Поехали мы также в город Урфу, в монастырь Урфинский, где находится гробница святого Ефрема Сирина[340], [и там] увидели мы служебник[341], памятные записи которого таковы: «Итак, начат был служебник в святой обители Матнаванк и завершен в городе Арцкэ в году 892 (1443), в царствование Джихан-шаха, сына Кара-Юсуфа[342], в период патриаршества местоблюстителя престола нашего просветителя владыки Киракоса, католикоса всех армян, ибо до того года десница просветителя нашего Григора находилась в Сисе и весь народ армянский подчинен /419/ был Киликийскому престолу, а ныне милостью и попечением святого Духа [десница] снова возвратилась в тот же Вагаршапат, в лучезарный храм Эчмиадзинский, и утвердился высокопочитаемый и величественный престол армянского племени, который да сохранит непоколебимо господь Иисус. Аминь». И это тоже так.
И еще нашли мы евангелие[343]. И когда прочли памятные записи, то написано было там следующее: «Так вот начато было святое евангелие это в Аргне при попечительстве над армянским племенем двух католикосов: владыки Григора и владыки Киракоса, ибо, когда списывалось сие святое Евангелие, прошло четыре года с тех пор, как десница Лусаворича пропала из Сиса; молва дошла до Вагаршапата, поэтому собрались вардапеты, епископы, священники — семьсот человек, утвердили Престол в Эчмиадзине и посадили католикосом некоего мужа, добродетельного и трудолюбивого, по имени Киракос, и упрочили престол святого Лусаворича. Итак, завершено было святое Евангелие в неприступном замке Аргне, под покровительством святой Богородицы и собранных здесь святых мощей, при настоятельстве и епископстве в святой обители архиепископа владыки Мкртыча и протоиерействе чернеца Иованнеса в скорбное и несчастное время рукою многогрешного писца, недостойного инока Аветиса, в период господства над миром султана Хамзы[344], в 893 году армянского летосчисления (1444)». И это так.
И после того как мы записали это, у нас еще остались достоверные рассказы о появлении десницы Лусаворича в святом Эчмиадзинском Престоле. Случилось мне найти /420/ в одной церкви города Анкюрии, которую называют [церковью] святого Духа, Четьи-Минеи[345], имевшие чрезвычайно многословные памятные записи, но ввиду того что содержание их очень важно, я переписал сюда все содержание без пропусков, а за пространность изложения ты не обвиняй ни меня, ни первого сочинителя, так как этого требует долг рассказа, поскольку рассказ пространен, и вот начало его: «Итак, написана была святая книга эта в 910 году армянского летосчисления (1461) в области Каджберуник, в городе Арчеше, под покровительством всеми благословенного храма святой Богородицы, в период патриаршества католикоса всех армян владыки Закария[346], владычества над племенем стрелков[347] Джихан-шаха, который поднялся с многочисленными ордами и бесчисленными войсками, пошел и вступил в страну Ирак, захватил все в свои руки, и, когда дошел до большого города Исфахана (который и есть город Сузы, где пророк Даниил увидел видение свое[348]), неприступного густонаселенного города, жители выступили против него и сражались с ним. Победив их, он захватил город, скосил все войско острыми мечами и истребил; разрушил и разорил [город], запрудил воду реки повыше города, так что все, кто вошел в погреба, подвалы и тайники и спрятался там, были затоплены водой, утонули и погибли, и город весь обрушился на них, ибо дома были глинобитные. Уехав оттуда, он вступил в Хре и Хорасан и захватил в свои руки все области татарские, снова вернулся на престол свой в шахастан, в город Тавриз. Ему навстречу вышел великий патриарх владыка Закарий, настоятель Ахтамарского [монастыря] св. Креста, отпрыск царского рода, [один] из внуков и потомков царя Гагика[349] с многочисленными дарами и /421/ приношениями. Государь падишах Джихан-шах и государыня Бекум-хатун приняли его очень любезно, угостили его, воздали ему почести и одарили халатом, преподнесли десницу святого Григора, просветителя нашего, и титул патриарха. И он промыслом Божьим, волею святого Лусаворича и по повелению падишаха приехал в богом украшенный, возведенный святым Григором небоподобный собор святой Эчмиадзин — одаренный апостолами, престол святого Григора — и сел самодержавным патриархом всего вообще христианского народа[350], проживающего во всех концах вселенной, и сделал так, чтобы, согласно речению господа, «во всем мире было бы одно стадо и один пастырь»[351], и управлял всеми согласно святому исповеданию православной никейской веры[352].
К этому времени случилось падишаху прогневаться на багешского эмира, в гневе он послал четырех военачальников с двенадцатью тысячами всадников в город Хлат, и те, напав, разорили и разрушили его и, забрав большую добычу, осадили крепость и силились взять ее; собирались сделать то же самое в Багеше, Муше, Хуте, Сасунке и во всех их гаварах. Когда вновь посвященный патриарх владыка Закарий увидел бедствия той страны, угон в плен [населения] и предание его в руки неверных, разорение, разрушение и опустошение церквей, ниспровержение святых алтарей, расхищение святынь и запрещение славословия бога, изгнание с родных мест всех простых людей, их пленение и волнения, поразмыслив обо /422/ всем этом и вспомнив слова господни, гласящие: «Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец»[353], великий патриарх владыка Закарий претворил слова в дело и положил жизнь свою за словесное стадо Христово, за всех жителей Багеша, и, ободренный святым Духом, обратив сердце свое в скалу, предстал перед государем, отдал себя за спасение многих. Он дал расписку и побился об заклад, что получит подати с багешского эмира и отдаст их императору (с тем чтобы страна пребывала в мире) и помолится о [продлении] жизни царя и сыновей его. Согласившись на это, государь и государыня дали ему грамоту с повелением взять, что пожелает; и он, покинув их, не мешкая, поехал верхом и добрался до города Багеша. Эмир со всеми своими вельможами вышел навстречу ему и, воздав ему почести, повел в крепостную башню; ему было обещано исполнить волю его и дать все, что он просит, лишь бы он повернул назад всю конницу от Хлата. И он, получив доказательство из их уст, направился в Хлат и снова дал военачальникам расписку и, показав им грамоту падишаха, убедил их; и они с миром вернулись к себе, а сам он поехал в Багеш, пробыл там три месяца и, получив обещанные ему царские подати, повез их и преподнес падишаху. [Так владыка Закарий] наладил мир между ними и вызволил всех простых людей — армян и магометан — из рук нечестивцев и из тяжкого плена[354]. Избави его господь бог от всяких испытаний души и тела. Аминь.
А он, вернувшись от падишаха, сел на престол свой в святом /423/ Эчмиадзине; и его за управление верующим народом своим, как Зоровавеля Дарий[355], с почестями одаривали два спесивых инородца — туркменский падишах и курдский эмир.
Случилось падишаху Джихан-шаху выступить вторично в Ирак, Шираз и Керман; был у него сын, по имени Гасанали, который кочевал по высокогорным местам Араратского гавара; и тот, [подстрекаемый] коварством каких-то недоброжелателей, хотел захватить великого патриарха владыку Закария и потребовать у него денег и имущества. А великий патриарх, узнав о коварстве его, взял десницу святого Лусаворича вместе с другой утварью и в зимнее время дошел до Багавана[356], оттуда перебрался в Баязетскую крепость, откуда спустился в святую обитель Аргелан, где покоятся славные останки святого вардапета Степаноса, сына тэр Иусика[357]. Добравшись туда, он открыл божественные сокровища: десницу нашего святого просветителя святого Григора вместе с хоругвью, на которой с одной стороны был изображен лик господний, а с другой — наш просветитель святой Григор, царь Трдат[358] и прекрасная дева святая Рипсимэ, а также златотканый, ярко расшитый и раскрашенный на диво всем орарий. Он намеревался вернуться на родной престол свой, в прекрасный сводчатый [монастырь] св. Креста в Ахтамаре; молва о прибытии его вместе со святой десницей и хоругвью, поднятой на шесте с золотым крестом на конце, распространилась и подняла все население гаваров, куда прибывал патриарх; все /424/ толпой выходили навстречу с ладаном и свечами, с закланными овнами и тельцами, поклонялись святой деснице и патриарху, горячо лобызали его, пока он не добрался до гавара Тосп и не вошел в город Ван со множеством епископов и вардапетов, священников и больших толп народа, коней и всадников; впереди [несли] хоругвь, а священники спереди и позади нее напевали сладкозвучные мелодии. И так торжественно и с почестями вступил он в город Ван.