Тера бежала из Ямы, от разгневанных людей в страхе и слабости.

Она вскинулась, когда рядом остановился кто-то тяжелый и в грохочущих доспехах. На подошедшего не смотрела − боялась, потому что уже видела поблескивающие в солнечном свете железные накладки на сапогах. Мужчина никуда не уходил, все также стоял напротив, поэтому девочка прокляла про себя этот день и свое желание выйти из храма, подняла медленно взгляд. Рыцарь красного креста, о чем говорили начищенные до блеска доспехи, острый клинок на бедре и алый, католический крест с вензелями на груди. Рыцарь придирчиво осматривал выложенные на сундуке минералы и пучки трав, которые она собрала вместе с сестрами вчера на закате.

Смотрел пристально, и девочка радовалась, что он не рассматривал ее саму. Поэтому она незаметно натянула капюшон серого балахона на лицо, отчего лаза и переносица оказались в тени. Если он заметит, то у нее будут большие проблемы, которые могут закончиться смертью. Поэтому девочка сидела тихо и даже дышала через раз, не смотрела на него, вообще делала вид, что она не живая и притворялась камнем.

Сестры с братьями наверняка отругают, когда узнают. Если узнают об этом. Может, некоторым будет смешно, ведь такое невезение не всем доставалось. Она выругалась про себя. О рыцарях красного креста давно никто не слышал, поговаривали, что они набирали новых добровольцев или уничтожали неверных на северной границе земель герцога Карнуэль, не решаясь заходить во владения лоз. Девочка видела их два раза в жизни и первое знакомство было не очень приятным. Тогда спас ее старший брат, который увел ее в храм и объяснил, почему рыцарей они избегали.

Несколько раз во время обучения она порывалась к Автору, но ее всегда останавливали братья или сестры, которые после нескольких попыток бегства брали в лес за едой или травами. Девочку обучали намного жестче и всегда следили, что ей не нравилось. Однако желание идти к Автору постепенно исчезало, как и вера в то, что он чем-то поможет. Ходили слухи, что он уже стар и не выполнял свои обязанности −это плохо сказывалось на мире.

Братья с сестрами не раз говорили о том, что будущее при Авторе виделось туманным и не самым приятным. Как-то раз ночью, одна из сестер говорила другой о том, что она видела процветание церкви и полное отречение от магии. Девочка сама этого не видела, но понимала, что если церковь доберется до короля, то магия станет запретной и тогда им всем будет плохо.

− Что за травы ты продаешь, девка?

И голос у него грубый, каркающий. Появилось желание осадить, что не девка она, но смолчала, потому что рыцаря боялась и своего имени уже, если честно, не помнила.

− Шалфей, мята, варук и стебли каркан, − как можно спокойнее ответила она, но голову не подняла и в глаза не посмотрела. К сожалению, глаза выдавали, их не следовало видеть постороннему человеку. Не рыцарю, который сейчас скептически смотрел на ее маленькое тело и травы с минералами.

− Дай два пучка. Вот деньги, отдай их своей непутевой мамаше, − сказал он и кинул в нее железные монеты. Девочка прикусила щеку изнутри, силясь не сорваться, медленно наклонилась и собрала монеты с земли. Пока рыцарь громко ржал, уходя с улицы, она смотрела на свои грязные руки и удивлялась. Как интересна человеческая душа, которая все придумала по разрозненным фактам. Неужели он действительно решил, что она дочь пьяницы, которая зарабатывала на чужую бутылку?

Нет. Дети таких родителей долго не жили. Их обычно под присмотром церкви забирали в приюты или продавали в рабство, смотря кто успеет первым. Церковь подобного не одобряла, но ничего не предпринимала, ведь Бог давал человеку лишь те испытания, которые он в силах вынести. Она посмотрела на минералы, которые остались на крышке сундука. Близился закат и ей следовало уйти сейчас, иначе братья с сестрами хватятся и до храма ей сложнее будет дойти.

Она убрала минералы в сундук, аккуратно раскладывая их на ткани. Закрыв замок, девочка отряхнула штанины шорт по колено, поправила балахон, скрывающий тело. Она привлекала внимание. Все смотрели на нее, кто-то со скукой, ведь люди знали о расположении рядом храма, другие с опаской. Ведь встреча с сестрой или братом их храма всегда к беде или большому, но туманному счастью. Если поначалу люди их выискивали, находили слабые места и почти молились, готовились отдать все за их внимание, то сейчас их сторонились.

Солнце опускалось медленно, что ей на руку. Потому что дорога видна хорошо и бары с трактирами еще не открылись, не было галдящих мужиков на улочках. Девочка купила в лавке последний, немного засохший хлеб, выбежала с улиц и замерла на границе каменных дорожек с рыхлой землей.

В лесу пахло по-другому и дышалось легче.

Когда она отошла как можно дальше от города, замерла на перепутье тропинок и скинула с головы капюшон. Темные кудри сразу же упали на лицо, щекоча кожу, лезли в глаза и касались шеи. Они отрасли, а пятая сестра ушла в путешествие, из-за чего волосы ее никто не обрезал.

Становилось все темнее, отчего появлялся странная и необъяснимая тревога перед лесом, его глубокими тенями, в которых прятались животные. А может не только они.

Она ускорила шаг, обходя все выпирающие корни и валуны. За спиной что-то хрустнуло. Потом еще раз и еще. Девочка в страхе обернулась, но ничего кроме теней и пушистых кустов с расцветающими ягодами не увидела. Однако воображение уже рисовало лязг доспехов и рыцаря, который с мечом наперевес шел на нее. От одной только мысли об этом внутри все леденело, а в голове билась лишь одна мысль – бежать. Девочка и побежала, надеясь, что до храма осталось совсем немного, потому что братья и сестры обязательно ее защитят.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Легкие горели и ноги заплетались, горло болело от частого, поверхностного дыхания. Она слышала, как ломались ветки и шелестела листва, слышала чужое дыхание и понимала, что не успеет. Неожиданно ноги подкосились, запутались в выпирающих из-под земли корнях, а подбородок с языком обожгло болью. От боли во всем теле, металлического привкуса во рту и звона в ушах, девочка какое-то время не понимала, что происходило и не видела ничего вокруг себя. Она замерла в ожидании, напряженная и испуганная неожиданной погоней, собственным страхом и тем, что сулила ей боль.

Сквозь белую пелену и шум в ушах пробились первые образы и тяжелое, прерывистое дыхание. Свое собственное. Девочка расслабилась и невольно улыбнулась, когда ничего не произошло. Медленно, неловко встала, сплевывая на землю сгусток слюны и крови, подобрала сундук с земли и тихо зашипела от пронзившей все тело острой боли. Скорее всего что-то внутри все же сломалось.

Оно накатило также внезапно, как и всегда. Оно оглушило, взорвалось под веками яркими всполохами и породило в душе смуту. Чувство грусти из-за того, что ничего от нее не зависело, ведь это первое правило их храма: не вмешиваться. Девочка дышала прерывисто и быстро, смотря на землю перед собой и пытаясь понять увиденное. Было ли это видение хорошим или плохим, она не знала. Но то, что оно несло скорые перемены знала наверняка.

− Это может плохо закончиться для нас всех. Нужно сказать сестрам.

Девочка вновь сплюнула кровь из прокусанного языка со слюной на землю и стремительно пошла к храму. Темнело.

Обратно в пустые комнаты с матрасами его вернули быстро. Вновь застегнули ошейник и приковали к холодной, влажной стене, от которого по телу бежали мурашки. К нему относились плохо, посматривали недобро и не подползали, не общались. Игнорировали. Подобное поведение Илзе не удивляло, ведь рабы всегда были за себя и с охотой подставляли других, чтобы выкроить место под солнцем. Его теперь недолюбливали еще сильнее, потому что никогда Господин не выделял кого-то так явно, не селил в гостевые комнаты со всеми удобствами на несколько дней.