– Вы представляете, местные женщины даже не оскорбились таким комплиментам, приняли их как должное. А мы, британские женщины, стояли и не знали, как реагировать.

– А как ещё реагировать на комплимент? – не поняла я. – Улыбнулись, поблагодарили, пообещали и дальше стараться.

– Стараться делать что? Украшать жизнь этих мужчин? Вдохновлять их на подвиги? Вообще-то мы работаем наравне с ними и совершаем такие же подвиги каждый день. И наш вклад в компанию не исчерпывается поддержанием мачистского имиджа наших коллег мужского пола!

– А что вы хотите? Чтобы в Международный женский день они похвалили вас за ваше трудолюбие, ответственность и преданность компании?

– Но ведь это же праздник женщин, получивших равные права с мужчинами!

– Не уверена. В нашей культуре этот праздник всегда отдавал дань женской роли в жизни мужчин. Зачем мужчинам восхвалять женщин за качества, которые есть у них самих?

– Но ведь мы не их жёны, мы их коллеги!

– Послушай, Сара, они не хотели вас обидеть. Как раз наоборот. Вот я сейчас представила, что в день Восьмого марта мужчины нашего колледжа соберут русских коллег на кухне и похвалят за то, что мы такие надёжные, ответственные, трудолюбивые и вносим огромный вклад в общее дело. И после этого мы пойдём плакать за гараж. Понимаешь, мы не против, чтобы наш вклад в общее дело оценили, желательно в форме щедрой премии или прибавки к зарплате. Но хотя бы один раз в году, а для этого повода отлично подходит Восьмое марта, мы хотим услышать, что мы красивые, добрые, нежные, милые и любимые. Даже от мужчин на работе!

Она долго смотрела на меня в недоумении. Момент истины так и не случился. Сидит передо мной женщина-девочка, худенькая, неприметная, угловатая, в толстом свитере, джинсах и кроссовках. Даже без макияжа. Никогда я не замечала в ней пробивных качеств, какой-то настойчивости, смелости, решительности. Скромная, усердная, добрая, заботливая девчонка, несмотря на свои тридцать восемь лет. Зачем она борется за какое-то равноправие? Почему её оскорбляет покровительство мужчин, готовых взять её под своё крыло? Живёт в крохотной съёмной квартирке, получает какие-то копейки, ни должности у неё нет высокой, ни каких-то заманчивых перспектив, едва сводит концы с концами. Казалось бы, таким одна дорога – выходить замуж и воспитывать детей, а на работу ходить для удовольствия. Я прихожу к выводу, что её просто наполнили по макушку этим прогрессивным бредом, и, желая оставаться независимой и самодостаточной женщиной, она принесёт в жертву своё личное женское счастье.

Не исключено, что она подумала, что мне тоже основательно промыли мозги, если я предпочитаю, чтобы мужчины-коллеги и студенты похвалили меня за красивое платье и удачную причёску, чем за мой ум и работоспособность. Мне кажется, я наслушалась комплиментов своему уму ещё в школе, с тех пор прошло двадцать пять лет, а они до сих пор меня не радуют.

Недавно я сказала своему двадцатитрёхлетнему студенту, что обожаю ездить в отпуск в Италию и мне очень нравятся итальянцы. Он тут же сообщил, что его сёстры были в Италии и их, прогрессивных английских девушек, оскорбило поведение местных мужчин, которые всячески выражали свой интерес к прекрасному полу: махали руками, подмигивали, кричали вослед. Наверное, я нанесла удар по его юной неокрепшей психике, заявив: «Правда? А меня больше оскорбляет вежливое равнодушие английских мужчин».

Вообще-то я считаю себя ярой противницей феминизма в той форме, в которой я его наблюдаю в англо-американских странах. Возможно, до истинной женственности мне ещё далеко, иначе я бы преспокойно просаживала деньги своего мужа на берегах французской Ривьеры, полировала ногти и посмеивалась над всеми этим борцами за женские права. Нет же, я работаю, зарабатываю, достигаю успехов и реализую себя профессионально. Но я не понимаю, почему выбор в пользу профессиональной реализации должен идти в ущерб семейной жизни. И почему на работе надо непременно выкладываться на 150%, чтобы как можно быстрее построить успешную карьеру. Почему нельзя просто работать? Для души. Для общения. Для карманных денег. Честно выполнять свои служебные обязанности и возвращаться домой не только с чистой совестью, но и силами для полноценного общения со своей семьёй, встреч с друзьями, для любимого дела и маленьких радостей жизни.

Когда я смотрю на знакомых англичанок (а мои знакомые англичанки не сидят на социальных пособиях), мне иногда кажется, что они просто помешаны на карьере. Нет, я не против целеустремлённости и амбиций, я просто не понимаю, почему их нужно реализовывать именно в профессиональной сфере. Разве для женщины нет других путей к самореализации? Почему нужно непременно быть руководителем отдела? Почему нужно соревноваться с коллегами за признание начальством? Почему нужно получать высокую зарплату? Почему нужно добиваться того же статуса, что и коллеги-мужчины? Разве в жизни нет других, не менее интересных сфер применения себя?

Возможно, причиной всему крупный мегаполис. Я живу в Лондоне, и меня окружают работающие женщины, которые хотят использовать возможности большого города по полной. И всё-таки: чтó движет женщиной, когда через две недели после рождения ребёнка она выходит на работу? Почему её профессиональная роль кажется ей важнее, чем новорождённый ребенок и её роль матери? Я не говорю, что ей наплевать на своего ребёнка и она плохая мать. Я просто не понимаю, почему она делает выбор в пользу работы. Почему через две недели после родов (две недели – это обязательный минимальный декретный отпуск, предусмотренный законом) её тянет в свой рабочий кабинет, а не к колыбели ребенка. В какой-то момент с десяток моих русских подруг оказались в декретном отпуске с ребёнком. У каждой из них до этого была работа, и они достаточно хорошо с ней справлялись. Но в этот период жизни работа закончилась и началось материнство. Для кого-то это был год, для кого-то три, для кого-то это стало образом жизни. Они не спали ночами и выполняли множество скучных обязанностей, связанных с маленьким ребёнком, но ни одна из них не сбежала на работу до того, как ему исполнился год. Потому что они – мамы и считают эту роль не менее важной, чем роль сотрудницы большой компании. На самом деле, гораздо более важной, но в это углубляться не будем.

Я не понимаю, почему все платья для работы в Marks&Spencer чёрно-синих тонов, закрытые под горлышко, а туфли на невысоком каблуке. Разве все женщины поголовно работают в банках и юридических компаниях, где строгий дресс-код? Сотрудник магазина говорит, что женщины не любят привлекать внимание к своей фигуре, когда они на работе, потому что на работе они хотят, чтобы их воспринимали как специалистов. И тут же возникает встречный вопрос: а что, нельзя быть хорошим специалистом и иметь хорошую фигуру? Нельзя гордиться своей фигурой и подчёркивать её достоинства? Нельзя получать комплименты своему умению одеваться параллельно с комплиментами своим профессиональным успехам? Если женщина красивая, значит, никто не поверит, что она умная? Меня так раздражает эта логика, что я на работу одеваюсь подчёркнуто женственно. Не хочу заглушать свою женскую потребность нравиться из страха показаться недостаточно умной и профессионально успешной.

Но даже во внерабочей обстановке женщины стремятся одеваться максимально комфортно и без традиционного гендерного стремления украсить себя. Я понимаю, что редкая женщина получает удовольствие от ношения высоких каблуков, но кто сказал, что вся женская одежда – это символ дискриминации, а женская любовь к нарядам – рудиментарный признак? Я уже который месяц перевариваю высказывание одной англичанки средних лет, которая считает, что макияж – это инструмент угнетения женщины, поэтому никогда им не пользуется. Я вспоминаю её всякий раз, когда наношу макияж и искренне удивляюсь. Мне нравится быть красивой, нравятся длинные волосы, яркие длинные юбки и женственные платья в нежных тонах. Я совершенно не чувствую себя вынужденной услаждать мужские взоры. Я просто люблю краситься и одеваться женственно. И моему мужу очень нравится, как я одеваюсь.