Виола побледнела. Я поняла, что она ничего не знала.

– Элли, я… Мне надо… – она шумно выдохнула и оставила меня одну.

Холодный ветерок снова подул по ногам, и я поняла, что не хочу здесь оставаться.

В темноте своей комнаты я размышляла о том, что, наверное, на месте Виолы я тоже чувствовала бы себя счастливой. Защищенной. Спокойной. В том месте, где нет страха, боли, унижения. Там, где есть теплая еда на столе, уютный плед, мягкое кресло с книгой. Где после смерти супруга я могла бы снова выйти замуж или просто жить своей одинокой жизнью, читать книги в холодной библиотеке, укрывшись пледом и попивая сладкий чай.

Утро снова встретило плотным завтраком, после которого Виола вновь пошла в парк. Я хотела пойти с ней, но потом вспомнила, что не написала письма, и сказала, что догоню ее.

Прошла в малую гостиную, подошла к секретеру, открыла полку. Достала чернильницу и перо, потянулась за бумагой, но вместо чистого листка вытянула письмо. Я собиралась уже положить его назад, но почерк бросился в глаза. Слишком знакомый.

Это было мое письмо тете.

Я потянулась и достала еще два. Это все те письма, что я просила передать. Но как…

Вот почему тетя не отвечала! Она ничего не получила!

В носу защипало. Руки задрожали. Как же так? Почему?

Я не могла больше ждать. Я бросилась в парк, чтобы спросить у Виолы, что все это значит. Но едва я вышла за двери, сразу увидела хозяйку дома, направляющуюся ко мне.

– Ви, что это значит?! – воскликнула я, показывая ей письма.

На ее лице мелькнуло удивление, сменившееся виной.

– Чего ты ожидала, Элли? Что я позволю тебе, леди, рушить свою репутацию и топтать свое будущее? Я хотела как лучше! Но…

– О чем ты? – Я чувствовала, что задыхаюсь.

– Я не знала про твой контракт! Если бы ты сказала сразу… – промямлила она, в ее глазах стояли слезы.

Во рту пересохло.

– Что ты наделала, Ви?

– Я… Я все исправлю, я обещаю… – сказала она, а потом посмотрела на кого-то за моей спиной. Я оглянулась – домоправительница тащила мою котомку.

– Виола, ты выставляешь меня? Куда мне идти? Что происходит?

– Прости, Элли, – пискнула она и вбежала в дом. И тут я заметила карету. Слишком знакомую. Пыльную. Ее дверь со скрипом отворилась, и на землю спрыгнул мой кошмар. Мистер Портер.

– Сюда, кладите наверх, кучер закрепит, – отдал он указ домоправительнице. – Ну, здравствуйте, моя дорогая мачеха.

Портер подошел ко мне, зловеще скалясь. Я сжалась. Я видела, что Виола наблюдала за мной из окна. Не знаю, где был лорд Джонсон, но он не участвовал в этом предательстве.

В карету Портер меня буквально вволок, захлопнул за мной дверь и куда-то ушел. В карете пахло потным грязным мужчиной, едой и выпивкой. Мысли метались от отвращения и паники до собранности и решительности сбежать, но мои размышления прервали.

Портер распахнул дверь, залез в карету и уселся рядом. От него разило жареным луком и перегаром. Я отползла как можно дальше и вжалась в боковую панель кареты.

– Ну, дорогая, вот мы и вдвоем.

Он приблизился. Я уткнулась ладонями в его грудь.

– Ну же, не надо так нервничать. – Он отбросил мои руки, прильнул губами к шее, а руками забрался под плащ и принялся лапать меня. Он больно сжал грудь, я вскрикнула, все еще пытаясь сбросить его с себя.

– Довольно! – рявкнул он, сжимая мои запястья. – Будешь сопротивляться, и до первой брачной ночи я ждать не стану, отымею тебя прямо в этой карете! Поняла?! – Он бросил мои руки, сел на противоположное сиденье и постучал кучеру. Карета двинулась, а Портер смотрел на меня. Строго, со злостью.

– Знаешь, курочка, ты очень разозлила меня своим побегом. И отец мой недоволен. Но у всего есть хорошая сторона, правда? Правда, я спрашиваю тебя?! – рявкнул он.

Я неуверенно кивнула, не в силах вымолвить хоть слово.

– В данном случае мой отец заплатит сущие гроши за твою нищую тушку, – ухмыльнулся он и принялся ковырять пальцем в зубах. – Но, поверь, больше сбежать ты не сможешь. – Он пососал зуб и сплюнул на пол. – Я не дам тебе опозорить нашу семью! Кстати, о побеге. Перстень мой где? – прорычал он.

Я боялась даже дышать. Его перстень, тот самый, с которого Теодор снял не только следящее заклинание, но и привязку к контракту, валялся где-то на дне котомки, хотя и в этом я не была уверена.

– Я не знаю, – пискнула я.

– Что ты имеешь в виду, а?! – рявкнул он, нависая надо мной. – С каким магом ты связалась, что он сломал мой артефакт?

Я запаниковала.

– Отвечай, шлюшка пансионская! – заорал он и замахнулся. Его ладонь обожгла щеку, моя голова откинулась, из глаз брызнули слезы. – С кем ты спала?!

– Ни с кем, – пропищала я, сжимаясь, но больше ударов не последовало.

– Кто теперь заплатит за новый брачный артефакт, по-твоему? – рявкнул он.

Всхлип вырвался из горла. Лицо жгло от удара, и я понимала, что он может просто убить меня здесь. Но лучше уж смерть, чем жизнь, которую готовит мне брак с его отцом.

– Да и плевать. Вычту из той суммы, что пообещал твоему бате. И не думай, что это хоть как-то отсрочит твою первую брачную ночь, шлюшка! – он рыгнул, уселся на противоположное сиденье, достал из внутреннего кармана камзола флягу.

– Будешь? – Он протянул мне фляжку. Я покачала головой. – Так я и думал. И хорош всхлипывать!

Он пил и не смотрел на меня. А меня трясло. Не переставая.

В этом гостевом доме все было пыльным, но именно отсюда я выйду замуж. Мысль о том, что через пару часов я стану миссис Портер, вызывала истерический смех. И если бы смеяться не было больно, я бы смеялась, а так просто утирала слезы, сидя перед зеркалом, пока служанка делала мне прическу. В пыльном зеркале отражалось бледное создание, страшнее самой смерти: лицо оплыло от слез, левая сторона, куда пришелся удар моего будущего пасынка, отливала интересными цветами от желтого до фиолетового, а темные круги под глазами лишь дополняли чудовищный образ. Платье было явно не по размеру, с откровенным декольте. Моя грудь буквально выглядывала из разреза, и я догадывалась, кто выбирал этот ужасный фасон. И пусть этот день станет последним в моей жизни, выглядеть так мне не позволит гордость. Я достала из котомки бархатный мешочек с папиной брошью, чтобы закрепить створки платья, и на ладонь мне выпал перстень Тео. Кажется, на подол платья упало несколько слезинок. Я сжала перстень в руке, глубоко вздохнула, заталкивая эмоции вглубь души и запирая на замок. Заколола брошь папы на груди и к броши с внутренней стороны прицепила кольцо. Так оно точно останется со мной, даже если меня увезут к портерам сразу после свадьбы. Теперь платье держалось лишь благодаря массивному кремовому поясу и броши, а на плечах висело мешком, но хотя бы не падало. Служанка сделала из моих волос подобие аккуратного пучка, вплела в него белую ленту, приколола фату.

– Ты готова, Элионор? – Мачеха на миг заглянула в комнату, пару раз шмыгнула, утерла платочком опухший красный нос. Наверное, она сочувствовала мне, а может быть оплакивала неполученный гонорар. Но мне было все равно. Она утирала слезы, служанка взволнованно вздыхала и украдкой рассматривала мой фингал. Но никто ничего не делал, чтобы предотвратить или остановить этот кошмар. Мачеха осмотрела меня, удовлетворилась результатом и, грустно всхлипнув, быстро ушла.

Вчера вечером мы с мистером Портером доехали до гостиницы. Отец встретил нас у дверей, Портер бросил ему пару фраз, будто с издевкой. Увидев меня, папа стал еще более подавленным. Плечи опустились, на лице появилось виноватое выражение. Я хотела попросить остановить этот ужас, передумать, уехать, но не смогла вымолвить ни слова: его беспомощность при виде Портера была достаточным ответом.

Служанка поправила плотную фату, так что оплывшая фиолетовая щека стала незаметной, поклонилась и тихонько ушла, прикрыв за собой дверь. А я так и сидела напротив пыльного зеркала. Зная, что ждет за дверью, я не могла себя заставить сделать хотя бы шаг. Так и сидела, смотря на отражение в зеркале сквозь плотное кружево фаты.