— Потому что она не готова?
— Нет.
— Не хотела? — пытаюсь угадать.
— Теплее. Конкретнее?
— Лиза, блядь!!!
— Что и требовалось доказать. Спокойной ночи, Алёша! — рыкает она, быстро скрывшись за дверью номера.
Стою как идиот перед закрытой дверью. С пиджаком в руках.
Хлопок был, а щелчка не было. Лиза не заперлась. Значит ли это, что она готова к ответным действиям?
Ну кто, блядь, так делает? Сама флиртовала со мной, заигрывала. И тут такие вопросы. Вот так сразу. Без подготовки.
— Пиздец какой-то… — вырывается хоть и шёпотом.
Испытываю жгучее желание врезать по стене. Сдерживаюсь из последних сил, внушая себе, что это не лучшая идея. Как и врываться в номер к жене, захлопнувшей двери перед моим носом.
…но, кажется, прежняя Лиза всё же жива.
Слышу её приближающиеся шаги, воспрянув духом. Она никогда не умела долго сердиться и обижаться на меня. Значит…
— Лёш! Инга не ответила! А я забыла! Забыла! Понимаешь, о дочери забыла?! Она не отвечает! Я звоню ей по видеосвязи, а она не отвечает!!! Что ты стоишь?!
Глава 20
Хорошо, что я не стала разбирать вещи. Схватив мой чемодан, Лёша бросился вниз к Тимуру, а я откровенно тормозила отъезд. Не специально. Просто… двигаться было тяжело, думать и дышать.
— Лиза. — слышу голос мужа. Тихий и глухой, едва различимый. Словно из-под толщи воды до меня доносятся его слова: — Лиз, это наша дочь.
— Что?
Замечаю, что Лёша склонился надо мной с телефоном у уха. Подрагивающей рукой он пытается массировать моё плечо, а я сижу на краю кровати как в тумане, очень медленно переваривая его слова.
Наконец-то до меня доходит:
— Алло, Кристинка? — выхватив телефон у Лёши, стараюсь унять дрожь в голосе. Не хочу пугать дочь своими истериками.
— Да, мамочка. — сонный голосок моего ангела враз вырывает из лёгких вздох облегчения. — Мы уснули, ты же не волновалась? Инга ещё спит. Я проснулась от песенки Олафа…
— Вы смотрели мультики? — догадываюсь, улыбаясь во все тридцать два. Глаза щиплет от скопившейся в них влаги.
— Да! Холодное сердце! Все части! — с гордостью произносит Кристинка. — И уснули. Я писать захотела, а Инга ещё спит. Я не поняла папу, мне будить её или нет?
— Солнышко, тебе есть там, где спать, кроме как перед телевизором? — смеюсь.
— Да, с Муратиком. Инга мне там постелила. Мы просто… уснули… Ты не сердишься, мамочка?
Ох уж эта Инга! Мурат — это её громаднейший тёмно-коричневый медведь, который, по её мнению, жутко похож на представителя восточных кровей. Занимает сие великолепие полтора метра в высоту и в ширину, пожалуй, столько же. Значит, постелила дочери в своей спальне. Всё в порядке, кажется, а сердце всё стучит и стучит, как заведённое.
— Я не сержусь, золотце. Сама ляжешь спать? Справишься?
— Конечно.
— Не страшно? Если страшно, буди Ингу. Это нормально, Кристиночка.
— Нет, мне не страшно. Мне нравится. Я пойду тогда, да?
Эмоции никак не хотели стихать, даже после разговора с дочерью. До чего же я себя накрутила. Сколько ужасных вариаций произошедших несчастий пронеслось в моей голове. Одно хуже другого.
Это ужасно…
— Лизок, ну ты как? — Лёша склоняется надо мной, заглядывая в глаза. — Успокаивайся. Всё же хорошо.
Ага! Легко ему сейчас говорить. Он же политик. Держит лицо. Разговаривает ровно. Будто я не видела, как его самого трясло. Просто он, в отличие от меня, умеет брать себя в руки гораздо быстрее.
— Испугалась до чёртиков. — честно произношу я. — Я уже не знаю, чего ожидать… Это была плохая идея, оставлять дочь, ехать сюда…
— Прекрати, Лиз. — строго выговаривает муж. — Ты не виновата. Нашей дочери семь. Она не младенец. Ну, пересмотрела мультики. Да, заставила понервничать. Но ведь не она же? Инга твоя. Кто спит, когда маленький ребёнок в доме? Не загоняйся, рано или поздно ты должна будешь дать ей свободу. Ночёвки с подружками. Не твоими, Лизок. С её. Школа, институт. Отдых…
— Лёш, ну не тогда же, когда с нами чёрт-те что происходит? Видео это, авария… Ты уж из меня совсем мать-наседку не делай!
— Не подумал. Прости… — обхватив мои колени руками, Лёша садится на корточки и рвано выдыхает: — У меня у самого планка упала. Не знаю, что было бы, если бы Тимур не предложил позвонить дочери, а не в мессенджерах написывать.
— Я тоже не подумала… Испугалась очень. Да и телефон… Дома. Прости. Такую панику подняла.
— Ты замечательная мама, Лиза. Ты поступила правильно. Волноваться о близком человеке нормально. Особенно если ты этого человечка родила и он маленький…
— Лёша-а… — дыхание на миг перехватывает. — Ты же понимаешь, что я о тебе не могу сказать подобного? Этими словами ты ставишь меня в неловкое положение.
— Да знаю я, знаю, Лиз.
Какое-то помутнение. Он сидит в моих ногах такой грустный и подавленный. Смотрит на меня снизу вверх печальными глазами, что в груди щемит.
Пальцы сами собой зарываются в его волосы. Наклоняюсь к нему и целую, не колеблясь. В губы. Быстро и почти невинно.
— Ммм? И что это было? — перехватив мою талию, муж удерживает меня на месте. Не позволяет отстраниться обратно.
— Аванс… — вздыхаю я, ощущая, как его дыхание обжигает мои губы.
— Даже так… Хорошо. А почему так мало? — хитро щурится он.
— Потому что на вопрос ты так и не ответил. Но тем не менее дал понять, что ответом озаботишься. Я ошиблась?
— Давай спать, Лизок. — не вопрос, утверждение. — Ложись. — выпустив меня из объятий, Лёша кивает на кровать. — Возражений не приму.
Да я и не собираюсь возражать. Поспать нужно. Не факт, что я смогу быстро уснуть, но перед поездкой лучше отдохнуть в постели, а не трястись в машине.
— А ты? — послушно забираюсь под одеяло, спешно укрывшись по самый нос. Немного знобит.
— И я, конечно.
…но он не уходит.
Оставляет в ногах постели пиджак и ловко стягивает ботинки с ног. Наблюдаю за ним, высунув из-под одеяла нос:
— Что ты делаешь?
— Стриптиз танцую. — хмыкает он, перемахнув через меня на другую сторону кровати.
Матрас просел под его весом. Одеяло натянулось.
— Давай спать, Лизок. — подтянув меня к себе, Лёша громко зевает мне в плечо, оставив руку на моём животе. — Спи.
Издевается? Нет, мне, конечно, стало теплее. Даже чуточку спокойнее. Но спать с мужем? После стольких лет холода и равнодушия, ещё и в обнимку? Как-то это странно.
— Хватит там сопеть, спать мешаешь. — тихо бурчит он.
Как уснула, не понимаю. Кажется, я спала целую вечность. Спала бы ещё столько же, если бы меня не разбудил жуткий крик.
Сердце пропустило удар, когда сознание ещё толком не проснулось. Я вскакиваю, тут же оказываясь обратно в кровати. Скованная чьим-то объятиями.
Не сразу вспоминаю, где я и с кем.
— Лёша! — не хочу кричать. Не хотела. Но мне стало так страшно, от вида вроде как спящего мужа, кричащего во сне, столь устрашающе, что меня затрясло. — Лёша!!!
Муж дёрнулся, но глаз не открыл. Его руки сжались на моих рёбрах, вызвав не только писк, но и боль.
— Лёша-а… — пищу, замерев в полусидячем, полулежачем положении.
— Лиза? — он открывает глаза так резко. Смотрит на меня так ясно, что я всерьёз чуть не хлопнулась в обморок.
Он вообще спал?
— Ты кричал…
— Ты живая…
Не понимаю, что происходит. Страх и беспокойство захлёстывает с головой. Кровь шумит в ушах. А он лежит, как ни в чём не бывало, и смотрит на меня немигающим взглядом.
Хватка на рёбрах, слава богу, ослабла. А вот повисшее напряжение только усиливалось.
— Я вспомнил… — хрипло выдыхает муж. — Снежка. Подруга Кристины осталась в садике ещё на год, и дочь упёрлась, чтобы не расставаться с лучшей подружкой, отказалась идти в школу.
Я думала, он скажет что-то о том, что это вообще было! Крики, хватка эта. А он… Вспомнил, это, конечно, хорошо. Вот только сейчас я уже не знаю, как на это реагировать:
