— Всё. — решительно обрывает её Стас. — Хватит вам языками чесать. Ты как? — он приближается, замирает в шаге от меня. Его рука тянется к моей щеке, но безвольно опускается на половине пути, не достигнув конечной цели, под моим злым взглядом. — Не стоило приходить, да? Я волновался… — оправдывается он.

— Прости… — выдыхаю я. — Просто это…слишком, понимаешь? Одно дело встречаться раз в месяц или пару раз. Или раз в два месяца… — мысли немного путаются. — И совсем другое, видеть тебя здесь. Не знаю, как объяснить… В моём мире. Рядом с моей семьёй. Это неприятно. Неправильно.

— Господи, Лиза, ты так говоришь, будто я в трусы к тебе лезу. — смеётся он. — Разве ты не волновалась за Олега? Разве ты сама не примчалась к нему?

— И посмотри, где я оказалась, Стас. Конечно, волновалась. Конечно. И тебя понимаю. Просто гадко немного от этого. Прости…

— Кстати…

— Что?

— А ты в трусиках? — прищурившись, он проходится оценивающим взглядом по моим ногам.

— Так, голубки, позже разберётесь со своими трусами. Можете ими даже обменяться. Иди, я тебя хоть обниму, горемыка моя. — Инга бесцеремонно отодвигает Стаса в сторону и заключает меня в бережные объятия. — Ну, чего раскисла? Выше нос.

— Я так по дочери скучаю… — честно признаюсь я. — А Лёша не привозит её ко мне. Общаемся по видеосвязи, конечно, но это такая ерунда… Домой хочу…

— Ну терпи, мать. Что сделаешь. Цела, главное. Здоровье поправим. — ободряюще шепчет подруга, поправляя мою чёлку. — А Кристя… Ну я могу попробовать её привезти, только это маловероятно. Сама понимаешь, хрен мне её Лёха доверит. А воровать детей, даже для того, чтобы отвезти их к матери, такое себе решение.

Я не сдерживаюсь, и тихо хихикаю.

С Инги станется. Она может.

— Спасибо большое. — шепчу я. — Расскажите хоть что-нибудь. Как там Олег, Стас?

— Лежит на вытяжке. Матерится. Доводит медсестёр. Он никогда не умел болеть. — я улыбаюсь от его формулировки и радуюсь. Раз матерится, значит, точно идёт на поправку. Характер у него, конечно, не из лёгких. Но он сильный мужчина. — Тоже очень о тебе беспокоится, Лиз.

— Ну а зачем же ты сказал? — удивляюсь я.

— Это не я. Это телевизор, Лиз. — мужчина пожимает плечами. — О покушении на кандидата в мэры до сих пор каналы гудят. Только ленивый эту тему не обсосал.

— Но это же бред. — ошарашенно произношу я. — Машина моя. Машина моего мужа ехала в сопровождении. Позади нас. Он просто резко затормозил в неположенном месте. Вот в нас и врезались. Разве нет?

— Боюсь, что это не так. — сжимает моё плечо подруга. — Виновник аварии сбежал. Там был знак ограничения скорости. Вы стояли в пяти метрах от пешеходного перехода. Покушение или нет, но виновник вроде тот водила, что смылся.

— В смысле смылся? — я отчётливо помню бампер, протаранивший пассажирскую дверь. Там, где я сидела… Как он смог не только выжить, но и сбежать? — Он, что, бессмертный?

— Да кто ж его знает. — вздыхает Инга и хмурится. — А к тебе что, полицейские не приходили?

— Нет. Я вообще об этом впервые слышу.

— Может, придут позже. Когда тебя выпишут. Всё-таки ты здесь не просто так лежишь, а с черепно-мозговой травмой. — предполагает Стас.

— Может. — соглашаюсь я. — Ладно. Всё равно делать нечего, погуглю ночью, что там пишут. Давайте хоть чаю выпьем или кофе? Там аппарат стоит в конце коридора…

— Я схожу. — вызывается Стас. — Как обычно? — я киваю. — А тебе, что Инга?

— Да мне бы чего покрепче. — смеётся подруга. — Ну раз уж… Короче, любой кофе с молоком. Пожалуйста.

За Стасом закрывается дверь. Я осуждающе смотрю на Ингу, та не теряется, вызывающе выгнув бровь, встречает мой взгляд:

— Что, Лиз? Он места себе не находил! Не понятно, что ли, что один из твоих мальчиков для потрахушек влюбился в тебя по уши? К тому же… в общем, транспортная компания нас продинамила. Машину не подогнали. Пришлось искать левых перевозчиков, кто мог бы привезти три тонны, блядь, соляриев. А здесь он, опять с вопросами. Короче, он нашёл нормальных ребят. Привезли, разгрузили. Обещали даже помочь со сборкой и установкой. Эти связи, знаешь ли, не хуже связей мэра.

Всё заебало.

Лиза идёт на поправку, что вроде как хорошо. Кристинка не отлипает от меня ни на шаг. Приходится прятаться от собственной дочери, чтобы пропустить стаканчик или поговорить по телефону. Анны Владимировны нужно штуки три. Не меньше. Дебаты проспал.

…будто мне этого всего мало. Ещё и Тимур нудит над ухом, надоедливой, басистой мухой:

—…вы должны взять себя в руки. Это не дело. Вам нужно поговорить со следствием. Я же знаю, что вы недоговариваете что-то. Разве это шутки?

— С каких пор ты работаешь круглосуточно в этом доме? — приоткрыв один глаз, спрашиваю я, поудобнее разместившись на диване в своём кабинете.

— С тех пор, как вас чуть не прикончили. В мою смену. Ещё с тех пор, как вы бухаете беспробудно. — как ни в чём не бывало, отвечает начальник службы безопасности, возвышаясь надо мной чёрным небоскрёбом.

— Отьебись…

— Завтра выписывают вашу жену! Помните Елизавету Павловну? Я не смогу больше препятствовать допросу. Она обязана будет поговорить с органами. Вам, видимо, и это всё равно судя по количеству пустых бутылок? Вы в таком виде её встречать поедите?

— Я посплю… И поеду. — вздохнув, я проваливаюсь в вязкую темноту постепенно. Такую безмятежную и желанную, чувствуя наконец-то покой. — И ты поспи… — бурчу сквозь полудрёму.

Моё спокойствие не длится долго. Вскоре приходят сновидения, мучащие меня почти каждый день на протяжении всего месяца.

Лиза… Воздушная, в прозрачном коротком платьице, она нежится в большой постели с двумя мужчинами, постанывая и смеясь время от времени. Я смотрю на них и… смотрю. Я не могу говорить. Не могу двигаться. Я открываю в беззвучном крике рот, но не произношу и звука. Меня словно вообще нет.

…но я есть.

Я вижу. Слышу. Мне больно и… страшно. Я знаю, что последует за этими стонами.

Сон повторяется из раза в раз. Меняется одежда и образ Лизы, но не последовательность событий.

Я, другой я, который во сне, вхожу в спальню, сжимая в руке пистолет, навожу его на парней, стреляя без раздумий. Затем на Лизу.

Она не боится. Никогда не боится. Улыбается, щуря помутнённые страстью глаза, и шепчет:

— Давай же. Сделай это…

Ей нет дела до окровавленных трупов в кровати. Она неотрывно смотрит на меня, прикусывая нижнюю губу, словно приглашает к себе, а не просит убить её.

И я стреляю. Другой я. Злой и пьяный. До безумия неопрятный и заросший, будто жил под лавкой в парке не одну неделю.

Сон меняется. Вместо пулевого отверстия в груди, куда целилось моё бомжеватое альтер эго, кровь заливает лицо жены. Она смотрит на меня своими большими глазами без малейшего проблеска разума, а сверху начинают падать стёкла…

Огромные осколки, словно глыбы льда падают и падают, пока Лиза полностью не скрывается в них, унося с собой и сновидение.

Вздрагиваю. Открываю глаза, пытаюсь сосредоточиться. Руки сжаты в кулаки и отдают покалыванием. Лицо мокрое и горячее.

Нужно выпить. Нужно просто выпить. Нажраться в хлам, чтобы сознание не способно было даже на эти игры. Не спать, а отрубиться — выключиться.

Нахожу полупустую бутылку. Жадно делаю несколько глотков. Крепкий алкоголь обжигает горло, спускаясь горячей волной по пищеводу.

Не могу больше. Не лезет.

Кабинет кружится. Приходится шарить вокруг себя руками, чтобы остановить движение стен и мебели перед глазами, прежде чем вновь рухнуть на диван и наконец-то чуточку умереть.

Наверное, кто-то большой и довольно-таки сильный, пытался настойчиво меня разбудить. Ну или просто выговориться с утра пораньше и стащить меня с дивана. Воспоминания о не лучших моментах моей жизни, отложились довольно смутно.

А вот громкий голос:

— Ну и как это понимать?! — я запомню на всю жизнь, как и я неистовые удары чем-то тяжёлым по собственному горбу. — Ты-ы!!!