Если они долго не ели, то появлялись странные особенности. Они спали дольше и глубоко, ничего больше не снилось, кожа холодела день ото дня и движения замедлялись. Тера видела, как спали Зарина с остальными, их сон больше похож на кому или смерть, слишком бледные, почти не двигающиеся, дыхание поверхностное и нечастое, словно его совсем не было.

Неприятно, необъяснимо и настораживающе.

− Я хочу есть.

На грани слышимости, немного стыдливо. Тера не уверена, были ли эти слова правдой или порождением воображения. Когда она посмотрела на Зарину, то ничего не увидела, лишь спокойное, скучающее выражение лица и еле заметная улыбка. Заметив чужое внимание, она убрала волосы за ухо, пробормотала извинения, что у нее много дел и ушла.

Сбежала.

Тера поняла это так ясно, что невольно усмехнулась. Голод доставлял лишние проблемы им всем. Она не винила Зарину за эти желания, потому что сама с ними боролась, просыпалась и засыпала с постоянным голодом и ощущением беспомощности. Потому что страшно идти через лес, отвратительна сама мысль об убийстве в полном сознании. Но по-другому, наверное, уже не получалось.

Они все мучались. Тера слышала, как Лаки жаловался матери, плакала за пределами дома, а та успокаивала. Не понимала, почему они, будучи старше, опытнее и бесстрашнее, следовали ее словам, прислушивались и без ее разрешения ничего не делали. Словно дети, которые не отходили от матери, не делали ничего без ее ведома то ли из уважения, то ли от страха. Испытывали ли они страх или уважение Тера не знала, не верила, что такие сильные чувства возникли бы за короткое время.

Почему вы такие беспомощные в своем стремлении мне угодить?

Раздражало. Ее раздражала ответственность, которую они взваливали на ее плечи. Тера не тот человек, которому следовало бы доверять хоть что-то, особенно жизнь. Тряхнув головой, недовольно посмотрела на подошедшего Мино. Тот заскулил тихо, посмотрел на нее преданно и поднырнул под руку, напрашиваясь на ласку. Он тоже ее немного волновал, особенно их странные отношения с Лаки. Обычно Мино к себе никого не подпускал, не играл так радостно.

Погладив его между ушей, вновь чувствуя холод и легкую влажность. Ее мальчик, который радостно вилял хвостом, смотрел преданно. Почему все так сложно? Слишком много проблем, надежд и ненужной ответственности. Когда все стало так сложно? Непривычно.

Тера посмотрела на дом, в окнах которого ходила Октавия с Зариной, о чем-то тихо переговариваясь. Ветер трепал волосы Теры, кидал в нее листья и тонкие ветки, доносил приятный, терпкий аромат мяса. Во рту скопилась слюна, в голове вновь возникли образы живых, сокращающихся мышц на ладонях. Вспомнила радость, почти ощутимое счастье, когда зубы впивались в чужую плоть, тепло разливались по телу, оседая в желудке.

Тряхнув головой, Тера встала. Махнув рукой, подзывая Мино, медленно направилась в лес, ощущая холодный ветер, бьющий в лицо. Чем дальше они заходили, тем гуще вставали деревья, изо рта вырывался белесый пар. Холод внутри почти такой же, как снаружи, краем глаза Тера видела иней на кронах и листьях деревьев, тающий на глазах.

Выдохнув прерывисто, она остановилась, словно натолкнулась на стену. Посмотрела на дома между близко стоящими деревьями, маленькие пятна людей, которые жили спокойно. Словно ничего между ними не происходило и это расстраивало. Почему они злились на нее, нападали и ненавидели? Лучше бы они забыли друг про друга, чем продолжали бессмысленную войну. Тера от них так устала.

Выдохнув прерывисто, она поправила рукава, смотря на дома настороженно. Страх возвращался. Тера опасалась их, потому что помнила ненависть, злость и острые вилы, их крики. Еще чуть-чуть и они б убили ее, по-настоящему и скорее всего уже навсегда. Мысль о смерти, окончательной смерти, пугала ее больше всего, потому что терять свой шанс Тера не хотела. Слишком молода она для этого.

Вновь умирать очень не хотелось.

Сжав руки в кулаки, она все же сделала шаг вперед и вновь замерла, заметив массивного, но не упитанного мужика с топором и кроликами. Охотник. У самой кромки леса. Пахло от него потом, землей и мускусом, почти как от того, самого первого. Она почти слышала биение его сердца, спокойное дыхание. Рот наполнялся слюной. Мино рядом сидел молча, но смотрел на человека также пристально, готовый к нападению.

Мужик остановился, выдохнул длинно. Скорее всего устал. Тера не двигалась, лишь следя за ним. Увиденное радовало. Его хватит на троих, скорее всего еще что-то останется. От этой мысли внутри потянуло, руки мелко задрожали. Она пошла. Медленно, прислушиваясь к каждому своему шагу. Он не замечал, смотрел на деревню, открывая ей свою спину. Беззащитный, наивный и глупый. От голода сводило скулы, болел живот, от запаха кружилась голова и Тера подходила осторожно, опасаясь спугнуть.

Заметили ее слишком поздно. В страхе, почти ужасе, бледный мужчина махнул рукой с топором, но промахнулся. Посмотрел ей в глаза, забывая все предостережения, и пропал.

− Пойдем со мной.

Смотря ему в глаза, Тера говорила уверенно, загоняя страх вглубь себя. Сейчас ему не место. То, что все получилось, она поняла сразу по ровному дыханию, взгляду, который следил за ней и более спокойным движением. Не прерывая зрительный контакт, он опустил топор и подошел ближе, словно завороженный. Медленно и очень осторожно, опасаясь спугнуть, Тера повернулась, смотря на него. Мужчина пошел следом.

У твоей смерти, белые глаза.

Он дурак.

Самый настоящий, непроходимый идиот. Потому что умные люди не совершали такие глупые поступки, навеянные страхом. Поспешностью. Он слишком поспешил, ослепленный паникой и нехорошими мыслями. Верил, что она с ним так не поступила бы. Катарина его слишком любила, прислушивалась, смотрела влюбленно и никогда не перечила, заботилась, обеспечивала, считала его центром своего мира. Она бы не сделала такого, не стала как Господин. Нет, точно не стала, потому что для Господина Илзе был одним из многих, а для Катарины единственным. Но ее слова, поспешность действий − напугали.

Илзе не планировал жениться. Он не представлял свою жизнь с Катариной и не хотел быть отцом ее детей. Ему вообще претила мысль о семье и детях. Может, потому что он не знал настоящей семьи, может, потому что все еще не насытился дарованной свободой. Сбежал. Поспешно, не взяв с собой вещи и деньги, прихватив лишь несколько украшений и хлеб. Не подумал о последствиях и сейчас ехал в очередной повозке, на этот раз не с тканями, а жестким и вонючим сеном.

Ехал и злился на себя за побег. И чего ему стоило небольшое ожидание? Не заперла бы она его, точно не заперла. Наверняка он нашел бы правильные слова, попросил немного времени, возможности узнать друг друга лучше. Но он поспешил, испугался.

И все потерял.

Теперь не было мягкой кровати, постоянной еды, хорошей одежды, книг, тепла и спокойствия. Все это он потерял в тот момент, когда убежал, испугавшись рабства. То, о чем мечтал ночами, не признаваясь в этом даже себе, боясь, Илзе потерял так просто и быстро. Нет, Катарина бы его простила, приняла назад, но будут ли их отношения такими же? Скорее всего нет. Илзе предполагал, что стало бы только хуже и вместо украшений ему подарили бы золотой ошейник с драгоценными камнями.

Проблема заключалась еще и в нем самом. Никто не знал, что он выжил. Если он случайно встретит Господина или его знакомых? Илзе многих знал и многие знали его в лицо, поэтому они наверняка возьмут его себе, как бесправного или отдадут Господину. Оба варианта ему не нравились. Вновь становится рабом ему не хотелось.

Поэтому Илзе самый настоящий дурак и теперь бежал как можно дальше от земель Господина и леди Катарины. Скрывал лицо, продавал украшения, когда требовались деньги и вновь ездил. Вермелло стал его третьим городом, где Илзе сразу же сел в повозку и уехал. Конечно, ему хотелось бы посетить свой старый дом, проверить, жива ли еще мать. Но это слишком рискованно, да и по матери он не скучал.