Их здесь тоже недолюбливали. Наказывали, когда проявлялись силы или Вереск с Алькором вели себя как-то не так. Но не убивали и это радовало. Не делали это только потому, что смирились, боялись Алькора, да и находился их приют дальше всех. Папа их не контролировал, а рыцари бывали в этих местах редко.

Поэтому им ничего не угрожало, пока Алькор контролировал себя и не злился.

Вереск пискнул от страха, когда друг сжал его плечо и заставил посмотреть в глаза.

− Не переживай, дорогой. Обещаю, никакие монстры и Папы меня не убьют. Это будет трудно сделать.

***

Вереск скривился от ноющей боли в пальцах. Это немного отрезвило, отчего он непонимающе посмотрел на руки. Скривился, видя вокруг короткий ногтей бусинки крови и длинные пульсирующие ранки. Он сгрыз почти всю кожу вокруг ногтей от нервов и совсем не заметил этого. Что очень удивляло, ведь обычно такое поведение ему не присуще, да и боль теперь пульсировала, навязчиво преследовала его.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вздохнув, он облизнул пальцы, ощущая отвратительный привкус крови и грязи на языке. Но кровь вновь выступала, ранки наливались алым и еле заметной пульсацией. Ужасно. Вереск скривился от осознания, что эти ощущения будут преследовать его очень долго, потому что любая травяная настойка вызовет еще больше боли, а магии в приюте мало. Ее отпугивали кресты, да святая вода. Да и в этих местах не жили Древние.

Чужое присутствие Вереск почувствовал прежде, чем кто-то вошел в спальню. Он поднял голову, смотря на друга, которой выдохнул сквозь зубы, прижимаясь плечом к косяку двери. Осмотрелся по сторонам, кривясь недовольно от присутствия посторонних. Этих детей Алькор ненавидел, их присутствие и страх раздражали, особенно ночью. Только дыхание и тихое посапывание Вереска он переносил сносно и то, иногда будил, чтобы тот не шумел. Жаль, что им не выделили отдельную комнату, как делали это в других приютах. Настоятель недолюбливал магию, всегда косо смотрел на Вереска и наказывал его сам, но не отселял, держал их, потенциально опасных, рядом с другими.

Это разочаровывало. Порой Алькор думал о том, что следовало их немного припугнуть, показать свои силы. Однако он этого не делал, потому что Вереск расстроиться. Друг и сейчас уже расстроился, даже немного злился, смотря на него.

Алькор сделал последний рывок и подошел к кровати, ощущая тяжесть в теле и жалящую боль в спине. Его выпороли железной линейкой, вновь говоря о том, что ему следовало стать нормальным. Не использовать магию. Или делать это как Вереск. Но его прекрасный друг создавал, нежный цветочек, который никогда никому не причинял вреда, а он разрушал. Другая чаша весов. Другой человек, у которого была цель, шаг к которой лежал в сундучке.

Вереск посмотрел на Алькора, на его напряженное тело и отодвинулся, освобождая место. Удивленно вскинул бровь, смотря как друг неловко сел и уперся лбом ему в плечо.

− От тебя пахнет кровью, − тихо сказал он и потерся лбом о плечо Вереска, будто маленький щенок. Подобное проявление привязанности на людях было смущающим и дискомфортным. Алькор вдыхал, ощущал чужое тепло и медленно успокаивался. Чувствовал, как напряжение отпускало, а по коже скользили тонкие ручейки крови из ран.

Его не трогали, но сидели рядом и это радовало. Потому что он спалил любого сейчас, кто прикоснулся к нему. Даже Вереска. Скорее не спалил, а лишь немного обжог, но тогда друг обидится.

− От тебя воняет подвалом.

Алькор неловко вздрогнул, когда чужие пальцы коснулись спины и надавили на ранки. Это очень больно и неприятно. Вереск отдернул руку и нахмурился, когда услышал чужое фырканье.

Его бесило подобное поведение друга. С самого первого дня, с их первого знакомства. Их отношения тогда были совершенно другими и Алькора он избегал, как и все остальные. Лишь потом, через время и ссоры, они подружились.

Вереск вновь слизал кровь и медленно обернулся, смотря на дремлющего Алькора. В тайне он радовался, что интерес друга не зашел дальше короткого разговора о происходящем у гор. От него ожидалось совершенно другое поведение. Вереск не удивился, если б он отправился туда, к неожиданному и неизвестному монстру. А потом к дракону. У Вереска не очень хорошее предчувствие по этому поводу, но он ждал и ничего не говорил.

Слишком хорошо он знал своего друга. Если ему что-то запретить, то он, наоборот, пойдет и разрушит все, не оставив даже выжженые земли. Поэтому Вереск даже радовался, что приближался учебный год и Алькор концентрировал внимание на подготовке к испытанию.

Вздохнув, Вереск посмотрел на свои руки. Про академию он вспоминал все чаще, особенно сейчас, когда в мире неспокойно, когда рождались на глазах новые расы. Это немного пугало, особенно если учитывать описание этого монстра. Женщины, с длинными клыками и когтями, нечеловеческой силой. Которая ела неугодных и костями не давилась.

Неспокойно. Как же сейчас в мире неспокойно. Приближалось время нового призыва и, к сожалению, они оба попадали под него. Они оба будут в здравом уме и твердой памяти, когда по преданиям в мир придут новые знания, новые силы и автор, после которых все может измениться. Повторения истории с церковью и рыцарями ему не хотелось. Пусть Вереск и не помнил, как было до, но в книгах описывался мир при Древних и то, как произошел первый раскол. Они очень много потеряли. Теперь даже он был вне закона. Гонимый и ненавистный. Попадись Вереск кому-то злому и его могут спокойно отвести на костер. Ни за что.

Поэтому Вереск понимал ненависть Алькора к окружающему миру и порядку. Понимал, почему тот возвращался напряженный после каждого наказания и даже понимал причину наказаний. Дело было не только в его силах, но и характере. С другом сложно, выматывающе. Ты либо с ним, либо с остальными. Третьего не дано.

Поначалу это пугало. Сейчас же Вереск привык, да и чужая морозная энергия ощущалась родной. Они сдерживали друг друга и дополняли. Как те самые весы, которые стояли в холле академии. По ней Вереск скучал. Он надеялся, что Алькора поселят в его комнату, ведь Кайя умер, а его сестра точно не обладала никакими способностями. При мысли о девчонке ему на мгновенье стало не по себе. Все же она чувствовала что-то неладное пыталась узнать, спасти свою семью, а Вереск злился и отказывал. Может, если бы у него было другое поведение, все произошло иначе? Наверное нет, это уже его выдумки.

Но подобные мысли появлялись все чаше, съедали изнутри сомнением и виной. Вереск старался не думать об этом часто. Отвлекался. Он не виноват. Они не виноваты, потому что Кайю не знали и, что скрывать, даже не сильно горевали из-за его преждевременной кончины.

Герда смотрела на еще один отряд рыцарей, которые несли в руках окровавленные мечи и щиты, а не голову убитого монстра. Вновь вспыхнула надежда, что ее просто уничтожили и оставили там на съедение волкам, но угрюмое выражение лиц и тихое ворчание говорило об обратном. Потому что еще никто не убил Теру. Ранили. Запугивали и поджигали дом на рассвете, но не убили. Возвращалось всегда на одного меньше, из-за чего Герда думала, что они пугались за свою жизнь и бежали.

Сама она в лес больше не ходила и мачехе не позволяла. Туда вообще никто не ходил, потому что лес теперь запретная территория. Иногда мужики охотились в метре от границ, иногда им везло поймать какую-то дичь. Но их всегда гнал обратно сильный страх, хруст ветвей или шелест листвы.

Теру теперь боялись все. Ненавидело столько же, но никто не решался идти и отомстить. У сына старосты была недавно истерика, ведь он делил с ней одну постель. Герда не знала точно, но почему-то была уверена, что Тера порадовалась бы тому, что он рыдал долго и оправдывался в чужих глаза.

Их семью теперь ненавидели, дом обходили стороной и шептались за спиной. Почему проглядели? Но они даже не вспоминали о том, что сами недоглядели. Тоже пригрели змею на груди, потому что никто кроме нее ничего не видел. И это сильно удручало, потому что несправедливость Герда не любила больше, чем ощущение своей беспомощности.