— Это из-за меня? Потому что ты спал со мной? — едва слышно произношу я.

— Это просто кошмар, Лиза. Всё в порядке. Я хочу свою награду.

Не успеваю спрятаться. Отклониться. Не успеваю избежать его губ, столь яростно смявших мои в собственническом поцелуе. Замираю, как на плахе перед казнью. Внутри бушует буря.

Не понимаю… Не понимаю, почему это так невыносимо! И приятно!

Я словно больше не я. Будто внутри меня одновременно сражаются две женщины. Одна обиженная и стойкая, нашёптывающая, что он предаст. Будет предавать вновь и вновь. Что столько дерьма было на меня вылито, и я, последняя идиотка, сейчас в это дерьмо ныряю с головой.

…но вторая.

Она хочет этого! Хочет вновь чувствовать себя любимой! Любимой, чёрт возьми, именно этим мужчиной! Она плавится от жара его дыхания, от подрагивающих пальцев, забирающихся под платье. Она хочет, чтобы это продолжалось. Чтобы он никогда в жизни не забыл эту ночь! Чтобы кусал локти, когда поймёт, что потерял её…

Тело предательски плавится от его прикосновений. Изнемогает от желания, обуявшего всё сознание.

Побеждает вторая. А я…а я задыхаюсь, углубляя поцелуй. Падаю на его грудь, позволяя обхватить мои ягодицы крепкими руками.

Тишина. Лишь прерывистое дыхание и шорох одежды, которой с каждой минутой становится всё меньше и меньше.

Оказываюсь на лопатках неожиданно. Лёша нависает надо мной, вжимая меня в кровать. Низом живота ощущаю его эрегированный член. Вздрагиваю от пронзивший тело дрожи.

Рубашка испаряется. Мускулистый торс приковывает взгляд. Скольжу по нему ногтями, чувствуя кончиками пальцев, как от моих движений сокращаются мышцы пресса. Хочется улыбаться.

Какое-то помутнение рассудка, не иначе. Я в постели с собственным мужем, а ощущение такое, будто с незнакомцем. Не хочу думать о плохом. Не хочу вспоминать ничего. Иначе… я умру от стыда и отвращения. Столько измен. Столько боли.

— Стой! — чудом опомнилась. Мне едва не натянули на голову платье. — Лёш…я…не могу…

— Ну почему? — шепчет, уткнувшись в мою грудь.

Пальцы оттягивают край лифчика. Бесцеремонный рот обхватывает сосок, с шумом втягивая внутрь.

О-о-о-о…

— Я серьёзно. Защита. — выдыхаю, выгнувшись навстречу его ласкам.

— Мы муж и жена… — он замирает, резко вскинув голову. — У меня нет резинок.

— Мы трахаемся с другими людьми. И если я контролирую контрацепцию, насколько это возможно, то о тебе…

— Ты не можешь мне доверять, да? Ты об этом? — выпрямившись на локтях, спрашивает он.

Это же очевидно. Разве нет?

— А почему ты мне можешь?

Теперь неловко на самом деле. Я совершила чудовищную ошибку. Хуже всего, что он сейчас смотрит на меня, словно я чистосердечно призналась в убийстве человека. А я… полуголая я, нелепая, лежу под этим взглядом, от которого не скрыться. Словно проиграла! Словно виноватая в чём-то. Конкретно сейчас!

— Ладно… — выдыхает он, наклонившись к моей груди. Оставляет влажную дорожку языком от ложбинки груди к мочке уха.

Ничего. Меня словно парализовало и контузило. Я не хочу его больше. Ни поцелуев, ни рук, ни взглядов.

— Мы можем решить этот вопрос сегодня иначе. — горячо шепчет мне в ухо.

Упирается в спинку кровати, перекидывая ноги через меня. Лежу, словно мёртвая. Наблюдаю, как его пах приближается к моему лицу, не в силах вырваться из оков оцепенения.

— Ну же, Лиза…

— Да твою же, блядь, мать! — у меня получилось. Я отмерла. Ещё и как заорала: — Свали от меня, урод! Слезь, я сказала! Достанешь свой член из трусов, я его отгрызу на хер!

Извиваюсь ужом, пытаясь сбросить с себя мужчину:

— Слезь!!!

— Лиза… Я… Мы… Я могу попросить парней или у кого-то здесь…

Слышать его не могу! Не могу видеть! Какая же я дура! Да что там дура! Я конченная дебилка! Отбитая и тупорылая!

Бью наотмашь, безжалостно молотя его по животу, ногам и плечам. До лица не дотягиваюсь, но, честно, очень хочется разодрать его рожу! В мясо! Чтоб, сука, на пластику лёг! Вспоминал всю жизнь!

Ненавижу!

— Я не понимаю, блядь, что ты хочешь?! — кричит он, перехватив мои руки. Сжал с силой запястья, резко дёрнув на себя. — Что ты хочешь?

— Ты русский язык перестал понимать! Я дважды сказала, чтобы ты слез с меня! — выплёвываю в его лицо, стараясь не морщиться от боли.

— Ты этого хочешь?

— Да!

Лёша отпускает мои руки. Скорее откидывает в сторону. Словно ветку дерева, преграждающую путь на тропинке, и наконец-то перекидывает левую ногу на правую сторону.

Вскакиваю, на ходу поправляя платье. Выбегаю из номера босиком. Бегу в душевую.

Как же мерзко. Как, сука, мерзко…

Три дня как в тумане. Дом, работа, сад, гимнастика, дом. Ничего необычного, но нервы ни к чёрту.

Когда я, вдоволь наревевшись, решилась покинуть душевую, Лёши уже не было. Вообще. Он уехал. Оно к лучшему на самом деле. Не знаю, чем бы обернулась наша встреча, после произошедшего.

Мне больше нечего было там делать. Собралась и поехала к Инге на такси. А уж там…

Пожалуй, это был единственный вечер, когда я совсем не вспоминала ни Лёшу, ни мужиков в принципе. Мы наделали тонну попкорна, заказали всякие вкусности для себя и Кристины, бутылочку вина, которую раздавили с подругой, из банки из-под сока. Было стыдно пить при дочери, конечно, но Инга мозг ещё тот. Генератор безумных идей.

Мультфильмы, битвы подушками и обжираловка — мой антидепрессант, как оказалось.

Домой вернулись лишь на следующий день. В моей спальне лежал букет роз, поверх покрывала. В алых бутонах белела записка, в которой значилось: " Просто объясни. Я не понимаю…"

Я… Я тоже не понимаю, как вновь могла открыться этому человеку. Потянуться к нему.

На следующий день цветы лежали там же. Новый букет роз, на этот раз без всяких открыток и записок, лежал на кровати к моему возвращению с занятий дочери.

Цветы не виноваты, знаю. Поэтому они отправлялись в вазы. Один букет в гостиной, второй на террасу. Видеть я их не могла.

Не одной попытки увидеться. Поговорить. Ни звонка, ни сообщения. Цветы… Ах да, и несуразная записка.

Ничего не изменилось. Не изменится никогда. Семья у Лёши навечно в последних пунктах. Даже если она разрушена, она всё равно где-то там. За дочь обидно. За себя тоже, конечно, но за Кристину больше.

Чувствую себя последней тварью, раз за разом повторяя, что папа работает, меняет мир к лучшему, что его работа очень важна, что он её любит…

Тошно уже от этой лжи, но я не могу иначе.

Удостоверившись, что дочь спит, иду в душ. Стараюсь помыться быстрее. Это уже входит в привычку. Я не знаю, во сколько возвращается домой Лёша. Возвращается ли он вообще. Не хочу с ним встречаться. Быстро моюсь и ложусь спать уже два дня.

Зато начала высыпаться. Хоть какой-то плюс.

…но сегодня всё шло наперекосяк.

Выйдя из ванной, я нос к носу сталкиваюсь с Лёшей. Поправляю полотенце на голове, сделав шаг назад:

— Что ты здесь делаешь?

— Давай поговорим.

— Нам не о чем. — выдыхаю, плотнее кутаясь в халат.

— Это же не так. Ты орала так, будто я тебя насиловал! Сбежала… Я прихожу, ты уже спишь. Ухожу, ты ещё спишь.

— А это не так? — муж дёргается словно от пощёчины, отступая к кровати. — Что? Я сразу сказала, не о чем нам разговаривать.

Присев на край кровати, Лёша разводит руки в стороны:

— Что ты хочешь сказать? Что я тебя пытался изнасиловать?

— А это не так? — вновь задаю тот же вопрос.

— Ты моя жена! Ты хотела меня! Я хотел тебя! Совсем ёбнулась, Лиза?

— Ну наконец-то, — ухмыляюсь, — А то тошнит уже от тебя хорошего. И чем же? Муж, жена… Какая разница? Хочешь сказать, если бы я тебе страпон вогнала в задницу, ты понял и принял?

— Это несерьёзно. Ты знаешь, что подобное не для меня. И как вообще можно сравнивать подобные вещи? — вздохнув, гораздо спокойнее спрашивает он.