Из окна они выглядели как идеальная семья. Трия месила тесто для пирогов с курятиной и иногда заигрывала с Айасель, отец тоже сидел на кухне и рассказывал жене что-то приглушенно. Герда еще раз их пристально осмотрела и выдохнула прерывисто, еле сдерживая слезы. С ними все хорошо. Они даже казались радостными. Подойдя чуть ближе, Герда хотела окликнуть их, но слова застряли в горле колючим комом.

Тера.

Она сидела спокойно в другом конце стола и перебирала малину. Скорее всего не слушала отца, на дочь внимание тоже не обращала и на слова Трии заторможено кивала, без понимания смысла. Теперь Герда видела. Неестественную серость кожи, волосы, которые не росли, а оставались все той же длины, и сердце у нее билось слишком медленно, словно нехотя. Вспомнила, что та ничего не знала об их мире, что она не спала почти, что при родах было мало крови и ела она в основном мясо.

– Дорогой, может, стоит еще раз посмотреть в шахтах? Кайя может быть в беде. Ты сам говорил, что под камнями ничего не было. Может, его вообще увезли и продали?

Трия говорила уверенно и кривилась, словно от зубной боли. Волновалась. Она и правда волновалась о Кайе, тогда почему не поддерживала ее? Почему каждый раз убеждали ее в том, что брат умер? Герда прижалась спиной к неровной стене и аккуратно выглянула, вслушиваясь в каждое слово, следя за всеми людьми, сидящими на кухне. От нее не укрылось, как отец поджал губы, украдкой стирая слезы, а Тера недовольно скривилась.

– Извини, я постоянно забываю об этом. Да, нужно поговорить со старостой, – устало ответил он и отодвинул от себя миску с мелкими кусочками курицы в травах.

– Зачем беспокоить людей? – спокойный голос Теры ее напугал. Она улыбнулась сдержанно и посмотрела пристально на Трию и отца. – Вы ведь говорили, что волки по Яме бегают. Они, наверное, и в пещеру забежали. Вы же видели, что на траве кровь. Да и у вас, Трия, много забот. Девочек воспитывать нужно.

Герда смотрела и не верила своим глазам. Отец смотрел на Теру, словно на ожившее божество, внимал каждому ее слову и кивал заторможено. Герда резко посмотрела на Трию и тихо, на грани слышимости всхлипнула. Они слушали Теру, кивали в знак согласия, а та говорила так уверенно, так проникновенно, что Герда почувствовала привычное спокойствие. Но это ощущение быстро прошло, слетело, как пыль или морок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тера выглядела спокойно и говорила так проникновенно. Словно сирены из маминых сказок, те самые русалки, живущие в море. И глаза у нее чуть светились, словно две полные луны на ночном небе.

– Да, думаю ты права, – медленно и неуверенно ответила Трия.

Ее слова ввергли Герду в шок. В надежде она посмотрела на отца, но и тот был согласен. Смотрел перед собой безучастно, дышал медленно и крупно вздрогнул, когда Айасель на столе захныкала. Морок спал, но больше они эту тему не поднимали. Говорили о чем-то другом, словно не было тех слов, не было страха и подозрений. Словно Кайя умер, а Тера оказалась права.

Несправедливо.

Герда сползла по стене и села на землю, не сдерживая слезы. Теперь понятно, почему они не говорили про брата. Понятно, как Тера так долго жила у них. Понятно, почему Герда ненавидела ее. Потому что Тера их околдовывала, как змея, она гипнотизировала, внушала свою правду и медленно убивала память о них. О матери и брате.

Что делать?

Герда не знала. Она даже не представляла, как поступить. Опасно. Ее знание могло обернуться полным забвением или смертью. Сколько таких разговоров было у нее? Сколько воспоминаний стерлось, смазалось благодаря Тере? Наверное, очень много. Герда не знала. С простыми подозрениями и страхами ей некуда идти. Никто не поймет, не поверит.

Тогда нужно искать доказательства.

***

Герда укачивала Айасель, пристально рассматривая ее. Те же голубые глаза, светлая кожа с легким румянцем, темный хохолок и широкая, беззубая улыбка. Малышка выглядела живой и похожей на нерадивого отца, который сейчас одаривал знаками внимания одну из красавиц Ямы. А еще у нее заполошно билось маленькое сердечко, когда рядом кто-то кричал. Герда чувствовала это раскрытой ладонью.

Малышку она возненавидеть не смогла. Злилась, искала знакомые черты, пренебрегала, раздражалась, но не ненавидела. Потому что Айасель не виновата в том, что Тера монстр. Не виновата, но Герда все равно ее теперь недолюбливала и сейчас отворачивалась, кривилась, чтобы остальные не видели.

Еще она пристально следила за Терой. Сэм с ней не разговаривал, занимался поисками отца и его похоронами, точнее установлением могильной плиты. Герда и сама не стремилась сейчас встречаться с ним. Все время уходило на Айасель и Теру. Трия была счастлива, она улыбалась широко и рассказывала падчерице истории из своей жизни, показывала рецепты.

Первое, что заметила Герда − Тера всегда сидела на улице или на крыльце. Всегда так сидела, словно стремилась избежать их присутствия, не хотела быть рядом. Поэтому уходила в лес, гуляла много или сидела неподвижно часами под деревом. Герда не знала, то ли гостья просто избегала их, то ли так познавала мир.

Второе, что она заметила − Тера редко говорила. Тера не разговаривала с ними, да и с другими тоже. Всегда молчала, смотрела спокойно и кивала в знак согласия. Даже когда ей задавали вопрос.

Третье − Тера сильная. Намного сильнее ее отца и многих других мужиков. Герда случайно заметила это. Когда выливала грязную воду на свежую и колкую траву, увидела Теру с двумя ведрами воды. Это настолько поразило, что она отошла в сторону, все еще пристально наблюдая. У Теры не было пота, дышала спокойно и руки не напрягала, словно она несла корзинку с травами, а не несколько литров воды. Герда с отцом вдвоем порой одно ведро еле доносили. А тут два. Еще раз она видела, как Тера рубила дрова, даже не запыхавшись, как носила большие связки на задний дров.

Все это ее настораживало, но было лишь наблюдением.

Герда теперь всегда спала ночью чутко, наблюдала издалека, но так, чтобы не заметили. Хотя Тера все равно что-то заподозрила, потому что клала руку ей на голову чаще, трепала по волосам, говорила спокойно. В такие моменты чувство спокойствия, понимание отсутствия проблем и тревог, усиливалось. Оно захватывало с головой, и Герда забывала обо всем. Смотрела преданно, подставлялась под прикосновения и была уверена, что если Тера о чем-то попросит, то Герда выполнит.

Еще одна странность, которую Герда заметила, так это новые сорочки. Тера всегда ложилась спать в сорочке, которую ей сшила Трия. Просыпалась тоже в ней, когда не ходила за водой с рассветом. Тогда Тера весь день ходила в платье и засыпала в платье. Уставшая. Поначалу Герда не придавала этому значения, но сейчас вспоминала. И правда, несколько раз та просыпалась раньше и ходила в платье несколько дней, говоря, что сорочка ощущалась неприятно или расходилась по шву. Первую сорочку пустили на тряпки из-за того, что та не отстирывалась от крови. На второй появились странные заплатки, которые скорее всего скрывали алые разводы. Третью и самую последнюю Тера случайно потеряла в реке. Так она сказала Трии, но Герда уже этому не верила.

Значит сорочка что-то хранила или была выброшена поблизости.

Тогда Герда стала искать. Первой ее странное поведения заметила Трия.

– Милая, ты что делаешь? – обеспокоенно спросила она, осматривая падчерицу, которая сейчас стирала с себя земляные разводы. Герда посмотрела на нее, вытерла пот со лба, оставляя на лбу длинный грязный след.

– Помогаю в огороде. Скоро ведь сладкий картофель созреет.

– Оу, спасибо дорогая, я как раз хотела этим заняться.

Если Трия и была удивлена, то не показывала это сильно. У нее и так забот хватало. Тера же выглядела недовольной, потому что обязанность следить за ребенком переходила к ней, но молчала. Лишь смотрела на Айасель с неприкрытым презрением и не прикасалась, накрывала одеяльцем порывисто.