свободное время, весьма и весьма ограничена со всех сторон.

Если посмотреть на свободу самовыражения за пределами дома, то ей-богу, у нас на родине перечень того, чтó ты можешь делать на улице, намного длиннее английского. Здесь нельзя ловить рыбу в озерах, жечь костры в лесу, играть с мячом во дворе. Даже кошки не могут гулять, где им заблагорассудится. Маленький остров, ограниченные ресурсы, постоянная оглядка на окружающих тебя людей. Не потому ли в метро все едут, уткнувшись в свои газеты и телефоны, потому что, делая что-то иное, немедленно начнёшь всем мешать и всех раздражать.

А чего нельзя делать с собственными детьми – это же вообще беда! Какие там физические наказания! Ребёнка даже нельзя шлепнуть по попе или поставить в угол – он тут же позвонит по «телефону доверия» и сообщит о домашнем притеснении. Это в России мы можем шутить, что подзатыльник – это способ передачи информации одного поколения другому. Здесь такие шутки не пройдут даже как шутки. Сложность заключается в том, что применение любых мер наказания, которые были допустимы в нашем детстве, здесь могут иметь серьёзные последствия для родителей, а как эффективно воспитывать ребёнка без наказаний никто толком не понимает. Учителя совершенно парализованы, им не разрешается вообще ничего, даже повышать голос. Моя приятельница, которая всю жизнь проработала учителем плавания, жаловалась, что в Англии к чужим детям нельзя прикасаться, она не могла понять, как при этом научить их плавать.

Ребёнка до двенадцати лет нужно забирать из школы в три часа дня и нельзя оставлять одного дома без присмотра. Представляете, какая свобода выбора работы у его мамы при таких драконовских условиях! До сих пор вспоминаю, как соседи по квартире привезли десятилетнего сына из России и всякий раз, как отправлялись в кино или кафе на взрослый ужин, уточняли, буду ли я дома этим вечером. Не то чтобы мне приходилось с ним играть или всерьёз за ним присматривать, но формальность была соблюдена – ребёнок дома не один. Я даже пару раз забирала его из школы. И мне, и ему было ужасно стыдно. После России, где он носился по всей округе с ватагой пацанов и делал, что хотел, он с первых же дней вдохнул полной грудью британскую «свободу».

А буквально на прошлой неделе я столкнулась с вопиющей, на мой взгляд, ситуацией: трёхмесячная дочка моих друзей категорически отказывается слезать с рук, даже для того, чтобы поесть или поспать, и поднимает дикие вопли каждый раз, когда её кладут в кровать. В итоге её замученная мама не может даже сходить в туалет или принять душ, пишет е-мейлы одной рукой и нуждается в помощи мужа всякий раз, как ей нужно одеться или раздеться. Когда я спросила, почему они не позволят ребёнку поорать некоторое время в кроватке, они сказали, что боятся – вдруг соседи по дому пожалуются в социальные службы. Оказывается, многие мои знакомые боятся британских социальных служб с их своеобразным пониманием того, как родители должны обращаться с собственным ребёнком.

Ну и под конец хочется упомянуть о пресловутой свободе слова, которой так гордятся англичане. При этом на поверку безнаказанно говорить можно только о погоде и домашних питомцах, и то если вы не упоминаете о том, что наказали свою кошку, нагадившую вам в тапки. Если же вас угораздило иметь собственное мнение по «скользким» вопросам, то лучше бы вы держали его при себе и не высказывали даже в кругу друзей. Я до сих пор вспоминаю, как бледнел, краснел и ёжился мой муж всякий раз, как я выдавала неполиткорректный комментарий в общественном месте. Я отчасти не понимала, чем рискую. Для того чтобы потерять общественный статус, его надо сначала обрести, мне было нечего терять, поэтому я говорила, что хотела. Чем выше должность и общественное положение человека, тем осторожнее он должен быть в своих высказываниях и в выражении не только негативных, но и позитивных чувств – попробуйте выразить свои мужские симпатии коллеге-англичанке.

В общем, после серьёзного размышления о новообретённых «свободах», я пришла к выводу: единственная, которой я обладаю – это встать напротив Парламента с транспарантом «Борис Джонсон – дурак». Но, к сожалению, меня почему-то не тянет на реализацию своих политических свобод, а все остальные свободы представляются весьма условными.

Полагаю, что многие из наших замечали, как не любят англичане говорить про деньги. Не принято спрашивать, сколько человек зарабатывает, сколько заплатил за дом или потратил в последнем отпуске, на какие деньги существует, если не работает. Англичанка тридцати лет в светском разговоре на фуршете отвечает на вопрос, чем она занимается: «Рисую картины». И никто из её собеседников не осмеливается спросить, хватает ли дохода от продажи картин на жильё и питание. Скорей всего, живёт она совсем на другие деньги, но об этих «других деньгах» говорить не принято. Раз женщина не называет профессию как реальный источник дохода, значит, предпочитает об этом не распространяться. Она считает, что её картины заслуживают большего внимания, значит, собеседники будут говорить о картинах.