— Реши этот вопрос. Хотя нет… — мысли всё ещё путаются, но я чувствую себя гораздо лучше. — Я сам. Останови машину.

Выхожу на тротуар, пролистывая контакт за контактом. Возможно, я погорячился со своей самостоятельностью. Инга могла уже десятки раз сменить номер. Я последний раз пересекался с подругой своей жены, должно быть, несколько лет назад.

Удивительно, но повезло.

— Кого я слышу? — язвительный женский голосок, словно только и ждал моего звонка. Понимаю, что курва в курсе всего.

— Инга, где Лиза? — стараюсь говорить ровно, не выказывая раздражения.

Почему у моей жены нет нормальных подруг? Только прошмандэ эта.

— Уехала.

Сжимаю пальцы свободной руки в кулак:

— Спасибо, что просветила. Куда уехала?

— В пансионат какой-то. Оздоравливать организм. — протягивает та, чем-то постукивая.

— Что ты мне пиздишь? — не сдерживаюсь. — Свалила к своим ебарям? Окей. Дочь нахер с собой потащила?

— Слышишь ты, псих, блядь, на меня орать не надо. Я тебе никто. Сказала пансионат, значит, пансионат! Не хер орать на меня, обмудок! То ли заря, то ли закат чего-то там. Не помню. И не звони мне больше, ненормальный!

Ну курва. Я же говорю. Своей семьи нет, так она в нашу как совала свой нос, так и суёт.

— Тимур, проверь пансионаты. Заря, закат. Не знаю. Херня какая-то природная. Оздоровительные, предположительно.

Спустя час мы мчались к чёрту на рога. Лиза, в самом деле, заселилась в пансионат с дочерью. На четырнадцать дней. По своим же документам. Это мало смахивает на побег, но сути не меняет. Она забрала дочь и увезла без моего ведома!

— Почти приехали. — Тимур мог бы этого не говорить. Убитая в хлам дорога намекала на то, что мы подъезжаем.

Через несколько минут чудесным образом появился асфальт. Посреди посадки, блядь. Денег не хватило от трассы полностью проложить дорогу?

Стиснув зубы, наблюдаю за приближением бревенчатого забора. Это пиздец. Зачем она сюда попёрлась?

— Проверь всё, я подожду.

Остаюсь в машине, задумчиво наблюдая за скрывшимся в распахнутых воротах Тимуром. Машина сопровождения останавливается позади. Сейчас меня мало волнуют свидетели. Я жду, до конца не разобравшись в своих мыслях.

Моя дочь вне опасности. С Лизой всё в порядке — это хорошо. Здесь не может быть её ебарей. Во всяком случае, мне так кажется. Есть более цивилизованные места для встреч, чем… это убожество.

— Елизавета Павловна в шестнадцатом номере. С дочерью. Кристина Алексеевна с няней, а ваша жена на процедурах. То ли массаж, то ли что-то с кишечником. Я не понял. — докладывает Тимур, заняв водительское сидение. — Что дальше, босс?

— Ничего. Ждите здесь.

Не оставляю ему времени на ответ. Быстро выхожу из машины и шагаю в ворота, спрятав кулаки в карманах брюк.

Самое большое здание, тоже из брёвен и древесины, встречает просторным холлом, с небольшой стойкой администрации.

Путём недолгих переговоров и одной банкноты, снимаю себе номер и узнаю точное местонахождение своей жены.

Сюрприз не удается.

Буфет! Не ресторан, кафе или даже столовая, а именно буфет! Пиздец. На двери, на наклеенном на скотч листе А4, красуется именно эта надпись. Убожество.

Ладно.

Внутри не менее убого. Цветастые скатерти на круглых столах отбрасывают технологический прогресс на два десятилетия назад. Вкупе с подносом гранёных стаканов и графинов с разноцветной жидкостью, стоящих на столе побольше, я на самом деле чувствую дыхание прошлой эпохи.

А вот Лиза в этот антураж не вписывается.

Белый спортивный топ открывает её поясницу на всеобщее обозрение. Собранные заколкой волосы на затылке, открывают плавную линию шеи.

Вся напоказ. На ладони. Она сидит ко мне спиной и что-то пьёт.

Здесь пусто. По-настоящему пусто. Ни посетителей, ни буфетчиц.

— Здравствуй, Лиза.

Жена не удивлена. Она медленно поворачивается ко мне, скользя равнодушным взглядом по моему лицу.

— Ничего сказать не хочешь?

Решаю присесть. Деревянная лавка, прибитая к полу, мешает комфортно устроиться. Приходится поджимать ноги, чтобы протиснуться между ней и столом.

— Нет. Не хочу. А ты? — прищурившись, спрашивает она.

— Это не я сбежал из дома. — парирую, наконец-то устроившись.

— А ты, типа, не сбегал, да? — фыркает. — Только я, в отличие от тебя, как видишь, не бросила ребёнка и не ушла к первой встречной поперечной. Так будет лучше для всех.

— Да? А у меня ты не забыла спросить? — её ответ раздражает.

Зачем она это вспоминает? Институт брака давно разрушен! Я никого не бросал. Продолжал обеспечивать. Что теперь, если у меня штамп в паспорте и ребёнок, я не имею права быть счастливым? Так бывает, люди расходятся.

— Я не выгнал тебя на улицу, Лиза. Не отказывался от ребёнка. Я старался всё закончить безболезненно.

— Компот вишнёвый будешь? — невозмутимо спрашивает она, покачав стаканом в своей руке. — Вкус бабушкиной закрутки.

— Ты меня вообще слышишь?

— Ладно. Слышу. Безболезненно, Лёш, это когда ты сначала говоришь своей жене, девушке, любовнице, что поплыл от другой бабы, а уже потом устраиваешь своё личное счастье. Остальное — предательство. Ты приходил домой. Не каждый день, но приходил. Рассказывал мне и дочери, что скучаешь. Что у тебя нет времени. Что ты весь такой уставший. Что ты обязательно проведёшь с Кристиной какой-то мифический выходной. Обещал ей зоопарки, аквапарк, придти на её выступление. Ты трус, лжец и предатель. Не надо мне сейчас рассказывать, что ты хотел как лучше. Сколько раз я от тебя слышала, что я сумасшедшая? А, нет — ебанутая! Что я себе баб напридумывала, что я не ценю того, что ты для нас делаешь, а ищу повод поругаться? Да постоянно! Постоянно. Это, по-твоему, безболезненно? Наверное, было бы лучше, если бы ты был честен и выставил меня из дома до того как трахать всех направо и налево…

— Зачем мы сейчас это обсуждаем? — я уже сам не рад, что задал этот вопрос. Лучше бы она молчала.

— Потому что ты лжёшь. — она пожимает плечами, быстро выпивая оставшийся компот в стакане. — Сейчас зачем врать? Поплыл и поплыл. Было и было.

— Было и было? — усмехаюсь. — Ты слишком всё хорошо помнишь, для этой фразы.

— Поверь мне, Лёша, когда из женщины делают идиотку, приписывая ей психические отклонения, и лгут на протяжении не одного года — это незабываемо.

— Будто ты побежала ко мне, чтобы тут же сказать, что завела двоих ебарей.

— Так получилось. Заметь, я не оправдываюсь. Не пытаюсь выглядеть лучше в твоих глазах. — она хмурится, стуча стаканом по столу. — Компота нальёшь жене?

Не понимаю, что не так. Но что-то не так. Не могу это объяснить. Разговор странный. Мимика Лизы странная. Говорит она странные вещи.

— Хорошо. — не без трудностей выбираюсь из-за стола и направляюсь к другому, где расставлены графины и стаканы.

Выполнив просьбу жены и налив себе того же, возвращаюсь за стол.

— Спасибо.

— Почему ты уехала сюда?

— Это нужно объяснять? Мне кажется, всё понятно.

— Не понятно, Лиза.

Она выгибает бровь, внимательно глядя в мои глаза и начинает новую порцию нотаций:

— Тебе бы понравилось, следи за тобой кто-то? Понравилось бы, если бы я врывалась в твои гостишки, где ты жарил своих шлюшек? Если бы требовала оральных извинений, разгромив что-то? Угрожала отобрать ребёнка? Моего ребёнка, Лёша. Да-да, отец, и всё такое. Но рожала её я! Растила я. Воспитываю я. Моё тело превратилось в сплошное безобразие. Мои ночи без сна. Мои нервы. Мои слёзы во время её болезней. Можешь считать меня яжматерью, мне плевать. Это мой ребёнок! И именно с её появлением, у меня открылись глаза на то, какой ты человек. Ну этот бред, знаешь, в горе и радости, в болезни и здравии… Мы не выдержали даже декрет!

— Лиза, я не изменял тебе! Не во время твоей беременности. Ни долгое время после появления дочери в нашем доме. Но я, сука, не железный! Я взрослый мужик, представляешь? Мне нужен секс!