— Ва…! — попыталась вскрикнуть я, но изо рта вырвалось хлюпанье, обдавая губы металлическим вкусом. Мир плыл перед глазами, а я могла только приподняться на полу, сжав пульсирующую теплой кровью рваную рану на своей шее. Новая вспышка в мозгу быстро погасла, а я старалась не думать, чего именно сейчас касается моя ладонь.

Только не отключайся, Сима. Ты была в состоянии и пострашнее этого.

Но почему ты ничего не чувствуешь?

Шок. У меня болевой шок, но сейчас совсем не это было важно. Вагнер, валявшийся рядом, корчился в судорогах, выплевывая из себя кровавые сгустки. Его кожа таяла на глазах, пока вампир безуспешно пытался избавиться от отравляющей его жижи.

Не успела.

Он хватанул глотка четыре, не меньше. Хороших таких, что я чуть коньки не отбросила. Рука подо мной ослабла и я снова повалилась на пол в лужу собственной крови, что стремительно увеличивалась.

Может так и должно быть? Даже не плохо, если закончится так. Пульсация под ладонью уменьшалась, а в голове все окончательно смешалось. Но ведь это и не важно. Завтра от Вагнера не останется ничего, а меня найдут у себя же на кухне тихо и мирно истекшую кровью. Ведь боли нет, а значит и умирать не так страшно. Вся моя жизнь сопровождалась болью. Утрат, потерь близких. Болью постоянной борьбы за себя, свой разум и тело. Но сейчас было не больно.

Детка

Лицо Самсона сливалось с образом Вагнера, становясь неразделимым единым лицом. Так я и должна уйти? Забрав навсегда с собой двух древних вампиров. Может тогда ничего и не будет больше угрожать людям? С чего я взяла, что вампиры примутся уничтожать все живое?

Да и не все ли равно?

Где-то там стояла новогодняя елка, а мама любовалась новыми обоями. Где-то там было тепло и пахло мандаринами. Где-то там меня ждали люди, что любили меня. И какая черт возьми разница, что будет с остальными?

Чьи-то ледяные пальцы коснулись моей руки. Не сжали, не обхватили, а едва заметно дотронулись до кожи, почти не приближаясь.

Умирающий вампир сделал свой последний рывок.

Я невидящим взглядом смотрела на стремительно чернеющую руку перед собой.

Что ты хочешь, Вагнер?

Рука снова дернулась, а я как загипнотизированная смотрела на черные вены, пульсирующие под кожей вампира. И несмотря на то, что я не чувствовала ничего последние минуты, язык присох к небу, а желудок скрутило в болезненном спазме.

Кровь.

Я кинулась вперед, вгрызаясь в руку Вагнера. Только бы хватило сил. Только бы не было слишком поздно. Но отравленная кожа поддалась легко, разрываясь под напором моей челюсти. Я не думала, что я делаю.

Я пила так жадно, словно провела в пустыне последние сорок лет вместе со всем гонимым народом и, наконец, увидела оазис.

— Ты мне за это обязательно ответишь, — прошипела я, вытирая окровавленные губы, — а сейчас терпи, мать твою, царь вампиров ты или где?

Думать было больше никогда. Воздух снова свободно поступал в легкие, а кровавая каша на шее лишь скрывала чистую и здоровую кожу. Отвратительный запах паленого мяса разнесся по кухне, когда Вагнер вновь открыл рот в беззвучном крике. Вернее то, что когда-то было ртом. Перед глазами замелькали мушки, а голова все еще кружилась, заставляя плясать на грани бодрствования и сна. Времени не осталось. Тряхнув головой, я осторожно села на колени.

— Ты там терпишь? — вытирая губы, кинула я Вагнеру.

Его хрип я приняла за согласие.

Мой новый рывок оставляет недавние успехи позади. Я завалилась на пол, ударившись затылком о дверной косяк. Смотреть в сторону Вагнера сил уже не было. В какофонии звуков и запахов ориентироваться казалось уже невозможным.

Каково это быть сейчас на его месте?

Не глядя, я протянула руку туда, где все еще должны были лежать пальцы Вагнера. Лучше не прислушиваться к своим ощущениям. Что-то твердое в магкой склизкой оболочке.

— Я здесь, — прошептала я больше себе, чем Вагнеру.

Черт, кого колбасит то, его или меня? Кухня больше похожа на мясобойню, а те части тела Вагнера, что доступны для взгляда, на бифштекс. Хороший такой, свежий, непрожаренный и с кровью, что забыли посреди МКАДа прямо перед несущимся Камазом. Я даже не успела удивиться, почему меня снова не тошнит. Голова перестала кружиться, а разум, наконец, победил.

В холодильнике была кровь. Добраться до него я смогу, но вот чем промыть желудок Вагнера? Если там еще было, что промывать. В ванной должен быть физраствор.

Оперевшись на косяк, я поднялась на все еще подкашивающиеся ноги.

— Я за кровью, — твердо произнесла я, хотя внутри все тряслось так, что вот вот грозило разорваться, — я не ухожу, ясно?

Проклятая нога мешала двигаться быстро. Запнувшись о порог, я пролетела вперед, но чудом успеха ухватиться за дверь. Видимо адреналин добавил сил и ловкости, так как в следующую секунду я уже перевернула шкафчик под ванной, вновь заляпав все красными пятнами.

Детка.

— Не до тебя, ублюдок! — крикнула я всплывшему в сознании призраку Самсона, — Вынесешь мне мозг в следующий раз. Не сейчас.

На пол летело все. Мочалка, бритва Леопольда, откуда она только тут успела взяться, куски мыла, баллоны с хлоркой.

Куда Леопольд мог его деть, там точно еще было?

Да много, не могло же исчезнуть все? Водопроводную воду нельзя, в ней концентрат. Я переворачивала все, что видела, несколько раз, но физраствор словно испарился.

Ублюдство.

Меня сожгут на солнце. Гореть я буду медленнее, чем любой другой вампир, а за ночь мои раны будут затягиваться. Но не до конца. Сколько я буду гореть? Месяц? Год? Сколько будут длиться мучения на этот раз. Сжав пальцами волосы я даже не чувствовала, как саднит кожу.

Смерть Вагнера — смерть людям.

Я буду сгорать и смотреть, как гибнет все человечество. Как Петю и Нину заталкивают в загон к другим детям — будут выращивать на убой. Как баб Клаву сразу отправят на растерзание, ведь старики долго не проживут, а питаться и мстить надо будет уже сейчас.

Детка, ты же всегда знала, что так будет, разве нет?

Ударив с размаху себе пощечину, я схватила баллон с хлоркой, смачно хлопнув за собой дверью. Нет уж. Я не для того один раз тебя пристрелила, чтобы смотреть, как ты выиграешь. Ты проиграл как только сдох, Самсон.

Влетев в кухню я свалилась на пол, поскользнувшись на скопившейся жиже.

На этот раз это была уже не кровь.

Не совсем она.

Как хорошо, что я успела оглохнуть от запахов. Ведь чувство тошноты неминуемо вернулось бы вместе с понимаем, в чем я лежала. Перевернувшись на живот, я поползла к Вагнеру.

То, что сейчас представлял собой он просто не могло укладываться в здоровом сознании. Если бы не его одежда, скорее всего было бы практически нереально определить с первого взгляда, где какие части тела Вагнера.

— Эй, — стараясь не прикасаться к вампиру, я присела.

Сейчас Вагнер не издавал звуков и не шевелился. Но судя по тому, что передо мной еще не горсть праха, он был жив. И от понимания этого волосы вставали дыбом.

Логика проста. В еде, воде, напитках, во всем, что употребляется человеком в пищу, уже давно есть концентрат. В этой бутылке — нет.

— Ты молодец, — я набралась смелости наклониться ниже, уложив ладонь туда, где в густеющей крови блестели остатки волос вампира, — сейчас надо будет еще потерпеть, но сам по себе хлор навредить тебе не может, а содержимое внутри нам даст возможность разбавить и хоть как-то… Короче ты понял. Поэтому, если ты еще меня слышишь, надо мне помочь.

Зубы вампира под ошметками мышц и кожи плотно сжаты, а не дотрагиваясь до его лица я просто не могла их разжать. Я ждала секунду, другую, но между ними появилась лишь маленькая щель. Черт. Подсунуть палец не получится, а время утекало вместе с растворяющимся на глазах вампиром.

— Сейчас будет больно, — дрогнувшим голосом сказала я, хватаясь за его челюсть, и с силой раскрыла Вагнеру рот.