Мое тело – мой храм. Не так важно, что над храмом надругались, насмехнулись и унизили. Он выстоял, пусть фасад пострадал, но внутри все еще горел огонь, слабый и едва теплящийся.

Она спустилась на первый этаж, не обращая внимание на абсолютно безразличных к ней слуг. Прошла через Голубую гостиную и малый Золотой зал, расправила складки на подоле и вошла в малый обеденный зал. Обилие белых и пастельно голубых тонов сразу бросилось в глаза, как и немного грубоватые лепнины, встроенные в стены ниши с изящными вазами, в которых располагались свежие цветы из сада. За овальным столом на восемь персон, богато сервированным старинным фарфором, серебряными ложками, шелковой скатертью и тонкой фарфоровой вазой с нарциссами посредине, уже сидела миссис Пикфорд в платье приятного розового цвета с мелкими камушками на лифе. По правую руку от нее сидел Освальд в привычной темной рубашке, костюме тройке глубокого темно-синего цвета и шейном платке вместо галстука. Он спокойно разрезал омлет на маленькие, ровные части. Увидев это, Тера невольно усмехнулась про себя, его дотошность проявлялись даже в таких простых вещах. По правую же сторону от миссис Пикфорд сидел ее муж и выглядел как всегда абсолютно безучастным, будто мыслями находился где-то вне дома, оставив вместо себя лишь свою оболочку.

– Доброе утро и приятно аппетита, – Тера присела в реверансе и села напротив мужа. Вокруг лениво завозились слуги, подавая кашу с малиновым варенье, которое она ненавидела, булочки с изюмом и чашку с горячим, крепким чаем. Тера вдохнула, наполняя легкие приятным ароматом еды, замерла на краткий миг от ноющей боли во всем теле и принялась за еду.

Кажется, никто не обратил на нее внимание, лишь Освальд поднял взгляд и посмотрел недовольно. Однако это уже давно не пугало ее, как и не пугали больше всплески гнева, следы которых неделями не сходили с тела. Зачем думать, если не было никому дела до этого. Кроме Лотти. Но и она не могла помочь, потому что не знала.

– Милый, когда ты поедешь в институт? – сдержано поинтересовалась миссис Пикфорд и чуть склонила голову, отчего ее короткие волосы, уложенные по последнему писку моды, мазнули по острому подбородку. Павлинье перо в волосах качнулось и Тера невольно задалась вопросом, когда оно упадет?

– Через час. Эти дилетанты ничего не могут без меня сделать.

Тера слушала их в пол уха. Ей было совершенно не интересно, кого мучал в своей лаборатории муж, пока разрабатывал новое лекарство. Она вообще не лезла в его работу, лишь иногда позволяла себе заглянуть в записи и не более. Медицина и фармацевтика далеки от нее. Она дружила с цифрами и математическими правилами, помогала семейному бухгалтеру и все же надеялась вернуться к преподаванию.

– Дорогая, вы в последнее время много спите, – миссис Пикфорд перевела колючий взгляд на Теру. Та, в свою очередь не пережевывая проглотила кашу с противным привкусом, запила ее водой и вновь съела несколько ложек. Этот разговор ей уже не нравился. Однако, что-либо добавить Тера не успела – в большую столовую лениво вошел Луи.

Он застегнул манжеты, поправил светлые волосы, обвел присутствующих пристальным взглядом и улыбнулся. Луи совсем не похож на брата: жизнерадостный, авантюрный, он смотрел на мир лукавыми синими глазами и с легкостью обходил трудности. Кажется, он вновь влез в долги и вернулся к родителям, просил денег на жилье и машину. Тера не знала точно, дали ли Пикфорды младшему сыну деньги, но Луи жил в особняке уже третий месяц.

– Матушка, отец, доброе утро, – бодро поздоровался он и сел неподалеку от Теры. – Брат, с годовщиной тебя.

И правда.

Она совсем забыла, что прошел ровно год со дня их свадьбы. Она попыталась выдавить из себя улыбку, но лишь сдержано поблагодарила и отодвинула от себя пустую тарелку. Эта новость не вызывала положительных эмоций, впрочем, отрицательных тоже было не так много. Скорее не было ничего, обычное безразличие.

– Год счастливого брака, а наследника все нет?

Тера посмотрела на миссис Пикфорд, потом на собственного супруга. Конечно, это был камень в ее огород, слова, призывающие к стыду. Но стыда не было, как и не было сожаления. Она не хотела ребенка от Освальда. Когда ей снилась маленькая, белокурая дочурка в белоснежней рубашке и заколкой в волосах, утром всегда болела голова и большую часть дня преследовала паника.

Это была твоя самая большая мечта и мой кошмар, дорогой супруг.

– Смею огорчить вас, но я не беременна, – спокойно ответила Тера и посмотрела на кружку с теплым чаем. Она поправила прическу и украдкой посмотрела на брата мужа и получила от него кривую улыбку и озорной блеск в глазах. На душе потеплело.

– Не кажется ли тебе, милый, что ты пригрел на своей груди плоскодонку? –обыденным тоном спросила миссис Пикфорд. Тера передернула плечами и титаническими усилиями сдержала эмоции, которые норовили вырваться наружу. Ей было обидно, немного стыдно и неприятно от того, что такие вопросы миссис Пикфорд задавала в ее присутствии и совершенно этого не стеснялась, будто и нет тут никого.

Тера посмотрела на супруга и довольно улыбнулась, когда увидела еле сдерживаемое раздражение. Ему это тоже не нравилось, как и не были приятны слова матери. Ведь Освальд прекрасно знал, что причина отсутствия у нее беременности не бесплодие. Она прошла достаточное количество врачей, чтобы разуверить будущую семью в своей ущербности. Освальд, гонимый желанием иметь наследника, водил ее к своим знакомым, но те ничего не находили.

Молчишь ты дорогой супруг лишь потому, что знаешь, куда бьешь меня почти каждый день. Даже если б я носила твой плод под сердцем, то давно потеряла бы его.

– Мне пора. Вернусь поздно.

Освальд промокнул губы салфеткой, попрощался с матерью, отцом, строго посмотрел на жену и полностью проигнорировал брата. Недолюбливал он этого прохиндея, который сидел у родителей на шее и ничего сам не умел. Луи никогда не хватало серьезности.

После ухода супруга, Тера тоже недолго сидела за столом. В окружении семьи Пикфорд она всегда чувствовала себя неловко, некомфортно, с самого первого дня. Миссис Пикфорд была слишком требовательной в выборе невестки и ко всем женщинам в доме относилась с прохладной настороженностью – боялась потерять авторитет. Лишь с Мартой она обращалась более сдержано, не кричала и витиевато не оскорбляла. Хотя Марту любили почти все в особняке.

Погладив Мино, Тера улыбнулась безграничной радости собаки и направилась к саду. Впервые за долгие месяцы вышло солнце и на улице очень хорошо. Она купалась в тепле, вдыхала приятный аромат свежей травы и цветов, слушала жужжание насекомых и пение первых птиц. Весна вступала в свои права. Пока Тера медленно шла мимо кустов с цветами, маленьких клумб, Мино бегал рядом, ложился на спину, подставляя ей живот, подбегал к яблоням и возвращался. Хорошо и одиноко, спокойно. Умиротворяюще.

– Отдыхаешь?

Тера вздрогнула от неожиданности и с толикой страха повернулась в сторону говорящего. Луи. Он улыбнулся криво, совсем как брат, запустил руку в растрепанные волосы и подошел почти вплотную. От его тела исходило ровное, приятно тепло, пахло терпким одеколоном и сигарами.

– Отдыхаю. А ты? Я думала ты будешь с матушкой сидеть.

Луи пренебрежительно фыркнул и оттянул ворот рубашки, которая непривычно застегнута на все пуговицы. Обычно он выглядел не так сдержанно, на рубашке всегда оставались помятости и острые складки от недобросовестной глажки, к которой и не притрагивался никто, скорее всего, и пиджак он не носил, предпочитая жилеты. Это отличало его от Освальда, который из костюмов никогда не вылезал, и даже пижама у него была строгая, скрывающее все тело, в то время как ей приходилось лежать голой и открытой.

Передернув плечами, Тера вновь посмотрела на возлюбленного и силой отогнала от себя образ его брата. Освальд – последнее, о чем ей хотелось сейчас думать. Однако весь внешний вид Луи говорил о том, что некоторое время он находился в цепких руках миссис Пикфорд.