— Данные банковского счёта. На нём деньги. Ровно столько, сколько ты вложил в открытие моего дела и столько же сверху. Дивиденды. — ехидная ухмылка, появляется на её губах всего на мгновение.

— Ахахах, Лиза, ты решила купить у меня подпись на заявлении о разводе? — ситуация меня веселит.

Я небрежно открываю папку, скользя взглядом по выписке и данным зарубежного счёта, будучи абсолютно уверен, что благоверная наверняка ошиблась на пару тройку нулей.

Но не ошиблась.

Сумма впечатляющая, как для владелицы шарашкиной конторы.

— Ты стала не просто спать с мужиками, но и брать за это деньги?

— Зря в кресло мэра лезешь, по тебе Мартиросян плачет. Может, всё-таки Камеди-Клаб?

— Здесь мало. — морщусь, отложив бумаги в сторону. — Наш развод стоит дороже.

— Какой же ты идиот. — она закатывает глаза, пожимает плечами и морщится. — Я просто пытаюсь быть честной, Лёша. Ты мне деньги дал. Я умудрилась их не только не просрать, но и приумножить. СПА-комплекс должен остаться мне. Только мне. Здесь сто процентов сверху. Считай, это хорошей инвестицией.

— Ну, значит и само дело мне пригодится. Продадим твой бизнес, деньги поделим. — спокойно произношу, следя за её реакцией.

— А если я не буду ничего продавать, Лёш? — грустно произносит она. — Я его владелица…

— Это всё херня, Лиза. Приобретено в браке? Значит, делится.

— Ошибочка. — она усмехается одним уголком губ. — Невозможно поделить то, что уже продано. До развода. Не у одного тебя есть адвокаты и юристы. Их полно, дорогой. Бери деньги и оставь мой СПА-комплекс в покое.

— В смысле продан? — здесь я уже откровенно заинтересовался.

Если Лиза что-то в своей жизни любила, кроме дочери, так это свою богадельню с лаками и массажиками.

Чувствую себя ничтожеством. Предательницей. Но я столько сил вложила в свой СПА-комплекс, что отдать его под продажу или во владение мужа, казалось кощунством. Наверное, это не очень честно. Он обеспечивал нас с Кристей долгие годы, а я, вроде как, украла у него деньги своим поступком.

Я посчитала, что удвоить сумму вполне честно для отступных. Зачем ему СПА? Под продажу? Не отдам! А он посягнёт, я уверена в этом. Сейчас его слова это только подтверждают. Нашёл то, чем я дорожу, и будет пытаться у меня это отнять. Словно ему мало стольких лет моей жизни, выброшенных на помойку, и унижений.

— Я продала комплекс Инге. — говорю уверенно, стараясь не показывать, что чувствую себя неловко. Стараюсь думать, что вся эта ситуация не вызывает во мне чувство брезгливости. Мне мерзко от своего поступка. Мерзко от самой себя. — За сто тысяч рублей. — признание выходит нелепым.

Он это понимает. Его брови удивлённо ползут вверх. Лицо тут же меняется. Он догадался.

— Да, ты можешь доказать в суде, что это махинация. — спешу оправдаться. Не желаю выглядеть идиоткой. — Но я надеюсь, ты не станешь, Лёш. Я поставлю на уши все СМИ, весь интернет. Только глухонемой не будет обсуждать то, что мэр отжимает у жены… Как ты там говоришь? Богадельню?

— Ты мне угрожаешь? — серые глаза опасно прищурились. — После такого компромата, что я получил сегодня, ты ещё надеешься что-то от меня получить при разводе?

— А какая связь? — спрашиваю, отступая на шаг от стола. Смотрю на наручные часы, намекая, что мне этот разговор до одного места. — Знаешь, сколько у меня на тебя компромата? М? И фото, и видео, и сообщений от твоих потаскух. Предлагаешь, выставить друг друга посмешищами, меряясь кто из нас хуже? Или что? Кому от этого станет лучше? И попрошу заметить, Лёша, я ничего у тебя не прошу. Дом, машина, да хоть побрякушки, что ты мне таскал для того, чтобы пустить пыль в глаза журналистам или своим компаньонам… Я ни на что не претендую! Но СПА-комплекс, Лёша, мой! И точка! Просто возьми эти деньги и успокойся. Я хотела поступить честно.

— Честно? Ты продала свой бизнес подружайке за смехотворную цену, чтобы нагнуть меня! Это честно, Лиза?

— Я считаю, да. — говорю почти честно, как есть. — Некрасиво? Да. Но честно, Лёша. Я не утаила это и вернула тебе вложения с хорошими дивидендами. Я не позволю отобрать у меня источник дохода. Я и так, связавшись с тобой, выпала из жизни на пять лет. Кому сейчас нужно моё неоконченное юридическое? Уже и законы поменялись. Будь мужчиной, возьми просто деньги и давай закроем эту тему.

Не хочу слышать его ответ. Выбегаю из кабинета, как ошпаренная.

Ну вот сказала. Призналась. Только страшно так, будто я только что банк ограбила, а за мной вот-вот бросится вдогонку вооружённая охрана.

— Елизавета Павловна, а вы куда? — у двери вырастает двухметровый шкаф, закрывая выход из дома.

Выдыхаю, судорожно осматриваясь по сторонам. Сейчас даже охрана вызывает опасение. Это не моя охрана — охрана мужа. А на что способен Лёша я до сих пор не знаю. Он не перестаёт, скажем, удивлять.

— Тимур, какие-то проблемы? — спрашиваю спокойно, стараясь дышать размеренно.

— Никаких. Просто интересуюсь, куда мы следуем? — невозмутимо произносит громила в чёрном костюме.

— Мы? — нелепо переспрашиваю я, чувствуя, как пол медленно уходит из-под ног.

— Теперь я ваш личный телохранитель, Елизавета Павловна. До особого распоряжения Алексея Александровича. Вам нехорошо? — непонятный голос, басистый. Он то ли издевается, то ли обеспокоен. Непонятно.

— И за что он вас так наказал? — собравшись, спрашиваю я, ехидно улыбаясь.

Еду на заднем сиденье собственной машины, считая повороты и светофоры до детсада. Тимур ведёт машину уверенно, хмуро сдвинув брови и не забывая смотреть по сторонам. Готова отдать голову на отсечение, что ему затея моего мужа нравится не меньше моего.

Два года назад у меня был телохранитель. Вадик, насколько мне не изменяет память. Но после того как он пытался залезть ко мне в трусы, отпуская всю неделю сальные шуточки и намёки, я со скандалом его уволила. Хотя о чём это я? Не я — муж!

Лёша ещё посмеялся с этой ситуации. Не уточняла истинных причин его веселья, но, подозреваю, они весьма прозаичны.

После него был ещё один. Тогда муж попал в какую-то передрягу с какими-то тендерами. То ли взял взятку, то ли, наоборот, не взял, но неприятностей нажил. В него даже стреляли. Не попали, конечно. Но он озаботился охраной дома. Ну и моей, получается.

Когда шумиха улеглась, конечно же, они испарились. Мы живём в охраняемом коттеджном посёлке. Здесь якобы все свои и повышенные меры безопасности. Только роли это не играет. Большинство домов пустуют. Их владельцы за границей, живут в центре, а сюда приезжают на отдых или празднования. Жилые дома можно пересчитать по пальцам одной руки.

Патрули, видеонаблюдения и шлагбаум на выезде — вот и все повышенные меры безопасности. Я действительно считаю, что если бы хотели убить Лёшу или меня, непременно бы убили.

Наконец-то показывается здание детского сада. Тимур останавливается на парковке среди таких же дорогостоящих машин, и строго произносит:

— Я иду с вами.

— Лёшу, опять хотят убить? — вырывается у меня.

К чему это всё? Зачем мне телохранитель?

— Это для вашей же безопасности.

Он первым выходит из машины, осматривается по сторонам, что-то тихо говорит. Подозреваю, в наушник.

— Цирк какой-то. — вздыхая, я выхожу из машины, громко хлопая дверью.

Дежурный у ворот приветливо мне улыбается, отчего Тимура передёргивает.

Чем ему Арсений Геннадьевич не угодил? Очень приятный старичок.

Мы идём рядом по широкой аллее, по бокам которой расположены многочисленные качели и детские площадки с самыми разными домиками, горками и персонажами из современных мультфильмов.

У стеклянных дверей Тимур останавливается первым, распахивая их передо мной. Я киваю и вхожу внутрь, нос к носу сталкиваясь с нашей воспитательницей.

Нина Витальевна весьма эффектная молодая девушка. Как к воспитательнице у меня никогда не было к ней претензий. Кристинке она опять же нравилась. А вот как человек Нина была совсем мне неприятна. Эти многочисленные вопросы и расспросы о моём муже, прикрытые якобы интересом к домашней атмосфере, в которой находится ребёнок. Я поначалу думала, что Кристина ей что-то говорит, делится своими переживаниями. Но после этого пошли намёки на попечительство, взносы и прочее.