— Вячеслав. — приятным голос отзывается мужчина, мигом забрав на себя всё внимание Кристинки.

— А Вячеслав, это Владик или Славик?

Хмыкаю и тянусь к двери, чтоб поскорее оказаться на улице, но, как назло, не успеваю.

Быстрыми шагами Тимур приближается к своему авто и садится внутрь.

Я рвано выдыхаю, откинувшись на сиденье, и злюсь ещё больше.

Пусть только попробует сейчас не ответить мне на сообщение!

К моему удивлению, полицейские машины примыкают к нам. Одна едет вначале нашего мини-кортежа, другая позади.

Нехорошие мысли лишь ещё больше укореняются в моей голове.

Слушаю болтовню дочери и Вячеслава краем уха, высматривая дорожные указатели.

Наконец-то мы въезжаем в какой-то населённый пункт, где нас встречает вереница коттеджей и пентхаусов.

Приободряюсь.

Это уже больше похоже на версию Тимура, который, зараза, так и не удосужился ответить на моё сообщение.

Подъезжаем к самому мрачному дому. Мрачному, потому что за высоченным забором видна лишь малая часть крыши с красной черепицы, а ворота такие, словно из литой стали.

К моему удивлению, те самые ворота приходят в движение и мы медленно въезжаем на территорию дома.

Я скольжу взглядом по закрытому бассейну, пока не выхватываю впереди, на витке подъездной дороги к дому, отъезжающую машину скорой помощи.

Оборачиваюсь, чтоб удостовериться, сможем ли мы разминуться, и только тогда вздрагиваю.

Что, чёрт возьми, здесь делала скорая?!

С другой стороны, скорая — не катафалк! Хоть и волнительное зрелище, но уже не безнадёжное.

Машина впереди останавливается напротив ступенек. Из неё выходит один Тимур, а авто, огибая дугу, продолжает движение.

— Это наш новый дом? — заворожённо спрашивает Кристина, разглядывая в окно светлую громадину.

"Боже упаси!" — мысленно отвечаю я.

Наконец-то мы оказываемся рядом с треклятыми ступенями, ведущими к массивной деревянной двери.

Тимур открывает для нас с Кристиной дверь. Я выхожу первой, не принимая протянутую руку мужчины, и помогаю выбраться дочери.

— Где Лёша? — едва слышно шиплю я, накидывая капюшон на растрёпанную голову.

Стоит поскорее зайти в дом. Дочь может заболеть без шапки.

— Внутри. С ним уже всё в порядке.

Уже?

Уже?!

Мне становится нехорошо. Сжимаю руку дочери и иду следом за Тимуром.

Внезапно знакомый голос окликает меня:

— Елизавета Павловна, будьте добры, на пару слов.

Медленно оборачиваюсь. Нахожу Вениамина Алексеевича около одной из полицейских машин и растерянно замираю.

Отпускать от себя Кристинку я не хочу. О каких словах при ребёнке может идти речь? Да и что он вообще здесь делает?

— Достаточно на сегодня потрясений. — громко заявляет Тимур. — В дальнейшем все вопросы направляйте сразу адвокату Елизаветы Павловны.

С каких пор у меня есть адвокат? Лешин, что ли? Боюсь, с ним у меня будут весьма печальные перспективы.

— Идите в дом.

На этот раз я беспрекословно слушаюсь.

Не понимаю только, почему бы следователя тоже не пригласить в дом, если уж ему невтерпёж со мной перекинуться парой слов.

— Мама, как красиво… — шепчет Кристина, болтая в воздухе нашими руками. — Смотри, цветы как у нас дома.

Я провожаю взглядом укатанные от холода кусты роз и отчётливо слышу, как не единожды хлопают двери.

Не знаю, каким чутьём, но закрываю дочь собой, пропуская вперёд, и оглядываюсь.

Из машин вылез целый отряд каких-то вооружённых мужчин. У них каски, тёмная одежда, то ли шевроны, то ли нашивки на груди, и оружие.

— Добрый вечер. — отзывается незнакомая женщина, распахнувшая перед нами дверь.

Я спешу завести дочь в дом и закрыть входную дверь, чтоб Кристинка ничего из того ужаса на улице не увидела.

— Добрый. — киваю, буравя вошедшего Тимура злобным взглядом. — Чемоданы наши принесут?

— Я Раиса Ивановна, — доброжелательно заговаривает с дочерью женщина средних лет. — Пойдём, я покажу тебе игровую?

Кристина смотрит на меня жалобными глазами, будто я могу ей в чём-то отказать.

Да и не сейчас, когда я хочу выцарапать глазёнки Тимуру!

— Будьте добры. — отвечаю я и помогаю дочери раздеться.

Может, Тимур нас похитил? Зачем столько вооружённых людей?

— А ты пойдёшь с нами?

Замираю с курткой дочери в руках и вопросительно смотрю на Тимура.

— Знаешь, — тяну я, — Я чуть позже подойду. Хорошо, солнышко?

Дочь кивает и уходит с женщиной вверх по широкой лестнице.

— Елизавета Павловна, — открывает рот источник моих сегодняшних потрясений.

— Где мой муж?!

— Пройдёмте. — слышу отчётливый скрип зубов в коротком ответе.

Мужчина приближается к лестнице, но забирает влево и двигается по коридору.

Я иду следом, держа куртку дочери, и не могу молчать.

— Что происходит, Тимур? — рычу в его спину.

Он останавливается у приоткрытой двери и, вопреки моими предположениям, плотно прикрывает её.

— Шустер напал и похитил вашего мужа с целью получения денежных средств. Я мог бы сказать выкуп, но это весьма неуместный термин при нашей ситуации.

Я ещё на закрытой двери дышать перестала, а после услышанного и вовсе обомлела.

Стас…

Стас похитил Лёшу? Требовал у него деньги? За что? Зачем? Для чего?

Внезапно всё становится таким простым и пугающим, что я не в состоянии вымолвить и слова.

Олег сказал, что нашёл у них в доме камеру, а моему мужу прислали видео, пусть и давнее, но с теми же персонажами, которые та самая камера могла зафиксировать снова. Стас был в больнице вместе со мной, когда туда нагрянул Лёша. Он сам меня туда же и позвал. Вполне мог и подстроить аварию. Все эти странности, открытые глаза, визит на мою работу, звонки Инге… Выуживал информацию? Или готовил новое покушение?

Что же я наделала?!

Я смотрю на Тимура широко распахнутыми глазами и всё ещё не могу себя заставить дышать. Лёгкие обжигает огнём, но я не позволяю себе сделать вдох.

Внезапно дверная ручка приходит в движение, а в образовавшемся дверном проёме показывается мой хмурый муж.

— Что здесь происходит? — властно, в свойственной ему манере, он требует ответ от своего начальника безопасности.

Наконец-то вдыхаю. Жадно хватаю ртом воздух, испытывая непреодолимое желание исчезнуть из жизни Лёши и никогда больше в ней не появляться.

Чувство вины настолько велико, что я даже не думаю в тот момент о дочери. Мне хочется провалиться под землю. Повернуть время вспять, но не стоять сейчас здесь, рассматривая напряжённое и сосредоточенное лицо своего супруга.

Странно, мы всего ничего не виделись, а мне кажется, что он изменился до неузнаваемости. Черты лица будто стали острее. Взгляд более хищным. Серый, нездоровый цвет лица, совершенно ему несвойственный…

— Я вас оставлю. — с нескрываемым недовольством бурчит Тимур, всячески игнорируя грозный вид Лёши.

Шумно сглатываю вставший в горле ком и провожаю взглядом мужскую спину в грязной рубашке.

Ног не чувствую. Вхожу в комнату следом за Лёшей, едва переставляя конечности.

Он проходит к зашторенному окну, едва задевая меня локтем, а я шарахаюсь в сторону.

Не смею его касаться. Не смею смотреть в его глаза.

Тошно.

Впервые за годы нашей совместной жизни, мне хочется, чтоб он орал! Возможно, пусть даже ударит меня… Лишь бы не молчал, позволяя мне вариться в собственном адском котле.

Закрываю дверь, скорее рефлекторно, и замираю около неё.

— Ты сможешь когда-нибудь перестать меня ненавидеть? — шепчу в поникшую мужскую спину, обтянутую чёрной водолазкой под горло.

Самостоятельная единица внутри меня корчится в предсмертных судорогах. Совсем недавно я находила десятки оправданий своей грубости, резкости и жёсткости по отношению к мужу.

Он и правда никогда не извинялся. Будто всё, что бы он ни сделал, совершенно нормально и обыденно. Словно такая моя участь — принимать его таким, какой он есть. Я ведь и это переняла. Перестала просить прощения вообще за всё! А зачем?