Тера промолчала, потому что не знала, что отвечать в таких ситуациях, а Трия не обратила на это внимание. Она уже привыкла к молчаливости и отстраненности этой Теры, которая беспрекословно выполняла все поручения, но большую часть времени сидела в комнате или на крыльце. Смотрела, слушала и терла тонкий шрам на запястье.
Скорее всего этим она и раздражала Герду, которая очень волновалась. Беспокоилась за брата так сильно, что днями пропадала, а ночами спала не просыпаясь. К Трии уже подходили женщины, просили утихомирить падчерицу, которая надоедала своим постоянным присутствием, зазывала их детей и мужей отправляться на поиски пропавшего мальчика, когда его уже искали так, как могли.
Тера прикрыла глаза и невольно прислушалась к происходящему вокруг. Тихо напевал ветер, пришедший с каменной гряды, гор, в которых жили драконы, шуршали листья и вдалеке резвились, кричали дети. Так странно, они не беспокоились о нахождении рядом опасных существ, которые извергали пламя в небо или рычали. Когда кто-то первый раз зарычал, отчего задрожали стены и пол, Тера испугалась. Потом она долгое время смотрела на высокие, острые пики гор и впервые долго говорила, расспрашивала и получала краткие ответы и непонимание. Тогда Трия впервые поверила, что их гостья ничего не помнила и успокоилась. Словно это сняло все обвинения и подозрения со странной беловолосой Теры, чему та очень радовалась.
Герда с отцом вернулись вечером. Все в саже и пыли, они закатили глаза на разгневанные реплики Трии и направились к бочке. Смыли с себя грязь, бросили одежду в угол кухни и сели рядом с камином.
– Мужики говорят, что не видели его. Кайя как сквозь землю провалился. А вдруг с ним случилось что-то страшное? – сокрушенно бормотал мужчина и в конце концов вцепился в свои короткие черные волосы и застыл. На него было жалко смотреть, впрочем, как и слушать эти слова каждый вечер.
– Дорогой, ну не мог Кайя далеко уйти. Не переживай, скоро мы его найдем в целости и сохранности.
Трия быстро и коротко поцеловала супруга в щеку и поставила перед ним тарелку с бараниной и картошкой. Герда с отцом тихо переговаривались, обсуждая пропажу Кайя и варианты, где он может быть сейчас, Трия их внимательно слушала и иногда взволновано прикладывала ладонь ко рту. Они волновались, боялись за Кайю, который пропал несколько дней назад, и никто его не видел, не слышал. Словно он исчез в один момент и не появлялся, не оставил после себя ничего.
Тера на это внимания не обращала, лишь жевала пресную, безвкусную говядину. Хотя она все же кривила душой, потому что говядина имела вкус специй, чего-то противного, словно не мясо ела, а водоросли. Противная еда, которая притупляла чувство голода, но не удовлетворяла его. Благо есть она хотела не сильно, иначе были бы проблемы.
На нее и так странно смотрели.
– Никто не видел его с той ночи, – тихий голос Герды вывел Теру из задумчивости. она проглотила говядину и немного скривилась от резкого запаха специй и трав, посмотрела на девочку исподлобья. – К тому же у него нет друзей тут, у кого можно спрятаться. Не представляю, куда побежал Кайя рано утром. На кладбище его точно нет, как и на полянах с травами. Люди молчат.
– Может, он ушел в лес или потерялся в шахтах? – тихо поинтересовалась Тера и невольно передернула плечами, когда почувствовала на себе чужие взгляды. Это было неприятно и очень странно, однако Тера все же подняла взгляд и посмотрела им в глаза. – Ему же нужны минералы? Скорее всего он пошел туда, когда никого не было и случился обвал. Посмотрите там.
– Скорее всего ты права, – немного заторможено ответил мужчина, опустил взгляд на свою пустую тарелку и кивнул чему-то.
– Или же, он отправился к знакомым из академии.
После ее слов Герда улыбнулась широко и со звоном опустила ложку на тарелку. Выглядела она немного пугающе, как Трия перед приходом важных гостей. А еще от нее пахло слишком ярко, приторно-сладко. Ее аромат давил, удавкой закручивался на шее и оседал на зыке привкусом земляники. Холод в желудке усилился, причиняя дискомфорт.
– Ты права! Когда приедут торговцы, я попрошу у них сквозное зеркало. Кайя рассказывал о каком-то природном маге и девчонке с рыжими рогами. Они могут что-то знать.
***
Торговцы приехали через несколько дней. К счастью, Тера не застала этого момента, стояла у мелкой речушки в лесу и смотрела на свое отражение. Ее лицо терялось в мелких камешках и глине, черты расплывались и немного дрожали, а глаза превращались в щелки или наоборот, полностью терялись на бескровном теле. Порой она сама пугалась своего отражения, поэтому не смотрела в мутное зеркало, собственное отражение в бочке, не слушала, что о ней говорили другие люди.
Сейчас ей тоже было некомфортно. Тера была белой вороной, которую опасались. Скорее всего Освальд добился своего: избавился от нее и протестировал свое лекарство. Надругался. Стерев холодными ладонями горькие слезы, она кинула мокрые платки в корзину и пошла обратно. Даже сейчас он отравлял ей жизнь и наступал на пятки, контролировал мысли и эмоции.
Наверняка Освальд был бы рад этому.
Воспоминания все еще накатывали, приносили с собой боль душевную и физическую, потому что тело помнило. Это было отвратительно, потому что даже короткая дремота превращалась в постоянную экзекуцию. Вновь вернулась ноющая головная боль, ломота в теле и раздражительность. Больше всего ее злила Герда, которая постоянно говорила о своем пропавшем брате. Брате, которого больше не существовало в этом мире.
– Дорогая, развесишь?
Тера посмотрела на неприлично довольную Трию, которая вновь пекла пироги и изредка выглядывала из окна, и кивнула. Такие бельевые веревки она видела лишь один раз в детстве, когда проезжала с родителями мимо маленьких домиков, в которых жили такие же люди, как их старая гувернантка. Та пожилая пара тоже вешала белье на веревку, цепляла его яркими прищепками и смеялись, когда в их ногах бегала собака.
Наверное, Мино единственный, по кому она очень скучала.
Помотав головой, Тера повесила последний цветастый платок и прикрепила его массивной деревянной прищепкой. От прошлого у нее остались лишь блеклые воспоминания и шрамы, не следовало в новой жизни вспоминать плохое. Трудностей ей и так хватало.
– Хозяйка, свободная койка есть?
От резкого крика Тера невольно вздрогнула и замерла на месте. Выходить из-за дома ей расхотелось, поэтому она заинтересованно рассматривала огород. Приближалось время сбора картошки и других овощей.
– Нет, дорогие, но есть еда. Вы сходите в дом старосты, там вам наверняка помогут.
Слова Трии ее успокоили. Тера не хотела видеться с новыми людьми, пусть и понимала, что этого не избежать. Поэтому, постояв немного на месте, она подошла к крыльцу, оставила пустую корзину и села в дверях.
Странный, очень странный мир.
О таких мирах она читала лишь в детстве и то, читала в основном старая гувернантка или Лотти. Сестра любила сказки про драконов, рыцарей и принцесс, в то время как Тера слушала это в пол уха и засматривалась на романы современников. Сейчас же она немного жалела, потому что, оказавшись в таких условиях, не понимала правила игры. Кто она была в этом месте? Что это за место? Откуда в нем магия и что она из себя представляла?
Слишком много вопросов и очень мало ответов. Некоторые моменты проясняла ей Трия, но и та знала не многое. Знала лишь, что драконов немного, и они очень древние, а откуда они прилетели лишь еще одна загадка без ответа. Говорила, что магии нет, как и магов, были лишь люди, которые чувствовали потоки и переправляли их в другие области. Какие именно области Трия тоже не сказала, как и при вопросе о странных звуках из ущелья посоветовала спросить обо всем Кайю, когда тот вернется.
Однако этот мальчик со сладкой кровью и чуть вязкой плотью не вернется.
Тера сидела на крыльце и рассматривала прохожих в длинных платьях, маленьких детей, которые резвились и играли с собаками, курами и козами, в то время как их родители убирались, доили коров или разговаривали. Это было настолько дико и странно, что первое время Тера не выходила из дома, сторонясь всех. Сейчас же это по-прежнему было странно, как и то, что все приходилось делать самой и мыться в лохани на заднем дворе, спрятавшись да простыни на бельевой веревке. Но она привыкла. Это была та реальность, в которой приходилось жить.
