Заявив градоначальнику и, взяв у него ратников, они неожиданно явились в монастырь /187/ франков и, открыв дверь упомянутого дома, обнаружили сундук с мощами. И, взяв, привезли этот сундук к градоначальнику, а он запечатал своим перстнем и отдал сундук в залог Сафару, чтобы тот хранил его, пока приедет шах и потребует его.
О ходе и обстоятельствах всех этих событий ходжа Сафар и католикос известили письмом ходжу Назара, который находился в Тавризе. И ходжа Назар, который не боялся и открыто [говорил] с шахом, сообщил ему [обо всем] и попросил шаха послать за патерами, охотящимися за мощами, грамоту с повелением и царских слуг, чтобы, схватив их, привести к стопам государя. И государь исполнил все пожелания ходжи Назара. Случилось так, что царский слуга, снаряженный в путь, был по происхождению армянин, а по вере — христианин армянского исповедания. Настоящее имя его было Аветик, но ему приписали еще одно прозвище — Алтун. Все, что нужно было для осуществления задуманного дела, ходжа Назар поручил Алтуну. И этот Алтун отправился [в путь] и дошел до Нахичеванского гавара, вошел в селение франков Апаранер и тотчас же, схватив, связал епископа, священников и именитых людей из франков и заключил их под стражу и потребовал, чтобы они указали патеров, похитивших мощи, но те не желали указать. Однако Алтун пытал их и, подвесив, бил батогами, и они поневоле указали патеров, похитивших мощи, имена которых были: патер Глелун и патер Арханджели. Затем он стал настоятельно требовать у них мощи, а они не хотели показать, но Алтун повесил их и жестоко бил батогами, сильно /188/ мучил и пытал их. И много дней он нещадно мучил их, так как они не указывали, [где находятся] мощи.
И однажды, подвесив одного из священников той деревни, много часов нещадно били его. У священника того был племянник — маленький мальчик, который стоял подле него и горько плакал. И мальчик тот спросил у людей, стоявших там, за что, мол, подвесив, бьют священника, моего [дядю]. И люди ответили ребенку, что, мол, святые мощи были принесены в селение и [люди] требуют указать, [где они], но мы не знаем где, поэтому подвесили и бьют [твоего дядю]. И снова мальчик сказал им: «Так что же это, что находится в самом дальнем покое нашем, перед чем ежедневно зажигают лампаду?» До сего мига Алтун совсем не говорил по-армянски и не показывал вида, что он армянин, но сам он стоял среди мужчин, когда мальчик произнес эти слова. А когда Алтун услышал слова мальчика, тотчас же обернулся к нему, ласково заговорил с ним и сказал: «Что ты сказал, сын мой, скажи еще раз». И мальчик повторил еще раз те слова. И тогда Алтун сказал мальчику: «Коли покажешь мне то, о чем говорил, освободив, отпущу твоего [дядю] — священника, а [еще] тебя и твоего священника одарю и одену в капу, а коли нет — без конца буду бить твоего священника, чтобы он умер под палками». И затем сам Алтун, взяв мальчика за руку, сказал: «Давай сынок, пойдем к вам домой, покажи мне то, о чем говорил». И, дойдя до дому, прошли из покоя в покой, вплоть до самого дальнего покоя, где находились мощи. И увидел Алтун, что они покоятся на /189/ возвышении, укрытые чистым облачением, и перед ними горит лампада; Алтун снял все покрывала и увидел, что действительно это мощи. И, взяв на руки, вынес [их] и, как обещал мальчику, отпустил иерея и подарил иерею и мальчику обещанные капы.
Затем Алтун стал жестоко пытать других заключенных, и особенно патеров, извлекавших мощи, и они, не вынеся жестоких мук, сказали: «Больше нигде нет [мощей], кроме спрятанных нами в горах; потерпи до вечера, ибо [сейчас ничего] не получится, а ночью пойдем на место, достанем и дадим тебе». А гору, где были спрятаны мощи, весь край тот называет Болу; она [находится] близ селения Апаранер, это высокая гора, изрытая пещерами. В ту ночь, когда патеры поднялись на гору, пошел с ними и Алтун. Когда они зарывали там мощи, приметили полярную звезду, и сейчас тоже стали продвигаться, имея приметой полярную звезду, и столько ходили туда и сюда, пока не пришли точно и не стали над местом, где [мощи] были зарыты, и тогда уже приказали слугам рыть. Когда кончили рыть, стала видна серебряная чаша, наполненная мощами, и, взяв, отдали ее Алтуну, и Алтун, взяв мощи, вместе с патерами вернулся в селение Апаранер. Он снова требовал у них мощи, а они, пав ниц перед ним, плакали и клялись ужасными клятвами в том, что мощей больше нет.
Сам Алтун был родом из селения Астабад, /190/ и дом его находился там; выйдя из селения Апаранер и взяв с собой мощи и патеров, извлекших мощи, он прибыл в селение Астабад.
Случилось в эти дни святому вардапету Погосу быть в селении Астабад (историю этого вардапета я еще расскажу в этом повествовании); придя к нему, Алтун принес ему все мощи и предложил вардапету взять свою долю, и вардапет взял кусок мощей величиной с палец. Остальное Алтун спрятал у себя. И еще Алтун сказал вардапету следующее: «Если не станешь укорять меня за патеров, я оставлю тела их здесь и, отрубив головы, лишь их отвезу царю». А святой вардапет, пожалев патеров, ибо и они были христиане, не позволил Алтуну совершить то, о чем он говорил.
Вардапет, взявший часть мощей, отправился спустя несколько лет в город Нахичеван, в маленькое селение близ этого города, что называют Культапа. До того времени в селении этом не было церкви; заложив там основание, он положил туда те мощи и завершил [постройку] возведенной над ними церкви. Во время освящения церкви назвал ее именем святой Рипсимэ. И, поселившись вокруг церкви, живут ныне в том селении несколько [семей] христиан армянского происхождения.
А Алтун ушел из Астабада, взяв с собой патеров и мощи, добрался до Тавриза и преподнес ходже Назару мощи и [представил] патеров. Ходжа Назар доложил шаху, обратился к нему с просьбой и сказал: «Счастливая ваша судьба, государь /191/ наш, не позволила этим мощам отбыть во Франкстан, ибо, если бы они отбыли, весь народ армянский ушел бы вслед за ними, поскольку все армяне — их приверженцы, и особенно джугинцы и жители гавара Гохтн, многие из коих ныне по торговым делам находятся во Франкстане, вряд ли они вернулись бы в эту страну. И просьба наша к царю такова: чтобы ни одна частица не была отделена от этих мощей; и если франки взяли хоть что-нибудь, отняв и это у них, верните нам». Эти слова сказаны были шаху ходжой Назаром [задолго] до дня судебного расследования. А шах ответил: «Ввиду того что такова добрая воля джугинцев, во имя желания их и из благосклонности к твоей личности сделаю, как ты сказал».
В дни, когда шах начал суд, Алтун привел к стопам шаха патеров и мощи, и шах, расспросив, осведомился обо всем, патеров отпустил без наказания (поскольку в то время шах и франкский царь заключили и утвердили меж собой мирный договор[153], в угоду ему он не наказал патеров, а отпустил их без наказания). А патеры, осмелев, видя милосердие шаха, сказали ему: «[Ради] многих трудов и мучений, перенесенных нами из-за мощей, просим, государь, подарить нам частицу мощей». Шах с изумлением и укором ответил им: «Откуда взять и что дать вам? Ведь эти мощи, просимые вами, принадлежат армянам и какой /192/ закон позволит взять их добро и отдать вам?». Затем шах повелел отдать все мощи ходже Назару, что и было сделано.
После этого шах пожелал послать мощи в город Исфахан и ходже Назару также сказал, что, мол, хочу сделать так, и тот одобрил это [намерение]. Затем шах написал ходже Сафару письмо в Исфахан: «Из милости к вашей особе и по желанию сердца вашего я отнял мощи святых ваших у франков и подарил вам и ныне посылаю [их] тебе в залог на хранение. Так прими их и спрячь, а когда попрошу, принесешь ко мне». И ходжа Сафар, получив мощи, приготовил в доме своем достойное место и положил их туда и, как и приличествует святыням, каждый день поклонялся им благовонным ладаном и яркими свечами, пока он сам и сыновья его были живы, а ныне [поклоняются] внуки его, и по сегодняшний день остаются [мощи] там.
