Была ли у него свобода сейчас? Илзе не уверен, хоть и гнал от себя эти мысли. Потому что от них становилось грустно и неуютно. Все чаще появлялось ощущение тяжести на шее, появлялись покраснения. Он гнал от себя это, но все равно невольно замечал и мирился. Выбора не было. Был ли Илзе счастлив? Совсем нет. Хотя нужды больше не испытывал и теперь жили для него, а не он для кого-то.

Слишком странно и непонятно.

У Господина было все намного проще и понятнее. Он раб, существовал лишь для удовлетворения Господина, его потребностей и желаний. За ним ухаживали, иногда наказывали за неповиновение, но далеко не отпускали. Господин по-своему, очень странно и иногда неправильно заботился о нем. Здесь же Илзе не понимал, кем являлся, кто они с Катариной и зачем его вообще оставили в живых.

Стыдно признавать, но иногда Илзе скучал привычной жизни раба.

Но возвращаться туда все же не хотел.

Набрав в легкие свежий воздух, он невольно улыбнулся. Спокойствие. Очень хорошо. Рядом пролетела бабочка, за ней еще одна. Илзе смотрел, как они кружили вокруг друг друга, полетали и сели на маленькие белоснежные розы, еще не до конца распустившиеся. Эти розы Илзе тоже любил намного больше обычных, потому что кустовых всегда много, и они маленькие, нежные, пышные. В саду Господина тоже росли нежно-розовые кустовые розы.

Он невольно усмехнулся. Катарина с Господином все же слишком похожи.

Позади послышались мягкие шаги, а потом кто-то положил руки ему на плечи. Мягко. Пальцы сжали плечи, переместились на грудь и прижали к себе. Илзе широко улыбнулся, смотря на Катарину за спиной. Она тоже улыбнулась, но сонно.

− Опять рано проснулся, − недовольно буркнула она и зевнула. Выдохнула длинно, зарываясь носом в его волосы. – От тебя как всегда вкусно пахнет. Пойдем кушать.

− Доброе утро, − сказал он и поцеловал ее в щеку, от чего та заалела. Катарина улыбнулась ему счастливо и сжала сильнее.

***

− Я так устала, − недовольно протянула Катарина и, обняв его руку, прижалась плотно. Так плотно, что стало душно и невольно захотелось отступить. Однако Илзе остался на месте и лишь улыбнулся ей, погладил по щеке свободной рукой. Она улыбнулась ему смущенно, поцеловала коротко, приподнявшись на носочках, и положила голову на плечо.

− Что случилось?

− Устала. Надоела мне няня, очень. Пристает, говорит, что нужно учиться. Только об этом и говорит, да еще и на нескольких языках! Книги сложные заставляет читать и из библиотеки не выпускает, пока я все страны и политическую обстановку в них не назову. Не хочу.

Она жаловалась ему, говоря то очень громко, всплескивая руками в негодовании, то почти шептала, прижимаясь ближе. Целовала шею, терлась носом и улыбалась, когда Илзе обнимал ее в ответ, тоже целовал и гладил по спине и талии. От этих движений Катарина медленно успокаивалась, не говорила больше про няню плохо, лишь сетовала на то, что знание языков, географии и истории ей не понадобятся.

− Дорогая, учиться важно. Так ты станешь достойной женой, образованной женщиной и прекрасным собеседником.

Он говорил уверенно и ласково, вспоминая свои нечастые выходы в свет. Женщины, много знающие и правда пользовались популярностью. Умных уважали и боялись, хотя многие не воспринимали всерьез. Господин долгое время общался с двумя такими женщинами, поддерживал с ними дружеские отношения и никогда не тянул в постель, несколько раз приглашал в кабинет и даже предлагал своих рабов. Высшая степень доверия для него. Поэтому Илзе знал о том, что Катарине бы учиться, а не с ним гулять. Но сама она была другого мнения.

На его слова она недовольно насупилась и укусила в отместку. Катарина оказалась с ним не согласна, поэтому сжимала руку крепко, недовольно сопела, но ничего не говорила. Потому что не знала аргументов, хоть и понимала справедливость его слов. Он всегда говорил правильные и нужные вещи. Катарина ему верила, но учиться не хотела.

Недовольно выдохнув, Катарина улыбнулась через силу.

− Пошли погуляем по саду. Я знаю, тебе там нравиться.

Они вышли из особняка и пошли по узким дорожкам вдоль кустов и клумб. Илзе смотрел по сторонам, улыбался слабо, рассматривая кустовые розы. Что-то в них все же было. Притягательное и завораживающее, особенно когда рядом находились раскрывшиеся и еще спящие бутоны. Единственное постоянное в его жизни и мире.

Пока появлялись новые расы и предсказания, кустовые розы спокойно росли, цвели и отцветали. В его жизни была Катарина, которая смотрела влюбленно, обустроенный особняк и хорошая еда. Хорошая жизнь начиналась, но радости от этого он не чувствовал. Потому что изменения его тоже нервировали. Илзе слышал от Папы, что медленно церковь сдавала позиции, но сейчас, наверняка туда многие люди ходили. Потому что всех приучили к этому. Когда происходило что-то неизвестное и пугающее, люди направлялись в единственный оплот спокойствия, молились Богу и просили его уберечь, покупали серебряные кресты, свечи и святую воду.

К сожалению, Илзе никогда не верил в Бога и церковь не посещал, поэтому успокоение пока не находил.

− Как я люблю это время. Только ты и я, − довольно выдохнула Катарина и прикрыла глаза. В последнее время она выглядела неприлично довольной. – Пойдем в беседку? Туда и чай скоро принесут.

Илзе в ответ кивнул и, поцеловал подставленную щеку, последовал к деревянной беседке. Ее он тоже любил, потому что кроме удобных диванчиков там стоял стол для еды и для шахмат. Иногда, когда ему очень хотелось быть одному, Илзе приходил сюда и сидел, пока не приходила Катарина или слуга, говорящий о том, что леди его искала. В такие моменты он сразу уходил, но сейчас, собирался сидеть так долго, как мог. У Катарины уже закончились занятия, а если что-то нужно, то няня точно найдет.

Улыбнувшись, он посмотрел на высокую белоснежную беседку, в окружении клумб с гортензиями. Подал руку Катарине, когда та поднималась по короткой лестнице, сам поднялся и сел рядом с ней на диванчик. Выдохнул прерывисто, когда она села рядом, прикоснувшись своим коленом с его. Как всегда близко. Чай принесли быстро. Катарина разлила его и вновь посетовала на злую няню, на то, что ей шили не такие платья, то и дело уточняла, как она выглядела, поправляла волосы и лукаво улыбалась. Он улыбался ей в ответ, уверял в том, что никого красивее в жизни не видел, отвечал на поцелуи.

− Может, сыграем в шахматы? – спросила неожиданно Катарина и кивнула в сторону шахматного стола.

− О, это замечательная идея! Я буду играть черными, − образовался он и пересел на другой диван. Катарина недовольно насупилась, но медленно встала и села напротив него, разглаживая складки на подоле. Достала шахматные фигурки и расставила свои, то же сделал и Илзе.

Илзе любил шахматы. Это одно из немногих, чему его учил Господин. Сейчас он понимал, что делалось это лишь для того, чтобы на балах раб не выглядел глупцом. Шахматы воспитывали сосредоточенность, терпение и умение видеть ситуацию наперед. Илзе и правда видел, как мужчины и женщины уединялись за шахматными столами и во время партии обсуждали дела. Иногда ему счастливилось присутствовать в такие моменты. Поэтому да, он был в этом хорош.

Поэтому спокойно улыбался, переставлял пешки, наблюдая за ликованием на лице Катарины. Она совсем не умела держать лицо. Уже считала себя победителем, даже не подозревая, что Илзе жертвовал пешками для достижения цели. Усыпление бдительности, создание ситуации успеха и медленное наступление. Когда он съел коня, Катарина напряглась, когда оказался в непозволительной близости к королю и королеве – насупилась.

Вздрогнул, когда к его колену прикоснулось чужое. Посмотрел на нее и заметил лукавую улыбку, а к его колену прижалась уже стопа. Катарина с ним заигрывала, отвлекала, но Илзе наученный. Его ум оставался холодным даже в таких ситуациях благодаря долгим тренировкам Господина. Поэтому он лишь усмехнулся и сделал ход конем. Она надавила стопой на его ногу, раздвигая, надавила на внутреннюю часть ляжки.