Дразнила.

Илзе на провокации не велся, хоть тело и реагировало определенным образом. Науку ведения шахматной партии он усвоил хорошо, несколько раз даже обыграл Господина, за что тот его награждал украшениями или заморской едой. Илзе невольно усмехнулся, когда понял, что в такие игры он играл виртуозно, а читать не умел до сих пор.

Катарина его отстраненностью осталась недовольна. Она насупилась и убрала ногу.

− А где ты научился так играть? – неожиданно спросила она и скривилась, когда одна из фигур повержено упала.

− Ваш брат научил, − нехотя и медленно ответил Илзе, подбирая каждое слово. Катарина не часто расспрашивала его о прошлом, сейчас все реже, но каждый такой разговор он ненавидел. Лишнего говорить не хотел, но и игнорировать не видел смысла. Ему это не на руку.

Поэтому в такие моменты он особенно осторожен.

− Он тебя только в шахматы играть учил?

Илзе прикусил щеку изнутри, смотря придирчиво на доску. Выход был предельно очевиден, точнее он видел два развития событий, оба из которых вели к его победе, но важнее – на что она обидится меньше? Вопрос же его поставил в тупик.

− Еще учил манерам, но у него всегда было много дел.

Катарина недовольно нахмурилась и скрестила руки на груди. Видела, что Илзе сидел напряженный, понимала, что он ей врал и это очень злило. Катарина хотела знать о нем все, хотела верить, что он принадлежал всецело только ей. Потому что Илзе только ее и больше ничей! Неужели он ей не доверял? Они же любили друг друга, а любящие друг друга люди никогда ничего не скрывали и не врали.

− Ну и не говори, если не хочешь! – прикрикнула она и резко встала. Топнула ногой, поправила резким движением волосы, выпавшие из высокой прически. Вскинула обиженно подбородок и ушла, стуча каблуками. Илзе смотрел ей в след, потом на шахматную доску и сделал последний ход.

Шах и мат.

Все же он пошел быстрым путем. И Катарина обиделась. Он тяжело вздохнул, проведя ладонью по лицу. Как все сложно. Наверное, стоило бежать за ней и просить прощения, ведь она столько для него сделала, так заботилась, а Илзе поступал плохо. Вел себя неправильно. Катарина этого не заслуживала. Однако его все равно немного раздражало то, как отчаянно и настойчиво она лезла в его прошлое. Смысл? Он жил сейчас с ней и то, что происходило в прошлом больше не имело никакого значения.

В последнее время она нервная какая-то стала. Постоянно задавала странные вопросы, злилась, когда они не вместе. Катарина требовала все его свободное внимание себе, что уже немного беспокоило. Странное ощущение и почему-то очень знакомое.

Вздохнув тяжело, он все же встал и пошел на поиски Катарины. Перед ней следовало извиниться, ведь обиженная женщина хуже любого монстра.

***

Зевнув, он потянулся всем телом, ощущая приятную тяжесть в теле. Прохладный воздух трепетал волосы, вызывая мурашки на коже. Он дышал ароматами цветов и трав, радовался жужжанию пчел и лаю собак, которые гуляли неподалеку. Тишина и рядом никого не было. Особенно Катарины.

Конечно, тогда они помирились, потому что Катарина никогда на него долго не злилась. Однако осадок остался. Теперь она почти всегда рядом, приходила после ужина в его комнату, клала в шкаф свои вещи и требовала внимания. Они завтракали, обедали и ужинали вместе, всегда целовались и обнимались, потому что ей требовался тактильный контакт. Гуляли в саду, рассматривали картинки в книгах, пили чай, лежали в постели и все всегда вместе. В последние дни Катарина повадилась и в купальню ходить с ним.

Это уже не сильно беспокоило, но казалось чересчур. Иногда у него болела голова, появлялось странное ощущение, зудящее на коже. Хотелось побыть одному, слушать тишину и не чувствовать никого рядом с собой.

Как оказалось у Катарины и Господина было очень много общего.

− Милый, ты где? – крик Катарины он услышал даже здесь. И вздохнул тяжело, потому что прекрасно понимал, что она скоро будет здесь. Тишина и одиночество закончились, вместо них пришло привычное тепло и немного жесткий поцелуй. – Почему ты ушел? Мы же хотели вместе посмотреть книги.

Книги он уже не хотел смотреть, потому что картинки его не впечатляли. Читать он хотел бы научиться больше, но его здесь никто не учил. Илзе замечал, как коряво и нескладно читали остальные слуги и на фоне них чувствовал себя дураком. Катарина ситуацию не улучшала. Но, несмотря на свои мысли и выводы, Илзе улыбнулся ей и поцеловал, крепко прижав к себе.

− Извини, хотел немного погулять.

− Но почему ты не позвал меня с собой? – негодовала Катарина, сжимая его плечи до ноющей боли. – Мы бы могли вместе погулять, а потом пойти смотреть картинки. Мне няня сегодня принесла рисунки новых свадебных платьев.

Илзе удивился ее словам. Как он помнил, никто в особняке замуж не выходил. Зачем тогда платья? Не желая оставаться без информации, он осторожно спросил.

− Зачем смотреть свадебные платья?

− Как зачем? – Катарина задохнулась от возмущения и на шаг отошла от него. Посмотрела недовольно. – На нашей свадьбе я должна быть самая красивая! Я же тебе говорила. Самое лучшее, провести свадьбу в Серат, но я не могу столько ждать. Давай проведем ее в Мальбун, тоже хорошая и светлая дата. Осталось всего немного до конца осени.

Эта новость ему не понравилась. Очень не понравилась и испугала. Илзе не собирался жениться, он не планировал связывать свою жизнь с Катариной. Но все, как всегда, решили за него и это сильно расстраивало. Злило и пугало. Илзе улыбнулся через силу, позволил себя увести и терпел, рассматривал платья, слушал, как Катарина заливалась соловьем и рассказывала, что уже отправила письмо в ближайшую церковь. Слушал и понимал, что его вновь привязывали, надевали драгоценный ошейник, но теперь навсегда.

Этой же ночью, собрав в потрепанную сумку запасную одежду, украшения, нож и немного еды Илзе сбежал. Бежал так долго, что перед глазами все плыло, в легких горело, а ноги болели. Но он бежал, потому что понимал, что больше рабских ошейников на себе не потерпит, сколько бы драгоценных камней на них не было.

Вереск смотрел на старинный, но по-прежнему крепкий и яркий дворец, ощущая приятное чувство уюта. Да, теперь он был дома. Здесь и дышалось легче, небо казалось светлее и ему улыбались приветливо. Здороваться, правда, не подходили, натыкаясь на хмурого Алькора. Тот выглядел в стенах дворца, выложенного из светлых кирпичей, немного странно. Но на него лишь косились, вопросов не задавали, потому что в академию чужие никогда не приходили. Вереск невольно поднял голову, рассматривая прозрачный купол, по которому шла еле заметная радужная рябь – концентрированная магия. Такие купола использовали редко и пропускали только гостей или людей со способностями. Один купол скрывал академию от людских глаз и злобы, а второй туманом вился вокруг плачущих деревьев.

Дворец, когда-то принадлежащий Дайяну, одному из Древних, сохранил свое былое величие даже спустя столетия. Высокое и массивное, но вместе с тем светлое, с алыми башенками, каменными дорогами и клумбами, которые когда-то высаживала его супруга. Вереск влюбился в дворец с первого взгляда и сразу понял, что останется здесь. Несмотря ни на что.

Руку обожгло болью, а на открытом запястье остался алый отпечаток. Вереск насупился от неприятного жжения и посмотрел недовольно на хмурого Алькора.

− Не смотри так ни на кого! − заявил он и взяв за руку, потянул за собой. Вереск ничего не ответил, потому что уже не видел смысла, лишь отметил про себя, что ревность друга теперь распространялась еще и на неживые предметы.

Вздохнув тяжело, он все же сконцентрировался, поймал поток и направил его на обожженную кожу, исцеляя. Даже не запыхался и не напрягся. Под куполом воздух почти искрился от чистой энергии, которая так и просилась в руки, требовала преобразований. Вереск не напрягался, двигал пальцами, свободно перенаправлял и невольно улыбался этому ощущению могущества и свободы. Безнаказанности. В приюте такое не поощрялось.