С каким лицом? Ему лицо мое теперь не понравилось?

– Со мной все в порядке, мистер Аштон, спасибо за беспокойство, – сухо ответила я, надеясь завершить этот ужасный разговор, но не тут-то было.

– Я понимаю, он очень привлекателен, ведь он лорд, у него есть титул. Но он не для вас…

– А кто для меня?!

– Да кто угодно! Что мало титулованных холостяков вокруг вас?

– Да что вы заладили с этими титулами?! – рявкнула я, удивляясь, как быстро потеряла самообладание с этим человеком.

– Я прекрасно знаю, насколько вам это важно, но Ингмар не отступится от Изабеллы. Он влюбился в нее с первого взгляда и не отходил ни на шаг с самого первого дня.

– Да мне все равно! Пусть он хоть сегодня на ней женится! Какое он отношение имеет ко мне? – выпалила я. Теодор запнулся на полуслове, но я не могла молчать. – И при чем тут его титул? Какое мне дело до его родословной, да и до чьей-либо, раз уж на то пошло?!

– Вам это не важно?

– А должно быть?

Теодор криво усмехнулся.

– Мисс Маклейн, я лучше всех знаю, как вам это важно. Не стоит лукавить, только не со мной, – лениво сказал он.

– Да что вы! – съязвила я. – И откуда же вам известно так много о моих предпочтениях?

– Помнится это было перед балом у Тормундов… Нет, у графини Мирье! – Он ухмыльнулся и подался вперед, упираясь руками в колени.

Внутри меня все заледенело. О чем он говорит?

– Вы не помните? Так я напомню, – продолжил Теодор. – В то утро мне ясно дали понять, что с простолюдином вы дел иметь не будете и для вас я просто развлечение.

Я не могла вымолвить ни слова. О чем он? В то утро я проснулась поздно и сама себя отругала за потерянные минуты. Наскоро собравшись, я спустилась из спальни в гостиную и нашла там мачеху, которая управляла сборами. Я очень удивилась и побежала к папе. Мы просто не могли уехать, ведь я ждала мистера Аштона. Я была уверена, что он придет с минуты на минуту. Но папа сказал, что мы уезжаем сегодня же. Я умоляла его остаться, и даже пошла просить мачеху. Та сжалилась, и отец поддался на наши уговоры, даже разрешил пойти на бал к графине Мирье. Весь день я прождала мистера Аштона и пока собиралась на бал, прислушивалась, не стучал ли кто в дверь внизу. Но никто так и не пришел, и уже через несколько мгновений на балу я поняла почему. И теперь он заявляет мне, что это я не выбрала его?! Какая ужасная, глупая ложь!

– Нет, мистер Аштон, вы ошиблись, – онемевшими губами выдохнула я.

– В чем же? – он сложил руки на груди.

– Как я могла поведать вам о своих предпочтениях, если это именно вы выбрали деньги, а не меня? Одно платье вашей спутницы на балу графини Мирье стоило больше, чем весь мой гардероб на Аркендоллский сезон. Я все поняла о вас в тот вечер, и не надо врать про титулы и родословные. Я знаю, почему вы считаете, что лорд Ингмар не для меня. Вы просто боитесь, что ваш друг свяжет свою жизнь с такой нищенкой, как я. Но можете не беспокоиться, он в полной безопасности! – выпалила я и отвернулась к окну, сдерживая непрошеные слезы. Сердце рвалось наружу. Воспоминания нахлынули, и захотелось обнять подушку и проплакаться, чтобы наконец унять эту боль. Этот жестокий человек не только бросил меня, как ненужную вещь, еще и имеет наглость указывать, кто мне подходит, а кто нет. Он буквально ткнул меня в тот угол, где мне место. Я подавила всхлип, сжала зубы, смяла кулаком подол платья. Ничего, Элионор, ты уже однажды справилась с этой болью, справишься и теперь. Скоро все закончится!

Остаток пути мы проехали в тишине. К счастью этот ненавистный мужчина сидел тихо, и в полумраке кареты я замечала лишь очертания его фигуры. Лампы он не включал, и я не могла читать, так что поджала под себя ноги, постаралась успокоиться и выбросить этот ужасный разговор из головы.

Как только карета остановилась, я выпрыгнула из нее, не дожидаясь, когда мистер Аштон подаст мне руку. Котомку на этот раз я забрала, потому что возвращаться в эту карету не собиралась ни при каких обстоятельствах.

Гостиница оказалась маленькой. Тускло освещенный стол консьержа давно не протирали, о чем свидетельствовали пятна от чьих-то жирных пальцев и пыль на столешнице. Тем не менее свободных комнат оказалось не так много, и Изабелла объявила, что будет ночевать со мной. Этот факт меня не обрадовал, но я ничего не сказала – сил на споры уже не осталось.

За ужином я едва смогла выдавить из себя пару вежливых слов, отвечая на бессмысленно-вежливые вопросы лорда Ингмара. Без аппетита я поковырялась в тарелке, не съев ни кусочка, и поспешила в комнату, а когда поднималась по лестнице, услышала шипение Изабеллы.

–- Братец, ты чего натворил?

–- Ничего, –- ровным голосом ответил Теодор.

–- Знаю я твое «ничего»! Извинись сейчас же! – прошипела она.

Потом я услышала звук отодвигаемых стульев и шаги, и ускорилась. Не хватало еще, чтобы передо мной извинялись из-под палки. Это унизительно!

Я почти вбежала в нашу с Изабеллой комнату, закрыла за собой дверь и быстро отбежала от двери, чтобы подруга не поняла, как давно я здесь и слышала ли я из разговор. Но Изабелла не пришла ни через пять, ни через десять минут. Я переоделась, умылась, почистила дорожный плащ. А когда переделала все дела, поняла, что больше не могу.

Достала из котомки мамину шаль забралась с ногами в кровать, погладила мягкую ткань. Провела пальцем по вышивке, чувствуя, как по щекам стекают слезы, так, что я не могла даже рассмотреть узор. Мама бы подсказала. Мама бы поддержала. Ну да ладно, я уже взрослая, сама справлюсь, раньше же справлялась как-то. Но до чего же горько! Почему, мама, почему мне все еще так больно?! Я обняла шаль, сотрясаясь в рыданиях. Слишком свежими оказались воспоминания, которые всколыхнул мистер Аштон, слишком болезненными его слова. Глотая слезы, я дала себе обещание, что больше с ним не заговорю.

Проплакала я недолго, когда слезы высохли, я просто лежала на кровати и смотрела на стену, обнимая родную шаль. Все это я уже проходила: и слезы, и боль, – все утихает, все проходит. Старые шрамы болят по погоде, но ветер часто меняется. Живот заурчал от голода, и я поняла, что зря не поужинала. Поднялась, накинула на плечи мамину шаль и прошла в уборную. Налила из кувшина прохладной воды, умылась – стало легче. Промокнула лицо мягким полотенцем и вернулась в комнату.

Я убрала шаль, аккуратно сложила обратно в котомку все вещи, которые облапал Теодор. Достала со дна книгу и пару медяков и пошла вниз.

Таверна опустела, постояльцы уже разошлись, и одинокая подавальщица протирала столы. Я заказала чай с грушевым пирогом и села за стол в уголке, чтобы ни на кого не наткнуться и спокойно почитать за чашкой чая.

Я открыла книгу, пролистала до закладки и продолжила вчитываться в знакомые строчки, но почитать не удалось.

– Вот вы где, мисс! – мистер Аштон стоял рядом с моим столиком.

Я ничего не сказала в ответ. Так говорит, будто искал меня, надо же. Ну вот, нашел, хоть я и не пряталась.

– Ужинаете?

– Хотела попить чаю, –- холодно ответила я, откладывая книгу. Он не отстанет, да?

– Могу к вам присоединиться? – спросил он и уселся напротив.

Очевидно, ответ не требовался. Подошла подавальщица, принесла мой заказ. Лорд Аштон жестом показал принести ему кружку и тарелку. Я молчала, он постукивал пальцами по столу какой-то ритм. Свечи отражались в перстне на безымянном пальце Теодора. Я засмотрелась: черный, насыщенный, словно искрящаяся тьма. Интересно, камень магический? Наверняка, ведь, как Теодор сказал, артефакты без силы тускнеют. Хотя какая разница? Почему мне вообще интересно хоть что-то об этом мужчине? Вернулась подавальщица с приборами, которые попросил Теодор. Я потянулась за книгой.

– Мисс Маклейн, я перегнул палку. Простите, – опустил голову он. – Я вел себя непозволительно грубо.

Я вздохнула.

– Все хорошо, мистер Аштон. Если вам от этого будет легче, вы прощены, – ровно сказала я и открыла книгу.