А её сын считает вполне нормальными все современные проявления эмансипации. Он даже не уверен, что именно он должен делать предложение своей девушке – ведь она, как полноправный партнёр, тоже может сделать ему предложение. Впоследствии они дружно будут воспитывать детей, по очереди находясь в декретном отпуске. Но даже столь убеждённого сторонника равноправия печалит, что после пяти лет отношений его девушка не намерена следовать за ним в Россию (его туда посылают в ходе продвижения по службе, поэтому и понадобился русский язык). Она не сможет в Москве устроиться по специальности, а работать абы кем или становиться домохозяйкой – это уж, извините, не для неё.

Сослуживец моего супруга женат на такой же углублённой в научные исследования женщине уже более тридцати лет. Не думаю, чтобы она когда-нибудь всерьёз занималась домашним хозяйством, но в их доме всегда полно гостей, они оба приятные милые люди, связанные общими интересами, и для того, чтобы быть хорошей женой, ей не понадобилось самопожертвование у кухонной плиты. Мне интересно, сколько русских женщин получают признание у своих русских мужей за то, что помимо работы, они с утра до вечера начищают свои квартиры, готовят разносолы для домашних и гладят постельное бельё? Коварно спрашиваю студента, кто гладил его рубашку. «Я сам, – пугается он, – а что, плохо?» – «А разве твоя девушка не гладит тебе рубашки?» – «Что вы! Она же всё испортит! Чаще мне приходится гладить её рабочие блузки, потому что у неё никогда нет времени по утрам». Я мысленно передаю большой привет его маме-профессору и задаюсь вопросом, почему никто не научил моего мужа гладить рубашки. Впрочем, и мой муж однажды признался, что когда-то тоже был феминистом. А потом встретил меня и обнаружил все выгоды не быть таковым. Я за него рада.

Как-то я спросила своего коллегу, женатого на иностранке, почему становится всё больше мужчин, которые выбирают таких «экзотических» жён. Мужчина хитро улыбнулся и сказал, что с англичанками слишком много хлопот. Они очень требовательные, капризные, им сложно угодить. Нормальный такой мужчина тридцати четырёх лет, зарабатывающий, целеустремлённый, нацеленный на успешную карьеру. Когда по долгу службы он уезжал в Буэнос-Айрес возглавить филиал компании, его жена собрала ребёнка, упаковала вещи и поехала вместе с ним. Многие коллеги позавидовали такой жертвенности. Вот это, можно сказать, декабристка!

Работая с британскими дипломатами, я не раз сталкивалась с ситуацией, когда семьи живут на две страны, жена с детьми в Англии, а муж там, куда его направило министерство. Ещё тридцать-сорок лет назад дипломаты получали очередное распределение в запечатанном конверте, не зная, куда в этот раз забросит их судьба. Сейчас подобный подход неприемлем – у современных дипломатов есть работающие жёны, которых совсем не устраивают такие «коты в мешке». Когда мужчина рассматривает очередной пост, он обсуждает возможность переезда с женой – не факт, что она согласится даже на вполне цивилизованное государство. Ведь последовать за мужем в другую страну – значит, сделать перерыв в карьере и упустить какие-то важные проекты и интересные возможности. Я делаю вывод, что сопровождение мужа в другую страну не является важным проектом и интересной возможностью для их жён. Я не думаю, что все эти женщины были владелицами собственных компаний, директорами концернов или поп-звёздами. Но их работа оказалась для них важнее сохранения семьи в традиционном смысле слова. Я не совсем понимаю, зачем выходить замуж за дипломата, если ты не намерена жить за границей и твоя работа завязана за конкретный город или страну. Но я ещё меньше понимаю мотивацию самих дипломатов, которые связывают свою жизнь с такими женщинами. Парадокс заключается в том, что дипломаты, образованные продвинутые люди либеральных взглядов, как раз часто женятся на таких же образованных и продвинутых женщинах. А продвинутая женщина, по определению, всерьёз занимается карьерой.

Дядя моего мужа, тоже либерал, позволивший жене сохранить девичью фамилию после брака, самой выбрать обручальное кольцо и надеть брючный костюм на свадьбу, праздновал шестидесятилетний юбилей в саду своего дома. Мероприятие было больше похоже на неформальный фуршет с вином и канапе, и мне, русской женщине, показалось дико, что родственники съехались со всей страны, некоторые провели несколько часов за рулём, а никакого основательного угощения так и не было предложено, несмотря на масштабность события. Но ещё больше я удивилась, что вся посуда и канапе были заказаны в кейтеринговой компании, которая после вечеринки заберёт грязные скатерти, тарелки и бокалы, оставив чистые столы. Я сразу подумала о своей маме, бабушках и всех русских жёнах, которые бы не спали три ночи до события и готовили до упаду ужин из шести блюд, чтобы не ударить в грязь лицом. Но я совсем потеряла дар речи, когда в своём тосте именинник поблагодарил свою чудесную жену, которая организовала это замечательное мероприятие (видимо, набрала номер кейтеринговой компании и сделала заказ). Я не помню, чтобы мой папа или дедушка делали нечто подобное. Может быть, в этом что-то есть – чем меньше вкладываешь, тем больше тебя ценят. Самое главное – уметь себя поставить.

В первые годы брака одним из основных пунктов преткновения для меня оказался факт, что мой муж не был похож на традиционного русского мужчину. Я сознательно и целенаправленно отказалась создавать семью с русскими мужчинами, но этот когнитивный диссонанс совершенно не смущал меня. Когда я оформила британскую рабочую визу, предполагающую окончательную миграцию по истечении пяти лет, я обнаружила, что все мои русские, украинские и белорусские приятели находятся в стране более или менее временно и в один прекрасный день планируют вернуться на родину. После того как несколько друзей действительно покинули страну, прожив в ней не меньше пяти лет, я поняла, что это не просто разговоры. В новые условия мужчины внедрялись хуже женщин и ассимилировались значительно медленнее. И я замечала, что они, в отличие от женщин, не могли мириться со своим бесправным положением, скромными заработками и низким профессиональным статусом в чужой стране. Когда они понимали, что сделали в Англии всё, что могли или хотели, то собирали вещи и уезжали домой. Перспектива выбора между любимой страной и любимым мужчиной совершенно не привлекала меня, к тому же через пару лет жизни в Лондоне в моём окружении появилось немало англичан.

То, что мой мужчина не выглядит, как мачо, я видела с самого начала отношений. У программистов вообще, за редким исключением, совсем другой, немачистский типаж. Да и в целом большинство англичан среднего класса – вежливые, сдержанные, «непубличные» люди. Они много читали и путешествовали, с ними можно поговорить на самые разные темы. Одним словом, интеллигенты, в классическом русском понимании. В новые времена у нас таких логико-интуитивных типов сначала обзывали ботаниками, потом, на западный манер, стали называть нердами. В современной России доморощенных интеллигентов не очень ценят, на родине они зачастую не достигают материального и профессионального успеха, но довольно успешно находят себе применение в англоязычных странах и Северной Европе, где необходимости бороться за выживание больше нет и инстинкты постепенно приглушаются, уступая место разуму. Вспомните Билла Гейтса и Марка Цукерберга – не мачо, совсем не мачо. Кстати, успех некоторых интернет-проектов показал, что и у нас такие люди начали добиваться существенных успехов. По крайней мере, создатель соцсети ВКонтакте и его команда точно относятся к их числу.

Собственно, здесь бы мне воскликнуть «И ведь я как раз нашла такого мужчину! Как же мне повезло!!!» Так нет же. О том и речь, что года два после свадьбы я пыталась сделать из него среднестатистического русского мужчину. Зачем? Не знаю. Женская тяга к альфа-самцам, ещё с пещерных времён. Мне хотелось, чтобы он был сильный, смелый, уверенный, энергичный, с первой рюмки вписывался в компанию, щедро осыпал меня деньгами, заказывал в ресторане шампанское и вообще вёл себя более мужественно.